Время Андропова
Шрифт:
Записка Ю.В. Андропова и В.В. Кузнецова о 100-летии восстания в Польше
28 сентября 1962
[РГАНИ. Ф. 4. Оп. 18. Д. 236. Л. 36]
Андропов Ю.В. Ленинизм озаряет наш путь. Брошюра
1964
[Архив автора]
Конечно, надо признать, Куусинен хорошо знал Андропова. Но их отношения были прежде всего служебными. Георгий Арбатов, трудившийся в возглавляемой Куусиненом команде авторов учебного пособия «Основы марксизма-ленинизма», вспоминал, как трижды в год Куусинен в воскресенье «на целый день собирал у себя на даче всех, с кем он непосредственно — либо по службе, либо творчески — работал (начиная с видных ученых, партийных работников и включая своих секретарей)» [543] . Но Андропова среди них не было. Однако из поля зрения Куусинена Андропов не пропадал. Например, именно Куусинен познакомил в 1958 году Арбатова с Андроповым, а позднее, в мае 1964 года, Арбатов был принят на работу в ЦК в отдел
543
Арбатов Г.А. Указ. соч. С. 62.
544
Там же. С. 80.
В фонде Куусинена его заметки и рукопись по «левому оппортунизму» против Мао составляют 6 томов [545] . Отдельный том — заметки «Об ошибках Гароди». Здесь Куусинен теоретизирует: «Где у Ленина и Маркса (и Энгельса) то положение, что наука исчерпывает всю философию, кроме гносеологии (ср. Гароди, с. 34–35)» [546] . Куусинен пребывал в обстановке счастливой и сытой старости. Опасение ареста в сталинские времена, политические бури — все осталось в прошлом. Он вполне у дел — должность, зарплата, высокое положение и на всем готовом у государства, а в то же время есть возможность заниматься литературным творчеством, конечно, с политическим уклоном. Его жена Айно писала, что «о Финляндии Куусинен говорил всегда с ненавистью, не любил даже свой язык». Но может быть, под старость все изменилось, и он все же вновь полюбил финский язык. В бумагах Куусинена сохранились различные заметки о финском эпосе «Калевала» и «о значении поэзии в борьбе народа» [547] .
545
РГАСПИ. Ф. 522. Оп. 3. Д. 12–16.
546
Там же. Д. 8. Л. 10.
547
Там же. Оп. 2. Д. 93–95.
Куусинен умер за несколько месяцев до отставки Хрущева. Андропов стоял в почетном карауле, поднимался на трибуну мавзолея на похоронах Куусинена 19 мая 1964 года, но с речью не выступал [548] . Он был одним из секретарей ЦК, и присутствие на прощании с членом Президиума ЦК было для него обязательным. Так что, скорее всего, почтил память соратника по Карелии по долгу службы, а не по зову сердца.
Андропов часто сопровождает Хрущева в его поездках в социалистические страны. Он прочно прописался в его свите. Апофеозом возвышения Андропова при Хрущеве стало его выступление с докладом на традиционном торжественном заседании, посвященном очередной годовщине со дня рождения Ленина, в апреле 1964 года. Доклад Андропов озаглавил кратко и емко: «Ленинизм озаряет наш путь». В меру пославословив в адрес Хрущева, Андропов в духе времени обрушился на китайских руководителей за «гегемонию», «клеветнические статьи» и подмену ленинизма «маоцзэдунизмом». Вконец расстроившиеся отношения с Китайской коммунистической партией тоже входили в сферу ответственности секретаря ЦК Андропова. Ряд абзацев из этой речи позднее при публикации были выброшены из сборников статей и речей Андропова в послехрущевскую эпоху. Например, такой:
548
Правда. 1964. 20 мая.
«Наша партия, весь советский народ тесно сплочены вокруг ленинского Центрального Комитета КПСС во главе с товарищем Н.С. Хрущевым. (Бурные, продолжительные аплодисменты.)
Хорошо известно, какую огромную роль и какое мужество революционера-ленинца проявил товарищ Н.С. Хрущев в борьбе за торжество ленинских норм государственной и партийной жизни. (Аплодисменты.) Историческая заслуга Никиты Сергеевича Хрущева состоит в том, что он возглавил борьбу за ленинский курс ХХ съезда КПСС, за ликвидацию тяжелых последствий культа личности Сталина, за творческое развитие ленинизма применительно к новым условиям. (Аплодисменты.) Товарищ Н.С. Хрущев завоевал полное признание всей нашей партии, всего советского народа, всех марксистов-ленинцев как смелый новатор, революционер, человек, хорошо знающий интересы и запросы трудящихся, выражающий в практических делах жизненную силу ленинского учения. (Аплодисменты.)
