Временно женаты
Шрифт:
«Чертовы туфли!» — это первое, о чем я подумала.
«Демидов в одном полотенце. О черт!» — второе.
— Ты как? — слышу над ухом тихий голос. — Открой глаза.
Мотаю головой.
— Лера, открой глаза. Открой. Я не горгона Медуза, в статую тебя не превращу.
Очередная попытка пошутить?
Мне не до смеха. Плакать хочется от досады, когда я понимаю, что вцепилась в Максима мертвой хваткой.
— Почему ты голый?
— Я был в душе. А ты могла бы и постучать.
— Я
Жалкая попытка оправдаться, но другие варианты на ум не приходили.
И опять громко икаю, тут же прикрывая рот рукой и открывая глаза.
— Разве я похож на летучую мышь? — спрашивает он, выгибая бровь, и кажется, мне только что подарили подобие улыбки.
— Да ты и на привычного себя сейчас непохож. Что случилось с нервным и холодным Максимом Викторовичем? Куда он делся? Не подумай, что я жалуюсь, но к нему я, оказывается, уже успела привыкнуть.
— Он все еще здесь, — цедит сквозь зубы и переводит взгляд на мои пальцы. — И как только ты уберешь от меня свои руки, то я сразу же тебя отпущу.
Ох черт. Меня будто холодной водой окатили.
Отодвигаюсь от него, стараясь не смотреть на полотенце, которым он себя обмотал по пояс.
— Извини. Ты так тихо подошел.
— В следующий раз стучи громче, — с ноткой раздражения бросает он и скрывается за дверью.
Насколько громче я должна стучать? Дверь выносить, чтобы он услышал? Да и зачем, вообще, идти в душ, если ты человека к себе вызвал?
Этот парень знает, что такое логика и как ей пользоваться?
Грохот двери — сигнал о том, что Максим вернулся.
— Как твоя нога?
— Нормально. Уже не болит.
— Отлично.
Садится за стол, и я замечаю, что за такой короткий срок парень успел одеться.
Белая рубашка обтянула его плечи, а черные брюки подчеркнули то, на что я не должна обращать внимание.
— И зачем ты меня вызвал?
— Надо поговорить.
— Неужели? По-моему, я вчера еще тебе это предлагала.
Поправляю ремешок и встаю. В горле пересохло.
— Год мы будем изображать семью, — все еще не смотря на меня, начинает он. — Если Зайцев и все остальные акционеры расслабятся и передадут мне свои полномочия, срок сократится.
— А Лариса? Ты говоришь только о себе. Что будет с Шамовой?
— С ней мы разберемся гораздо быстрее.
— С чего ты взял? Думаешь, от нее так легко отделаться?
— Да. Я так и думаю.
— Почему? — переспрашиваю, без спроса открывая холодильник.
— Что «почему»?
— Почему ты уверен, что она отстанет от меня, как только узнает, что я твоя жена?
По напрягшемуся лицу Максима вижу: он не думал, что я буду задавать столько вопросов.
— Потому
Им? Он и Кирилла имеет в виду?
— Хорошо. Что еще? Или это все и я могу идти работать?
— Нет. Не можешь.
Не могу? Как это? Мы же договаривались?
— Почему?
— Ты не сможешь работать здесь, — говорит, и я отчетливо понимаю, что он не шутит. — Не будешь работать в моем отеле. Забудь об этом.
16
— Потому что я твоя жена?
— Да. Именно поэтому. Никто не поверит в наш брак, если узнает, что ты работаешь на ресепшене. — Максим обходит стол и становится напротив. — Вернись в институт. Продолжи учебу.
— Не могу. Я не смогу сейчас вернуться.
— Не вижу причин, почему ты не сможешь этого сделать. Я договорюсь. Проблем больше не будет.
Дело не в том, что я не хочу, — очень хочу, но есть веская причина, из-за которой я не смогу вернуться. Она стара как мир: у меня просто нет денег. Одежда, проезд, еда, тетрадки, вечные поборы. Кто за это заплатит, если я буду сидеть дома?
Как об этом рассказать Максиму, чтобы он не подумал, что я прошу содержать себя?
— Причина есть.
— Возможно, но выбора нет, — устало отвечает он, смотря на часы.
— Разве жены богачей не работают?
— Работают, но не администраторами. И, насколько я знаю, тебя еще не взяли на эту должность. Ты стажер.
— И это, по-твоему, унизительно?
— Нет. Лера, ты должна понять, что к тебе начнут относиться по-другому. Все без исключений будут видеть в тебе не работника, а…
— Жену босса, — договариваю за него, вспоминая, как изменился в лице Вадик, стоило ему только меня увидеть.
— Да.
— Но пока ведь никто не знает, что я твоя жена.
Наверно, со стороны я выглядела жалкой, но я продолжала хвататься за соломинку. Хоть и догадывалась, что он не изменит своего мнения.
— В десять здесь будет Зайцев, и тогда мы обрадуем его этой новостью.
Прикрываю глаза, мысленно считая до пяти.
Обручальное кольцо лежит в заднем кармане брюк, и кажется, что оно весит целую тонну.
— Значит, у меня остался час, — замечаю я, отходя к двери.
— Лер, мы не договорили.
— Да ты уже все сказал. Если не против, этот час я потрачу на себя.
— Лера!
Морщу нос, когда закрываю за собой дверь.
Глупо вот так уходить, но мне почему-то казалось, что Максим хотел мне еще что-то сказать, а я уже была на эмоциях, чтобы спокойно его выслушать.
Спускаясь вниз, я поняла: у меня снова нет работы.
Когда мне повезет?
Набираю номер бабушки, потому что хочется услышать родной голос.