Времена меняются

Со времени появления главного героя в семидесятых прошло уже два года. Все его старания как-то повлиять на ход истории пока не привели к заметным сдвигам. Да, остались в живых люди в поезде метро, в другой реальности, погибшие при террористической атаке. Остались живы пассажиры самолётов, и сотрудники болгарского торгпредства. Следовательно, их судьба пошла уже совсем по-другому, но на общую историческую линию эти микроскопические изменения повлиять могут лишь в дальней перспективе.

В личной жизни что-то изменить получается ещё хуже. Тело то же самое, гормональный фон тот же, поэтому с девушками проблемы те же, что и в прошлом варианте. После того, как Оля Коваленко, под давлением родителей, дала мне от ворот поворот, у меня появилась мысль, плюнуть на попытки что-либо изменить и чего-то исправить в этой области.

Показалось, что лучше будет пуститься в погоню за деньгами и славой, а мир пусть катится.

Третья книга заключительная. Накапливается критическая масса и события приобретают лавинообразный характер. С 1980 года история всё-таки меняет колею. 

Год огненной змеи.

В августе в Новосибирске началось строительство нового зоопарка.

1 октября открылся музыкальный фестиваль «Новосибирская осень», посвященный 60-летию СССР.

7 октября — принята Конституция СССР.

26 октября. На экраны вышел фильм «Служебный роман» Эльдара Рязанова.

5 ноября — Катастрофа Ту-124 под Джорхатом, погибли 5 из 10 человек на борту. Среди выживших — премьер-министр Индии Морарджи Десаи.

22 ноября. Начались полеты «Конкорда» из Парижа и Лондона в Нью-Йорк.

25 декабря — скончался Чарльз Чаплин.

Ночь была просто ужасна. Снилось, что я пойман бородатыми боевиками ИГИЛ, связан по рукам и ногам и зверски избит. Потом эти сволочи начинают стягивать веревками голову, которая от их дурацких упражнений начала разламываться. Внезапно их командир баритоном запевает старую, до невозможности, бодрую песню:

Утро! Утро начинается с рассвета. Здравствуй! Здравствуй, необъятная страна. У студентов есть своя планета… Это! Это!

Это — маета… Заканчиваю я, окончательно просыпаясь. Ужасно болит голова. Во рту, будто эскадрон ночевал… С-с-суки, наверняка водку несвежую продали. Ещё Юлька зловредная! ТОП — ТОП — ТОП! ТОП — ТОП — ТОП! Никакой жалости! Сестра называется. Не пойду никуда, буду болеть!

Вчера была пятница. Последний день нашей работы на пристройке к главному корпусу. Помня прошлогодний скандал с оплатой сельскохозяйственных работ, ректорат в этом году оплатил наш трудовой героизм без напоминаний. Конечно, по самой низкой ставке и с учётом стипендии, но, тем не менее, по полтиннику на человека мы получили. Это лучше, чем ничего. Хотя на фоне наших оформительских заработков совсем немного. С другой стороны — денег много и не бывает. По случаю окончания трудовых подвигов в общаге случилась пьянка. Так совпало, что буквально накануне вечером я встретился со своей, как мне тогда казалось, будущей невестой. Оленька долго мялась, что-то мямлила, что было на неё совсем не похоже. В конце концов, заявила, что выйти за меня замуж она не может. Типа, вечное «давайостанемсядрузьями». Ей не удалось уговорить родителей, которые встали на дыбы и запретили ей даже думать о какой-либо свадьбе до окончания института. К слову не обошлось здесь и без её бывшего кавалера. Андрюша наобещал родителям, что он исправится, что звезду с неба… небо в алмазах… дом хрустальный и прочая, и прочая, и прочая. Родители Олины растаяли и взялись за обработку дочери своей непутёвой. Да и бог бы с ними, но всё-таки мне стало обидно. Даже зло взяло! Напиваться я не собирался, но как-то оно само пошло. После первой стопки за успех нашего безнадёжного дела, я несколько тостов пропустил. В это время этанол начал действовать. Мне стало горько от осознания, что в течение одного года уже вторая девушка бросает меня, и… я надрался. Надрался до такой степени, что плохо помню, как я дома оказался. Не удивительно, что голова теперь раскалывается.

