Шрифт:
Невзрачное здание библиотеки, затерянное среди высотных домов, построенных по непонятно какой логике, казалось одноэтажным гаражом или сараем. Желание войти внутрь улетучилось.
Поддевая носком ботинка опавшие осенние листья, Иван медленно двигался к крыльцу здания и придумывал причины для того, чтобы туда не заходить. Когда он был маленький, родители часто водили его в библиотеку, помогали выбирать книжки. Вот только читать он так и не полюбил. Посмотрит картинки и всё. Отец с дедом читали много, интересовались
Дед ребёнком прошёл через фашистский концлагерь. Его мать и прабабушку расстреляли фашисты, а отец деда, прадед Ивана, пропал без вести в самом начале войны. Вот и читал дед о Великой Отечественной войне запоем. И сейчас попросил найти книгу. Иван попытался схитрить. Думал, найдёт в интернете, скачает, распечатает, и пусть дед читает. Да вот только такой книги там не оказалось. Встречалось лишь название, а текста, увы, название книги было, адрес, где можно найти, а самого текста не было. Пришлось идти в библиотеку.
Ему давно уже надоели нравоучения отца, матери, деда, что историю своей родины надо знать. Он не мог понять, зачем? Зачем будущему работнику банка история? Иван был убеждён, что этот предмет в институте совершенно лишний.
Он как-то пришёл на какой-то вечер отдохнуть, послушать стихи, расслабиться, а там все разговоры о войне. Свихнулись уже на ней. Патриотическое воспитание, называется…
Иван дошёл до крыльца, нехотя преодолел ступеньки и неторопливо потянул на себя дверь. Сработал мелодичный входной колокольчик, и перед глазами открылся светлый, небольшой, но уютный холл, разделённый на части высокими стеллажами с книгами. Удивлённый увиденным оглянулся и заметил симпатичную улыбающуюся девушку за небольшим столом. Живые умные глаза и лучезарная улыбка просто смели в его голове все мысли, одолевавшие до этого. Он тоже улыбнулся и почувствовал себя намного уверенней.
– Слушаю вас, – мягкий приятный голос словно пронзил всё тело.
– Я…хотел, – внезапно начал заикаться Иван, ощущая, как краснеют уши.
– Да вы не волнуйтесь, – опять улыбнулась девушка.
– Мне…надо…короче…Вот! – он положил перед ней половинку тетрадного листа, на котором размашистым почерком деда были выведены название и автор произведения.
– У нас есть такая книга, – кивнула девушка. – Только мы её недавно убрали на самую верхнюю полку. Книга специфическая и простым читателям она не интересна. Пойдёмте. Мне её не достать, а вам, я думаю, труда не составит.
Одного взгляда хватило, чтобы понять – придётся поработать. На верхней полке в стопках лежали сотни книг, и в какой из них нужная, девушка ответить затруднилась.
– Я сейчас принесу лесенку, но у неё одна ножка слабая. Если задеть за неё или неудачно переместиться на ступеньках, то она может упасть, – словно извиняясь, сказала она.
– Так давайте я сам принесу. Покажите где и всё, – Иван пришёл в себя. – Книги можно перекладывать на соседний стеллаж на верхнюю полку?
– Можно. Только с условием, что потом вернёте всё на место.
– А меня зовут
– Светлана, – улыбнулась она. – Не буду вам мешать.
– Ну что ж, приступим, – пробормотал он, включаясь в долгие поиски и время от времени поглядывая в сторону прекрасной библиотекарши.
При очередном перекладывании стопки книг и попытке взглянуть на милое создание, ножка лесенки поехала. Иван, теряя равновесие, ухватился одной рукой за край стеллажа, а другой продолжал удерживать перекладываемые книги. Но весь мир внезапно перевернулся. Мелькнули обложки десятков книг, которые разом ринулись за падающим читателем. И всё, накрыло знаниями. И темнота.
Голова страшно гудела. Любое шевеление вызывало ужасную боль во всём теле. Словно налитые свинцом, веки никак не желали открываться. Во рту было противно и вязко. Тошнота накатывалась волнами. Он застонал и сразу услышал незнакомый женский голос.
– Очнулся болезный. Четвёртый день между жизнью и смертью. Теперь на поправку пойдёт.
– Пойдёт, если до своих доберёмся, – ответил ей уставший, прокуренный мужской голос.
«До каких своих? Я же просто с лесенки свалился. Погоди, погоди. Шесть дней при смерти? Это ж как меня угораздило грохнуться?»
– Ещё один умер, – раздался совсем близко всё тот же женский голос. – Красноармеец Вершуков, проникающее огнестрельное ранение лёгкого.
– Тут мы бессильны, – ответил мужской голос. – Готовьте раненых, ночью выдвигаемся. Умерших похоронить. Этот глаза не открывал?
– Нет, но уже в сознании. Может, глаза повредило?
– Может, – голос прозвучал прямо над Иваном, ощутившим сильный табачный запах. – Говорить можешь?
Иван с трудом открыл глаза. Прямо над ним навис мужчина с красными воспалёнными глазами и недельной щетиной на лице.
– Где я? – промямлил Иван, повернул голову в сторону и зажмурился от боли.
– Что, совсем не помнишь? Фамилия, имя, звание.
– Стрельцов Иван, в армии не служил.
– Как же ты на поле боя оказался?
– На каком таком поле боя? Я просто упал с лесенки…
– С лесенки упал?.. – мужчина засмеялся. – Эко приложило.
– А вы кто?
– Я-то доктор, братец, а вот кто ты такой есть, надо разобраться.
Что-то здесь было не так. Поле боя… умерший от ран… Иван просто не мог сложить в сознании странную причудливую мозаику.
«Это мне по тыкве книгами так настучало? Или у меня совсем крыша поехала? Галлюцинации?»
– Очнулся? Говорить может? – послышался новый мужской голос.
– Может, товарищ политрук.
– Оставьте нас, – приказной тон незнакомца заставил Ивана напрячься.
Превозмогая боль, он слегка повернул голову в сторону и заметил цепкий взгляд военного. Вот только форма была какой-то не такой и без погон… и звание…
– Кто, откуда, как оказался на поле боя? – без предисловий начал политрук, пронзая взглядом насквозь.