Времена негодяев
Шрифт:
Виктор уронил ненужный арбалет и сунул пальцы в прорези найфов. Плохо, что ступени широкие, подумал он спокойно и, выдернув ладонь из кожаной обоймы, послал найфы один за другим в месиво тел, а потом еще, и еще…
Груда мертвых и умирающих лупил громоздилась перед крыльцом, а они все лезли через ограду и набегали сюда, словно породившая их тьма не смогла удержать и исторгла из своего чрева.
— Слева! — предупредила Ксения.
Виктор резко взмахнул рукой, и огромный детина с жуткими клыками, поблескивающими в лунном свете, остановил грудью все пять лезвий. Мотнул головой, захрипел и свалился вниз. Виктор пожалел, что истратил на него всю закладку — сунув руку в обойму, обнаружил, что она пуста.
Он успел заметить, что вроде из леса больше они не лезут, как вдруг на него сверху прыгнул лупила, подобравшийся по остаткам навеса над крыльцом. Острые ногти располосовали рукав куртки, а зубами он тянулся к горлу, но так и рухнул с открытым ртом и со стилетом Ксении в боку.
Виктор пинком сбросил тело с крыльца, выхватил заплечные лезвия — и еще двое повалились, хрипя и царапая вокруг себя землю в смертных судорогах.
А потом он отдал свой стилет Ксении и шагнул вперед, чтобы случайно не задеть ее.
Луну заволокло дымкой, видно было всего на несколько шагов. Виктор надвинул шлем поглубже и обнажил меч. И в тот же миг на него кинулись сразу трое, а у одного в руке был зажат стилет, выдернутый из тела своего товарища.
Виктор холодно улыбнулся и в полуобороте срубил двоих одним ударом, а третьего достал острием в горло, перепрыгнув через рухнувшие тела.
Потом появились еще, и еще… Он работал спокойно, как на учебном плацу. Это была легкая добыча, но трудная работа. Он почувствовал, что начинает уставать, и стал предельно осторожен. Плиты на площадке скользкие от крови, одно неверное движение и…
Один из нападающих, голый, грязный мужик, взмахнул огромной суковатой палкой и пробил жестяной навес над крыльцом. Он не понял, что произошло, и когда сук застрял, то так и замер с поднятыми руками и вытаращенными глазами. Виктор легко полоснул его по животу, кишки вывалились на пол, лупила проводил их пустым взглядом, прежде чем у него подогнулись колена и он рухнул вслед за ними.
— Берегись! — вскрикнула Ксения.
Виктор крутанул мечом, но удар пришелся по воздуху. Маленький юркий лупила подобрался снизу и вцепился зубами в лодыжку. Виктор погрузил в его тело меч, лупила судорожно вскинулся, неожиданно мертвой хваткой вцепился в клинок и рухнул вместе с ним с крыльца.
Оставшиеся лупилы радостно взвыли. Виктор отметил, что голосов не так уж и много. Он отступил к двери, и Ксения сунула ему в ладонь рукоятку стилета.
По телам карабкались темные фигуры. Одна, две… четыре! Только четыре, подумал Виктор, но без меча. Он надеялся, что кто-то из нападающих возьмет его меч, тогда он отберет его — и всех дел на полминуты. Но они шли, выставив перед собой колья, и Виктор проклял их кровожадную тупость, ради двух людей уложившую почти всю стаю, проклял себя, что завел Ксению в эту ловушку, проклял строителя дома, сделавшего оконце сбоку от двери в нише крохотным, через которое и ребенок не пролезет, не то что Ксения…
Он успел прикинуть, как уйти нырком под колья, достать одного, второго, а там видно будет, как вдруг из темного проема оконца высунулась толстая гладкая палка и к его ногам упал топор на длинной рукояти.
Виктор не глядя метнул стилет и ухватил топорище. Три раза он взмахнул, хекая, а четвертым ударом в бок просто перерубил последнего лупилу.
С минуту он стоял, всматриваясь в темноту, но ни звука не шло оттуда. Кто-то в груде тел слабо застонал, но стон сменился булькающим звуком, и все стихло.
Дверь скрипнула и приоткрылась. Ксения вжалась в стену, а Виктор поднял топор.
Слабый свет высветил дверной проем, свет шел от плошки, а плошку держал в дрожащих пальцах старый человек с огромной бородой, закрывавшей почти все лицо.
— Ты великий воин! — слабым голосом провозгласил старик.
Виктор бросил взгляд на мертвые тела. Он не мог вспомнить, были среди нападавших женщины или нет. Опустил топор и мрачно ответил:
— Ты хочешь сказать — великий мясник? Впрочем, спасибо за подмогу. А теперь отвечай, что ты делаешь в моем доме и сколько вас там еще?
4
Коптилка еле освещала комнату. Старик, шаркая немыслимыми опорками, ушел в темноту и принес еще пару масляных плошек. Копоти прибавилось, но светлее не стало.
Виктор сидел в старом кресле, а Ксения осторожно стаскивала с него куртку, чтобы осмотреть раны. Виктор был рад, что кресло уцелело. И большой круглый стол тоже. Другая мебель, как он сообразил, пошла на укрепление окон. Мебели он оставил немного, одна из зим выдалась холодная, и он спалил почти всю. Наверху неуютно, внизу, он помнил, гораздо веселей. Но лучше об этом помалкивать, может, новый жилец и не обнаружил ход в нижний ярус.
Старик между тем расставил плошки и подошел к ним. Склонив голову набок, молча смотрел, как Ксения отвернула рукав и трогает пальцем края глубокой царапины.
— Что ты делаешь, глупая девчонка! — сказал он неожиданно сильным голосом. — Разве так обрабатывают раны?
С этими словами он поплелся в угол комнаты, кряхтя, нагнулся и достал из маленького шкафчика сверток.
Положил его на стол и развернул — по блестящей стали забегали огоньки светильников. Виктор увидел небольшие, странной формы лезвия, напоминающие найфы с плоскими рукоятками, маленькие ухваты, кривые щипцы, смахивающие на ножницы, и ножницы, ни на что не похожие.
Отодвинув Ксению в сторону, старик ловко, одним взмахом распорол рукав, срезал лохмотья кожи, а потом, хитро прищурившись, обмакнул полоску чистой тряпицы в пузырек с едко пахнувшей коричневой жидкостью и прошелся ею по ране. Виктор зашипел и вполголоса ругнулся.
— Твое счастье, что зашивать не надо. Чем это хватанули, ножом?
— Ногтями, — сквозь стиснутые зубы ответил Виктор.
Старик поцокал, качнул бородой и, наложив край редкой белой ткани на рану, быстро обмотал руку повыше локтя.