Времена негодяев
Шрифт:
— Или ты глуп, или у тебя плохие шпионы, — спокойно ответил Сармат, но Виктор заметил, как гневно раздулись его ноздри и покраснел лоб. — Я всего лишь руководитель дружины. Мое дело — защищать мой народ. И если понадобится для этого стать под стены Казани и любого другого города — так и будет!
— Хорошие слова! — склонил голову набок пленный.
Тысяцкие с недоумением прислушивались к странному разговору. Ни Чуев, ни Егор не были в Саратовском деле, а Григорий сейчас отсутствовал. Мартын подошел к пленному,
— Если бы не голос, я бы тебя не узнал.
Не обращая на него внимания, пленный подошел было к Сармату, но из-за плеча Правителя поднялись ладони мага и пленный словно натолкнулся на невидимую преграду.
— Ах, да, — сказал он, — я забыл про твоих шайтанов. Но зря ты продал им свою душу. Скверная будет расплата за столь нечестивую сделку. Но прежде, чем наступит окончательная расплата, ты увидишь, как причиненное тобой зло тысячекратно умножится и вернется к тебе. Ты пришел сюда как завоеватель, ты нарушил мирный труд землепашцев и горожан, а твои головорезы…
— Полно тебе! — зарычал Сармат. — Покажи хоть одного мирного жителя, которого обидели мои дружинники, и тогда поговорим. Сражения ведут воины, остальные сидят по домам. Те, из-за кого началась свара, будут наказаны, прочие — невиновны. И все!
— Нет, не все! — Глаза пленного полыхнули огнем. — Не твои ли головорезы дотла спалили Сотнур? А кто разрушил дамбы под Кокшайском?
— Война… — только и сказал Сармат.
— Ты привел сюда войну, и будь готов к тому, что война придет в твой дом. Ты даже не подозреваешь, какие силы вскоре поднимутся на тебя.
— Подозреваю, — прогудел Сармат. — Но напрасно ты считаешь меня глупцом. Я пришел сюда не плодить врагов, а искать друзей.
Пленный медленно покачал головой, вздохнул.
— Да, — нехотя согласился он, — у Сафара много сторонников, и казият расколот. Но так просто город тебе не взять, а каждая капля пролитой крови воззовет к отмщению. А когда поднимется знамя войны за веру…
— Ха-ха-ха! — зарокотал Сармат, и Виктор даже вздрогнул от громкого хохота. — Да я завтра же приму ислам, окрещусь или изберу буддизм, если это пойдет на благо людям и миру!
Глаза пленного расширились, словно он увидел нечто страшное.
— Ты очень опасный человек, — тихо сказал он. — Ты не остановишься ни перед чем. Если бы я был вправе… — Он замолчал.
— Говори, говори, — кивнул ему Сармат. — Тебя никто не обидит. Уйдешь как пришел. Я знаю, что ты никогда не будешь со мной. Но тот, кто идет против меня, идет против времени. Ты не голоден, — внезапно сменил тон Сармат, — не испытываешь ли какую нужду?
— Благодарю, — ответил пленный с коротким поклоном. — Я недавно ел.
— Тогда присядь и отдохни. Полагаю, ты не останешься здесь?
— Разумеется. Но вряд ли ты разрешишь мне вернуться в город.
— Отчего же! — искренне изумился Сармат. — Завтра утром мы с тобой продолжим разговор в Казанском Кремле.
— Так, — прищурился пленный, — значит — ночной штурм?
Виктор чуть не выругался. Он не мог вспомнить, кто этот человек и что его связывает с Сарматом. Но про себя твердо решил, что даже если Правитель отпустит пленного, далеко тот не уйдет. Сквозь откинутый полог шатра видно, как тысяцкий Егор сидит неподалеку на камне и смотрит в их сторону. Один знак, и незнакомца аккуратно скрутят и уложат в обозе.
Пленный между тем присел к столу. Мартын налил ему вина, но незнакомец покачал головой.
— Вот как? — удивился Мартын. — Раньше, помню, ты после трех кувшинов только начинал гулять…
— Аллах простит мои прегрешения, — вздел очи незнакомец, — а поминать о прошлых грехах тоже есть грех.
— Вот даже как! — Мартын задумчиво потрогал бороду. — Ты случайно не шейх какой, или имам?
— Я бы выпил воды, — негромко сказал незнакомец.
Мартын растерянно посмотрел на Виктора.
— Есть у нас вода? — спросил он.
Виктор позвал вестового и велел принести воды. Через пару минут доставили флягу с теплой мутной водой. Вестовой усмехнулся, открыл рот, но, встретив взгляд Виктора, поперхнулся и вышел. Семен Афанасьевич до сих пор сидел молча и не отрывал глаз от пленного. Когда тот сделал несколько глотков, старый полковник поднялся со своего места и подсел ближе.
— Где-то я тебя видел, — недобро прищурился он.
— Мир велик, — кивнул пленный, — возможно, и встречались.
Старик засопел, но ничего не сказал.
Пленный отложил флягу и обернулся к Сармату.
— Ты тоже постарел. Зачем тебе все эти хлопоты, для кого?
— Тебе не понять.
— А, высшие интересы… — слабо улыбнулся незнакомец.
— Да, представь себе, — вмешался Мартын. — Высшие интересы, и только они.
«Он, — вспомнил Виктор. — Разговор на мосту в Саратове. Опять пустые слова».
— История повторяется, — вздохнул пленный. — Снова Москва пошла войной на Казань.
— Что ты несешь! — нахмурился Сармат. — Почему это снова?
— Его спроси, — кивнул пленный на Мартына. — Он историю хорошо знает. Даю голову на отсечение, а голова эта немало стоит, что именно Мартын тебя подвигнул на поход! Он еще в Саратове бредил державой.
— Что тебя смущает? — спросил Мартын. — Одним нравится идея Великого Турана, а мне по душе российская державность.
Пленный засмеялся, хлопая себя по коленям.
— Ох, — сказал он, успокоившись, — вот уж кто самый патриот, так это Мартин фон Таубе!
Воцарилось неловкое молчание. Виктор впервые услышал фамилию Мартына, и бестактность пленного неприятно поразила его. Без спроса, без разрешения назвать человека — надо быть очень близким или, наоборот, ненавидеть его.