Сегодня, наверное, на занятиях будет немного народу. Бухали вчера всем курсом, поэтому даже интересно, как отреагирует деканат на такую вынужденную студенческую «забастовку». Хотя чего там интересного, что ж они сами студентами не были.

Как мы вчера рычали! «Идёт охота на волков, идёт охота!» Нет, не могу сейчас рычать и даже петь, сразу мозг начинает разрываться от тупой боли. Надо встать, облиться холодной водой и выпить аспирину…

Ага, щас! Стоило мне только принять вертикальное положение, как начал бурно реагировать желудок, требуя срочно освободиться от отравляющих веществ. Ничего иного не остаётся, как бежать в

туалет и совать бошку в унитаз. Ф-ф-фу… Как же противно! Теперь выпить пару литров воды и повторить, потом выпью упаковку активированного угля и попробую вздремнуть. Хорошо, что дома никого нет. Родители уехали на дачу ещё вчера вечером, Юлька ушла в школу. Никто меня трогать не будет.

Во сне мне снова слышится знаменитая песня Высоцкого. «…Из-за елей хлопочут двустволки, там охотники спрятались в тень…» вдруг сон разрывают слова другой песни, пока ещё не написанной.

Словно бритва, рассвет полоснул по глазам, Отворились курки, как волшебный сезам, Появились стрелки, на помине легки, — И взлетели стрекозы с протухшей реки… [2]

От неожиданности я проснулся. Мысль о том, что надо, нет, просто необходимо, срочно вспомнить слова этого сиквела [3] . Я пока ещё не знаю, как можно было бы использовать эту песню, но что-то в этом определённо есть. Что-то здесь таится мощное, я это чувствую всей душой. Вот только жалко, что помню эту песню я очень смутно. С другой стороны, если отдать её настоящему автору, то он сам вспомнит. Так что надо писать всё, что смогу. Кажется, следующая строфа звучит как-то так:

Даже тот, кто нырял под флажки, под флажки Чуял волчьи капканы подушками лап; Тот, кого даже пуля догнать не могла б, — Тоже в страхе взопрел и прилег — и ослаб.

Хорошо дело пошло. Я внезапно и к собственному удивлению вспомнил всю песню. Пока записывал, похмелье начало терять интенсивность. Головная боль отступила и затаилась в углу черепа, лишь слегка пульсируя. Можно теперь и чаю покрепче заварить. Сухари где-то были. По случаю отравления ничего, кроме сухарей сегодня в себя запихивать не буду. Такая диета мне всегда помогала.

Погода стоит по-настоящему осенняя. Ночью было минус два, днём обещают небольшое потепление до плюс пяти. Небо закрыто серыми мрачными тучами, готовыми в любой момент пролиться вниз холодными осенними потоками. Никуда идти не хочется, поэтому буду сидеть дома, рисовать впрок наброски, листать накопившуюся за последние два месяца прессу, планировать ближайший год. Надо напрячься и вспомнить, что происходило в стране и мире в следующем 1978 году. Почему-то, чем дальше от момента моего появления в текущей реальности, тем сложнее мне вспоминать о будущем, как бы это странно не звучало. До сих пор сам удивляюсь, как мне удалось вспомнить такие события, как авиакатастрофы. Или с пожаром в гостинице «Россия»? Я не должен был этого помнить, ведь всё, что я знал, это только то, что такой пожар был и был он в 1977 году. Да, бог с ними с этими новыми способностями. Помогло же? Помогло! Удивительно, как до сих пор Контора [4] на ветеранов не вышла. Хотя может быть и вышла, но ведёт наблюдение в скрытом режиме.

Я отправляюсь на кухню и попутно прихватываю пачку журналов за последние пару месяцев. Это «Смена» и «Техника Молодёжи». До этого момента у меня не было времени, чтобы даже просто их пролистать. Полный день работы на стройке, помощь школьной редколлегии, обсуждение с Олей студенческого театра. Как мы сладко обсуждали… Тогда она еще не сомневалась в наших перспективах. Прошла неделя, а как поменялось всё! Интересно, как она теперь будет относиться к нашему общему детищу? Я думаю, что театр от этого только выиграет. Некоторая конфликтность между режиссёром и сценаристом придаст остроту всей затее.