Времена сновидений. Книга 1. Реальность и сознание за границами яви
Шрифт:
– Осознанное сновидение, как и любая другая духовная практика, открывает только то, что есть, как я уже говорил. Помните, как у Бодлера [6] : пастух будет видеть лишь своих коров и удивляться, какие они тучные и какие на них пятна красивые… Основная работа происходит наяву, а во сне лишь пожинаются плоды. Если осознанности нет в жизни, то ее не будет и во сне, как ни старайся. Но в потенциале осознанное сновидение решает многие вопросы, в том числе по здоровью, – есть реальные факты излечения от тяжелейших недугов. Согласно шаманскому видению, болезни приходят из сна, когда мы сами создаем возможность для этого своим поведением и мыслями, и так же уходят в сновидения, когда брешь становится закрыта. Начинать закрывать ее нужно именно здесь, а там – довести дело до конца. Так же и с другими проблемами: здесь решаем, там решаются; там решаются – здесь перестают существовать. Но я бы не стал подходить к практике осознанного сновидения с позиции «я буду это делать, чтобы…» (здесь можно поставить что угодно). Это неправильно. Даже «чтобы духовно развиваться» будет некорректно, поскольку никто не знает, что это такое – «духовность». Часто под этим понимается просто набор детской чепухи. Мы что-то чувствуем, пытаемся перевести в вербальный ряд, но в итоге не можем выразить это в полной мере и, как следствие,
6
Шарль Бодлер (1821–1867) – классик французской и мировой литературы, автор книг «Искусственный рай», «Цветы зла» и др.
7
Виктория леди Уэлби (1837–1912) – английский философ языка.
– Так как же тогда быть?
– Никак. Просто быть – и всё, не желая ничего получить за свои старания в освоении той или иной практики. В этом и есть Путь, в этом Дао. К сожалению, в европейских языках отсутствует соответствующее слово, характеризующее это состояние. В этом заключается самая большая проблема обучающего процесса: все хотят что-то иметь после занятий, ждут этого нечто, а потом начинают это нечто придумывать, самообманываются или разочаровываются. К сожалению, по этой причине у большинства осознанность во сне пропадает через какое-то время. Осознанность – штука тонкая; стоит только включиться в какой-либо процесс, отождествиться с чем-нибудь – и она сразу улетучится и наяву, и во сне. Поэтому мой курс и называется «Как не спать наяву и быть осознанным во сне». Обычное состояние – спать наяву, а сон считать явью, какие бы нелепости в нем ни происходили. Потом наутро просыпаешься и думаешь: как же я мог не понять, что это сон? А очень просто, ведь все условно и мозг не различает этих состояний. На самом деле нет четкого различия между тем и другим, есть лишь закрепленная в культуре модель.
Рабочий момент: бабалаво Ирете Нтелу-они-Шанго (справа) объясняет О. Диксону значение «волшебных» снадобий. Сантерианский темпл «Коле М'oча». Фото Ш. Ховенмей. Гавана, Куба, 2012 г.
– Во всех культурах она одинаковая?
