Временные трудности 2
Шрифт:
Она снова жестом фокусника извлекла из того же мешка небольшую женскую сумочку, настолько подходившую цветом к этим туфлям, что сразу становилось понятно — это единый набор.
— Держи!
— Спасибо, — сказала Лена, принимая неожиданно увесистую сумочку. Осмотрела её со всех сторон, затем открыла и обнаружила там тяжелый золотой портсигар и затейливо украшенную золотую зажигалку.
— Юля, тут ты вещи забыла.
Попробовала вернуть это Юле, но та снова отмахнулась.
— Оставь себе. Это напоминание о моей некомпетентности, поэтому пусть у тебя будет. Типа театрального
С этими словами она извлекла из сидора вечернее платье. Лена развернула платье и поняла, что в любом случае она должна в него влезть. Такого у неё никогда ещё не было. Да что там говорить, подобные платья могли быть только в журналах или на артистках. Отказаться от него — это было выше её сил. Юля отвлеклась, разливая вино по кружкам, а Лена быстро скинула с себя гимнастёрку и начала прикидывать, как бы ей половчее одеться. Юля обернулась к ней протягивая кружку, и вдруг резко развернулась к окну. Сперва Лена подумала, что Юля там кого-то заметила, но это было невозможно. Окна выходили на стену соседнего здания, и кроме кусочка внутреннего двора, рассмотреть, что ни будь, было решительно невозможно.
— Что там? — спросила Лена.
— Осень, — как-то очень печально ответила Юля не оборачиваясь.
— Так давно уже осень, — не поняла Лена.
— Давно уже, — в тон ей согласилась Юля и добавила с какой-то непередаваемой тоской в голосе, — Очень давно…
— Ну как тебе? — спросила Лена, — Жаль зеркала нет.
Юля обернулась и окинула её быстрым внимательным взглядом.
— Отлично всё. Тебе как? Не жмёт? Движенья не стесняет?
— Нет. Хорошо сидит, по-моему.
— Ладно. Беги в зеркало посмотрись. На первом этаже есть большое.
— Спасибо тебе! — Лена хотела обнять Юлю и расцеловать, но та почему-то отстранилась и сказала с горькой усмешкой.
— Беги, девочка. Это важно…
Лена выскочила за дверь и побежала по коридору, но сделав несколько шагов замедлила темп. Странному поведению Юли она опять не находила объяснений. Ведь Юля явно стеснялась смотреть на неё полураздетую. И то, как она отстранилась… Ну тут возможно сыграла роль субординация и не желание доводить до панибратства, хотя пить вместе она не чуралась, да и тот откровенный разговор о Егоре… Нет, тут было что-то другое… Да и это её обращение «девочка»! Такое ощущение, что Юля считает её ребёнком. Лена решила поделиться своими мыслями с Егором, он знает её гораздо дольше и, возможно, легко сможет объяснить все эти странности в поведении Юли.
Вальтер Юнг проснулся от скрипа ворот и шума въезжающей во двор легковушки. Он вскочил на ноги и потянулся к окну. Из черной эмки вышли мужчина в форме и две женщины в роскошных платьях. Они сразу же вошли в дом, а уголовник со странным именем Пика, закрыв ворота, стал выгружать из машины какие-то мешки. Руки лейтенанта Абвера опять заболели, и он вернулся на свою лежанку. Очень хотелось есть. В доме вкусно пахло жареным мясом. Пару часов назад этот Пика принес ему воды, но на просьбу дать что ни будь поесть никак не отреагировал.
В соседней комнате, судя по всему, накрывали на стол. Зазвенела посуда и столовые приборы. Приехавших гостей встретили радостными возгласами.
— Это ваша доля за продуктовый склад, — услыхал Юнг знакомый голос. И тут громко заиграла музыка. Должно быть завели патефон. Пару раз раздавался весёлый женский смех. Это всё продолжалось около часа. А потом дверь распахнулась и на пороге возник Пика. Он застегнул на его руках наручники и освободил от цепи. Молча кивнул в сторону открытой двери, откуда доносилась музыка и несколько голосов.
Вальтер поднялся и вышел. После полумрака свой комнаты он на секунду ослеп от яркого света, но глаза быстро привыкли и он смог рассмотреть всех присутствующих. В комнате находилось шесть человек. Во главе стола, несомненно на самом почетном месте, сидел молодой парень в форме со знаками различий лейтенанта госбезопасности. Трое мужчин, судя по обилию татуировок на руках были уголовниками. Молодые женщины в красивых вечерних платьях смотрелись здесь несколько неуместно, но лейтенант не стал заострять на них внимание. Впрочем, и они, занятые употреблением кокаина, тоже удостоили его лишь мимолетных взглядов. Хотя, в глазах одной из них, лихо опрокинувшей в себя приличную дозу коньяка, он всё же уловил кое-какой интерес. Очень уж недвусмысленный был этот взгляд.
Сам стол поражал своим разнообразием. Юнг конечно же знал, что практически с самого начала войны в Москве была введена нормированная выдача продуктов, но судя по данному изобилию, на этих людях это никак не отразилось.
— Вы можете присесть, лейтенант, — сказал сидевший во главе стола парень и Вальтер узнал этот голос. Этот человек допрашивал его ночью в лесу.
— Благодарю, — Юнг уселся на свободный табурет.
— Я не буду расспрашивать вас о вашем имени, номере части, цели заброски и тому подобных незначительных мелочах. У нас с вами будет серьёзный разговор о гораздо более важных вещах. И от результатов этого разговора будет напрямую зависеть ваша дальнейшая судьба.
— Я слушаю вас, — как можно более нейтрально произнес Вальтер.
— Вы сказали, что родом из достаточно обеспеченной семьи. Скажите мне, лейтенант, готовы ли будут ваши родственники купить у меня вашу жизнь.
Юнг задумался. Надеяться на то, что его командование заплатит за него выкуп было просто смешно. Оставалась, правда, надежда, что Абвер может заинтересовать возможность вербовки этих людей. Тем более, что один из них является офицером госбезопасности. И судя, по его званию и столь юному возрасту, имеет там неплохую протекцию и, наверняка, занимает какую-то хорошую должность.
— Я думаю, они согласятся внести за меня выкуп, но большое значение будет иметь размер этого выкупа.
— Мы привезли сюда вашу рацию. У вас есть возможность связаться с руководством и обрисовать ваше незавидное положение. Предупредите, что у них есть неделя, чтобы передать деньги. Можете так же добавить, что я буду лишать вас одного пальца на руке за каждый день просрочки платежа. Когда пальцы на руках закончатся я вас убью.
— Сколько вы хотите? — глухо спросил Юнг.
— Сто тысяч советских рублей и пятьдесят тысяч швейцарских франков, — широко улыбнулся лейтенант, блеснув металлическими зубами.