Мы, советские коммунисты, гордимся высокой оценкой деятельности товарища Н.С. Хрущева, которую дали марксистско-ленинские партии в день его семидесятилетия. (Аплодисменты.) Мы расцениваем это как выражение поддержки и одобрения ленинского курса нашего ЦК и всей партии. (Аплодисменты.)» [549] .
Доклад произвел впечатление. Наблюдатели отмечали: «Андропов сейчас растет и… весьма плодовит именно в идеологической области» [550] . Хрущев был весьма снисходителен к Андропову. Резко отзываясь о некоторых членах Президиума ЦК, он щадил самолюбие своего выдвиженца и не устраивал ему публичных разносов. Например, на заседании 28 марта 1964 года при всем своем неудовольствии не был резок. Об этом свидетельствует краткая дневниковая запись Брежнева: «Записка — Пономарева Андропова, неудачная — положить. Считать, что этого документа не было» [551] .
549
Андропов Ю.В. Ленинизм озаряет наш путь. М., 1964. С. 27–28. Сравни: Он же. Ленинизм — неисчерпаемый источник революционной энергии и творчества масс. С. 62.
550
Млечин Л. Юрий Андропов… С. 103.
551
Брежнев Л.И. Рабочие и дневниковые записи. Т. 3. С. 426.
А Андропов был очарован Хрущевым и относился к нему с нескрываемым уважением. Как вспоминал Александров-Агентов: «Однажды, я помню, он сказал мне о нем (в связи с указанием Хрущева воздержаться от личных нападок на Мао, несмотря на спор с Китаем): “Вот это — настоящий коммунист с большой буквы!”» [552] .
Андропов был крайне осторожен и осмотрителен в выстраивании отношений с соратниками Хрущева. Характерный эпизод. В канун нового 1964 года, провожая на Кубу своего заместителя Николая Месяцева, включенного в свиту Подгорного, на аэродроме, обняв на прощанье коллегу, Андропов шепнул ему на ухо: «Ты там в общении с Подгорным будь повнимательнее к нему, свою независимость попридержи, а то получишь под зад» [553] . Точно так же предостерегал работника своего отдела Федора Бурлацкого, отличавшегося смелостью суждений, чтобы он не «подставлял бока» [554] . Андропов всегда был как будто настороже. Как отмечал Месяцев, «в нем сидел страх — застарелый, ушедший в глубины и прорывающийся наружу в минуты возможной опасности» [555] . И другие его сослуживцы пишут о том же: Андропов «вообще очень расстраивался, даже терялся, когда его критиковало начальство»,
552
Александров-Агентов А.М. Указ. соч. С. 264.
553
Месяцев Н.Н. Указ. соч. С. 428.
554
Бурлацкий Ф.М. Указ. соч. С. 48.
555
Месяцев Н.Н. Указ. соч. С. 427.
556
Арбатов Г.А. Указ. соч. С. 113.
Иногда страх отступал, и Андропов становился разговорчив. В беседе со своим заместителем Месяцевым он вдруг ударился в воспоминания и рассказал, как в Ярославле его подчиненный работник обкома комсомола Анатолий Суров состряпал на него донос о связях с «врагами народа».
«Не посадили, — рассказывал Юрий Владимирович, — благодаря вмешательству первого секретаря обкома партии, а так не сидели бы мы, Николаша, вместе с тобой в этом доме». Месяцев замечает, что знал Сурова. «Он в начале 50-х годов сочинил одну или две пьесы. Но приобрел громкое имя не на поприще драматургии, а в так называемой борьбе с космополитами — грубой, позорящей страну кампании». И следом Месяцев спросил: «А с Суровым вы, Юрий Владимирович, позже не объяснились по поводу его бессовестной стряпни?» — «Нет, я не мстительный. Время уже осудило его. Решения ХХ съезда партии в этом смысле совершенно определенны» [557] .
557
Месяцев Н.Н. Указ. соч. С. 409.