– Нет, каждый народ устанавливает свою границу между реальным и ирреальным, между тем, что может быть, и тем, чего быть не может. Одни кормят мертвых яйцами и хлебом, другие совершают обряды жертвоприношения и считают это рациональным и естественным. Я много езжу по миру, бываю в очень труднодоступных местах. Везде я изучаю именно эти вопросы, пытаюсь понять даже то, что очень трудно укладывается в голове. Например, на Кубе в религии Сантерия народа лукуми-йоруба обряды очень кровавые. Помню то чувство, когда я впервые зашел – в Старой Гаване дело было – в сантерианский темпл (храм) «Дракон» и увидел подвешенных к потолку животных, которых оставили умирать собственной смертью несколько дней назад. И здесь главное – не приходить со своим, не порицать то, чего пока не понимаешь. Этот народ хранит множество тайн; например, у них я научился работе в состоянии сонного паралича, когда уже проснулся, но видишь духов в своей комнате, которые могут оседлать тебя или даже придушить немного, как я уже рассказывал. Некоторые монгольские шаманы умеют входить в пространство эпилепсии, сохраняя осознанность во время припадка и память о том, что в нем происходило; тувинцы развили искусство горлового пения до уровня совершенства; чукчи, коряки, нганасаны, ненцы до недавних пор владели техниками «шаманства во сне» – ключом к пониманию онейроидных состояний сознания, как я считаю. Ведь клиническое описание онейроидного синдрома весьма близко как к шаманскому опыту, так и к «обмираниям» святых, когда они видели ад и рай, ангелов и демонов. Я бы вообще предложил называть осознанные сновидения «онейроидным состоянием сознания», но это бы увело понимание в сферу психиатрии. Очень интересные практики работы в этом состоянии сохранились, например, у эскимосов Гренландии, а амазонские целители-курандерос – мастера в области использования «волшебных» растений, активная составляющая которых очень близка к «веществу сновидений», благодаря которому мы ночью видим сны. В эти регионы и направляются экспедиции, целью которых является зафиксировать то, чего завтра может уже и не быть. Ведь онейроид изучен крайне мало и все попытки его лечения сводятся к медикаментозным, по сути, экспериментам. Но когда из восприятия больного убираются переживания, связанные, скажем, с его сноподобными путешествиями на Луну, причем, что удивительно, каждый раз в одно и то же место, с теми же персонажами и ландшафтами, – стирается и явь. Человек становится недееспособным, превращается, как говорят, в овощ. А практики осознанного сновидения, возможно, – здесь работы непочатый край! – позволят сделать этот процесс не болезненным, как это можно видеть у «шаманящих во сне», причем без ониризма, то есть без стирания границ яви и сна.
Аджан Вау наносит О. Диксону сакральную буддийскую татуировку Сак Янт. Храм Ват Санамчай. Фото Ш. Ховенмей. Аюттайя, Таиланд. 2014 г.
– Возможно ли осознавать каждый свой сон?
– Для того чтобы осознавать все сны, необходимо непрерывно присутствовать во всем здесь без отождествления себя с ситуацией, процессом, политической партией, направлением или даже взглядом на жизнь; без самоидентификации, без разделения на внутреннее и внешнее; нужно осознать колоссальный текущий момент СЕЙЧАС. Этого очень непросто достичь, мало кому удавалось. Стоит только чем-то увлечься, и это сразу отражается на всех остальных уровнях сознания. Сложно и быть, и не быть одновременно. Это как идти и стоять сразу, а еще и летать, ползти, нырять… И даже затворничество не поможет; часто оно – лишь бегство от себя, то, что называют «толпиться в одиночестве», но, конечно, есть примеры обратного.
– Ну и тогда последний вопрос: в чем заключается путь шамана в сновидении?
– Шаман понимает, что все не вечно и все состоит из перемен. Но он не стремится выйти из них, как буддист из сансары, а продолжает играть, не забывая при этом, что это лишь игра. В своей игре он снимает напряжение в тех или иных областях яви, делая их менее материальными, и уплотняет некоторые пространства сна, чтобы, наоборот, добиться их стабилизации. Осознанность в сновидении как часть некой глобальной осознанности и ее накопление в виде личной силы потенциально может позволить шаману сохранить осознанность и в самый критический момент жизни – в момент наступления смерти физического тела. Осознание перехода из одного состояния в другое рассматривается как великая возможность сохранения не только качества, но и памяти, которая без этого утрачивается в момент смерти мозга. Таким образом, через сохранение осознанности, у шамана есть шанс не быть вовлеченным в разворачивающиеся перед ним картины, следующие в виде череды видений после смерти, и он проникает в мир запредельного сна, области которого уплотнил во время своей земной жизни. Он остается там, хотя и не вечно, но может продолжить осознанное в той или иной степени бытие для помощи другим существам, находящимся по другую для него сторону. Шаман приходит в их сны.
Записано Ш. Ховенмей.
Мадрид – Лима, сентябрь, 2015 г.
