Времена меняются
Шрифт:
— Десять минут в проявителе, двадцать в закрепителе пока одна проявляется, ты следующую заряжаешь. Полтора часа и всё.
— У меня бачок только один и сейчас уже вечер не купить. Дашь мне свой на время?
— Базару нет! Пару пачек бумаги могу подарить, всё равно пропадает. Я что-то забросил это дело. Некогда.
Последний день приёма фотографий на конкурс выпал на субботу, уже во второй половине дня в аэропорту «Толмачёво» Павел метался в зале вылета в поисках невинной жертвы. В руках он сжимал аккуратную папку двенадцатого формата, обёрнутую в коричневую бумагу. Ему необходимо было успеть именно на этот самолёт, потому что в этот день в шесть часов пополудни в стенах редакции журнала «Смена» заканчивался приём работ на фотоконкурс.
Он не спал предыдущую ночь и пропустил целый день в институте, чтобы успеть напечатать пять настоящих фотошедевров. Напечатал он на самом деле целых пятнадцать одиннадцатого формата, но после мучительного выбора упаковал только пять. Таково было условие конкурса.
Наконец Павел заметил миловидную брюнетку лет тридцати в синей курточке и синем же брючном костюмчике. Судя по тому, что женщина несла на плече дорожную сумку, летела она одна.
— Извините, пожалуйста, — Павел был сама любезность, — вы в Москву летите?
— В Москву, а что? — приветливо улыбнулась девушка в ответ.
— Мне очень нужно именно сегодня передать в редакцию вот этот вот материал, — Павел приподнял вверх пакет с фотографиями. Я подготовил фотографии на конкурс, но немного затянул, а сегодня в шесть последний срок приёма работ.
— Ну, я даже не знаю. В принципе, у меня сегодня в Москве срочных дел нет. Муж обещал встретить в Шарике и домой отвезти. Он у меня очень строгий. Если только редакция по пути окажется. Какой адрес?
— Бумажный проезд, 14. Это рядом с Савёловским вокзалом. Это вроде бы из Шереметьево по Ленинградке прямо и у Таганки свернуть налево.
— Хм, вроде бы по пути. Сейчас у нас три, через полчаса вылет, ещё через четыре часа мы в должны быть на месте. Багажа у меня нет, значит, минут пятнадцать займёт выход в город. Ехать до центра минут сорок пять. Слушайте, а ведь можем успеть. Давайте сюда свои шедевры. Попробую вам помочь. Говорят же, что как аукнется, так и откликнется, буду теперь надеяться, что откликнется мне чем-нибудь хорошим. Телефон мой возьмите и позвоните сегодня вечером. Я тебе всё расскажу, получилось, или нет.
— Отлично! Я и сам вас хотел об этом попросить. Меня, кстати, Павел зовут, а вас? — Паша быстро проговаривает весь этот текст, одновременно протягивая Марине коробку конфет НШФ [9] «Птичье молоко».
— Очень приятно, меня Марина. Давай сюда свой пакет, на посадку уже пора бежать, девушка почти выхватила у Пашки из рук пакет и скрылась в направлении зоны вылета. Раскрыть коробку конфет она даже не успела.
9
НШФ — Новосибирская шоколадная фабрика
На самом деле Марину в «Шарике» никто не ждал. Самолёт опоздал на целых полчаса. Со своим парнем она поругалась ещё месяц назад, поэтому ей пришлось идти на восемьсот пятьдесят первый автобус и сорок минут трястись до Речного вокзала, а потом восемь станций на метро. Когда же она поднималась по эскалатору к выходу с «Савёловской», времени до окончания приёма конкурсных работ оставалось полчаса. Правда, и идти до указанного адреса было всего с полкилометра.
Через десять минут Марина уже тянула на себя тяжеленную ручку скрипучей двери издательства журнала «Смена».
— Милая женщина, здравствуйте, а кому можно отдать фотографии на конкурс? — обратилась она к тетке, сидевшей в стеклянной будке на вахте.
Та, не спеша, повернулась к ней всем корпусом и исподлобья посмотрела в её сторону, казалось, что она не видит ничего и никого.
— И тебе не хворать, девочка, — после несколько затянувшейся паузы вдруг произнесла эта тумбообразная тётка. — Что ж ты, милая, так долго собиралась? В пять часов закончился приём работ. Михаил Григорич сам лично спустился и забрал последние принесённые конверты.
— А может, вы меня пропустите? Очень обидно ведь! Я везла через полстраны, на всех парах летела из Шереметьево и на самом финише узнала, что поезд уже ушёл. Будьте так добры, пропустите меня к вашему директору, может он смилостивится и примет. Ведь в журнале черным по белому было написано, «окончание приёма работ 18.00».
— Я тебя, девонька, пропущу, а мне потом премию срежут? Нет, даже и не проси. — Тётка снова отвернулась в сторону решаемого кроссворда. — Скажи лучше, что такое «короткое музыкальное приветствие» из трёх букв?
— А может скромная коробочка новосибирских шоколадных конфет, поможет вам скоротать тяжёлое ночное дежурство? — Марина решила не отступать. — А приветствие из трёх букв это туш.
— Шоколадные говоришь? А какие?
— «Птичье молоко» из взбитых сливок с агар-агаром в шоколадной глазури. Мои любимые конфеты. У нас в Новосибирске они считаются лучшим Новосибирским сувениром.
— Лучше что ли чем «Ротфронт»? Не может такого быть! Дай-ка я попробую. — Вахтёрша протягивает пальцы-сосиски к коробке и тянет её к себе. — Ладно, пользуйся моей добротой, беги на второй этаж, по коридору на высоких дверях табличка «Главный редактор Кизилов Г.М», чем чёрт не шутит, может он и возьмёт.
— Спасибо вам огромное, — прокричала Марина, быстрым шагом устремляясь по направлению к лестнице. Слава богу! Редактора она как-нибудь сумеет уговорить… В журнале же точно было написано, что конец приёма работ — 18.00.
В кабинет главреда Марина уже просто ворвалась как фурия, забыв с разбегу даже постучать.
Кизилов Г.М. стоял у подоконника и что-то рассматривал на просвет. От неожиданного хлопка двери за спиной он даже вздрогнул. Недовольно обернулся, но увидев привлекательную молодую женщину, изобразил на лице некое подобие улыбки.