Ответ, конечно, благородный и не без высокопарности. Но может быть, Андропов что-то слыхал о судьбе Сурова, о том, что его исключили из Союза писателей и из партии? И оттого и не пылал жаждой отмщения. Человек ведь и так был раздавлен. А судьба у Сурова интересная. Родился в Павлодаре и там же окончил школу-десятилетку с педагогическим уклоном в 1929 году. Писал в анкетах: «…отец расстрелян колчаковцами в 1918 году». По окончании школы устроился преподавать обществоведение, а через год он уже заведующий районо в Павлодаре. С сентября 1932 по март 1933 года учился в Институте истории и философии в Москве. И все. Образование на этом закончилось, зато началась комсомольская карьера и газетная работа. Был организатором комсомольской марксистско-ленинской учебы в политотделе Восточно-Сибирской железной дороги в Иркутске, с мая 1936 года корреспондентом газеты «Гудок» в Москве. По городам жизнь его помотала. В Ярославле работал с мая 1937 года сначала заведующим производственным отделом газеты «Стахановец транспорта», а затем с мая 1939 по июнь 1940 года ответственным редактором областной комсомольской газеты, как раз во время пребывания Андропова первым секретарем обкома ВЛКСМ. В июле 1940 года переброшен на работу в Алма-Ату.
Перед войной работал ответственным редактором республиканской газеты ЛКСМ Казахстана, затем редактором «Казахстанской правды». В январе 1943-го переведен в Москву на работу в «Комсомольскую правду», был ответственным редактором журналов «Комсомольский работник» в 1944–1945 годах и «Смена» — в 1945–1947 годах. Вступил в Союз писателей, написал несколько пьес, был дважды удостоен Сталинской премии 2-й степени, в 1949 и 1951 годах.
После смерти Сталина борец с космополитизмом Суров вышел в тираж. Его пьесы не ставили как политически и морально устаревшие, а самого в апреле 1954 года исключили из Союза писателей и в июле 1954 года — из партии. Но не за борьбу с космополитизмом, а за «морально бытовое разложение и недостойное коммуниста и писателя поведение» [558] . Его художества на бытовой почве были вполне типичными: «на протяжении длительного времени занимался пьянством и устраивал дебоши». А вот и конкретные примеры, изложенные сухим языком партийного дела: «4 февраля 1954 г. в пьяном состоянии он устроил драку в квартире со своим шофером. С работниками скорой медицинской помощи, приехавшими для оказания помощи шоферу, вел себя грубо, обзывал их нецензурными словами. 14 марта 1954 г., придя в пьяном виде на избирательный участок № 24 в день выборов в Верховный Совет СССР, получил бюллетень и демонстративно вычеркнул кандидата в депутаты Верховного Совета СССР, не заходя в кабину» [559] . Между прочим, в избирательном бюллетене значилась фамилия члена Президиума ЦК КПСС Николая Булганина, баллотировавшегося в Совет национальностей [560] . Вот на кого замахнулся! После такой политической демонстрации (попробовал бы он проделать подобное в сталинское время) терпение у парторганизации Союза писателей лопнуло. История с дракой получила широкую известность. Корней Чуковский записал в дневнике 19 марта 1954 года: Суров «дал по морде и раскроил череп своему шоферу и, когда приехала врачиха, обложил ее матом» [561] .
558
РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 17. Д. 3779. Т. 2. Л. 64–65 об.
559
РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 17. Д. 3779. Т. 2. Л. 65.
560
См. список депутатов Верховного Совета СССР: Правда. 1954. 18 марта.
561
Чуковский К.И. Дневник. 1901–1969: В 2 т. Т. 2. М., 2003. С. 251.
А еще Сурова обвиняли в плагиате и присвоении не им написанных пьес. Но в суде ему удалось отбиться от обвинений лишь в плагиате [562] . Все остальное вышло наружу. В литературных кругах злословили: «…пользуясь гонениями против космополитов, путем всяких запугиваний, принудил двух евреев написать ему пьесы, за которые он, Суров, получил две сталинских премии!» [563] .
В сентябре 1956 года Сурова восстановили в партии, и через два года он устроился главным редактором на работу в Гостелерадио и, между прочим, с 1964 года трудился под началом Николая Месяцева. В декабре 1960 — декабре 1964 года он специальный разъездной корреспондент, а затем комментатор. С сентября 1970 года — скромный пенсионер в Москве. Пишут, что в 1982 году Суров был восстановлен в рядах Союза писателей, и даже связывают это с приходом Андропова к власти, дескать, простил теперь уже не опасного недруга. Но, во-первых, его имени нет в справочном издании «Писатели Москвы» [564] , во-вторых, нигде нет сведений о том, что он опубликовал хоть какое-нибудь литературное произведение после 1963 года [565] .
562
РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 17. Д. 3779. Т. 2. Л. 65 об.
563
Чуковский К.И. Указ. соч. Т. 2. С. 265.
564
Писатели Москвы: Библиографический справочник. М., 1985.
565
Суров А.А. Одного кремня искры (Иртышские были). М., 1963.