Глава 1. Доктрина пустоты и иллюзорности
Великий Лотосовый Сон
В космогонической мифологии всех народов за первоначальное состояние мира до его возникновения принимается Пустота, обладающая принципом зарождения всех вещей, она же – Бездна, Хаос (греч. «разверзнутое зияние»), и не было ничего, что предшествовало бы ей. Таким образом, изначальное состояние всех вещей – это Пустота (санскр. шуньята, тиб. тонпаньи). Основополагающий буддийский текст «Праджняпарамита-сутра» определяет ее как нерожденную, не имеющую причины, формы и измерения, находящуюся вне мышления и понятий основу всего сущего:
…Все вещи являются Пустотой, без характеристик, Нерожденной, Беспрепятственной, Непомраченной, Незаполненной.
…Будучи таковой, Пустота не имеет никакой формы; никакого восприятия, никакого ощущения, никакого хотения, никакого сознания; ни глаза, ни уха, ни носа, ни языка, ни тела, ни ума, ни формы, ни звука, ни запаха, ни вкуса, ни осязания, ни качества.
Где нет никакого глаза, не существует никакого желания… Не существует никакого сознания желания.
Не существует никакого Неведения; не существует никакого преодоления Неведения… не существует никакого разложения и никакой смерти… не существует никакого преодоления разложения и смерти.
Точно так же не существует никакого страдания, не существует никакого зла, не существует никакого удаления, не существует никакого Пути, не существует никакой Мудрости, никакого достижения, ни недостижения [8] .
8
Путь трансцендентальной мудрости: Йога Пустоты. Ответ Авалокитешвары Шарипутре, 12–16.
В Пуранах, древнеиндийских космогонических мифах, манифестация Пустоты, то есть то состояние, о котором можно хоть что-то сказать, сравнивается с бескрайним, лишенным каких-либо параметров Первопричинным океаном (Гарбходака). Его бесконечность и вневременность проявляется как гигантский, безразмерный, тысячеголовый змей Ананта-Шеша (санскр. «Бесконечный Шеша»), свернувшийся кольцами и плавающий в бездне этого океана, а его качество всезаполнения – как Маха-Вишну (санскр. «Великий Всеобъемлющий», «Проникающий во всё») или Кширодакашайи-Вишну (санскр. «Вишну, находящийся в молочном океане»). Вишну возлежит на змее (санскр. нага) Шеше и, согласно книге «Брахма-самхита», находится в состоянии глубочайшего Великого Йогического Сна без сновидений (Маха-Нидра-Йога), символизируемого лотосом (санскр. падма) – Лакшми, его женской ипостасью (рис. 1.1).
Рис. 1.1. Великий Лотосовый Сон на змее Шеше. Лакшми массирует стопы Вишну. Миниатюра XVIII века.
Цветок лотоса поднимается из пупа Вишну как манифестация глубины его сна, а из него сам собой рождается Брахма. В «Махабхарате» Брахма-Набхиджи, то есть «Брахма, рожденный из пупа», описывается как существующий, несуществующий и отличный от всего существующего и несуществующего. Он не имеет отца, но является сыном первоосновы роста – Брахмана; он не имеет матери, но является сыном иллюзии – Майи. Он происходит (и не происходит) от семени Вишну, от реализации Йогического Сна, из Золотого Яйца в Причинном Океане. Через космический год появляется он – Хираньягарбха или Творец – Золотой Зародыш, наполняя Великий Сон Вишну сновидениями (рис. 1.2).
Это его восприняли воды как первый зародыш,(Там,) где сошлись вместе все боги.На пупе Нерожденного укреплено Нечто,На котором находятся все существа [9] .Рис. 1.2. Рождение Брахмы из пупа Вишну. Картина 1870 г.
Брахму описывают как красное сияние, подобное тысяче солнц, поэтому его нельзя увидеть людям во всем величии. У него четыре головы, каждая из которых непрерывно дает знания четырех Вед (Риг, Сама, Яджур и Атхарва), четыре руки и четыре ноги. Руки отражают распространение его силы на все стороны света, а также его четыре ипостаси – ум, разум, эго и самоуверенность. Короны на головах символизируют верховную власть во Вселенной. Брахму изображают со свитком ведических гимнов, скипетром-ложкой для жертвоприношений, сосудом с Небесной Гангой, из которого появляются все первоэлементы, и четками, по которым он отсчитывает время.
9
Ригведа. Гимн 10.082.06.