Время Андропова
Шрифт:
Президиум митинга советско-польской дружбы
Москва. 15 апреля 1964
[РГАКФД]
Также Брежнев записывает 9 января 1964 года о звонке Хрущева, который посоветовал встретить прибывающего в Москву Ульбрихта ему и Андропову [578] . На публичных мероприятиях Андропов, конечно, не в первой линейке советских лидеров. Но во втором ряду уж точно. На митинге советско-польской дружбы в апреле 1964 года в обстановке ликования и подъема все аплодируют и Андропов тоже. Фотография запечатлела и навсегда сохранила этот момент и атмосферу события. Но как аплодирует Андропов! Он весь подался вперед, рукоплещет с энтузиазмом, заражая других восторгом.
578
Брежнев
После отставки Хрущева для Андропова наступили тревожные дни. Один за другим освобождались от должностей секретари ЦК. В ноябре 1964 года из Секретариата ЦК выбыл отвечавший за сельское хозяйство Василий Поляков, в марте 1965 года — отвечавший за идеологию Леонид Ильичев, в сентябре того же года — отвечавший за организационно-партийную работу Василий Титов. Из не входивших в состав Политбюро секретарей ЦК сохранили должности лишь Петр Демичев, переброшенный с химии на идеологию, Борис Пономарев, возглавлявший международный отдел ЦК, Александр Рудаков, возглавлявший отдел тяжелой промышленности ЦК, ну и Андропов. Кардинальная чистка Секретариата ЦК его не затронула. Брежнев в конце концов убедился в надежности Андропова.
Любопытную догадку высказывал Федор Бурлацкий, работавший в отделе ЦК у Андропова. В самом конце декабря 1964 года поздно вечером его вызвал к себе в кабинет Андропов. Бурлацкий поразился «необычайно печальному и удрученному выражению его лица» [579] . Андропов сидел, опустив глаза, пребывая в раздумье. Бурлацкий, не удосужившись даже выслушать, зачем его пригласил Андропов, заговорил о своем уходе из отдела ЦК на журналистскую работу. Андропов был неприятно поражен, он смотрел на Бурлацкого «каким-то змеиным взглядом несколько долгих минут и молчал» [580] .
579
Бурлацкий Ф.М. Указ. соч. С. 308.
580
Там же. С. 309.
Бурлацкий позднее долго размышлял о причинах подавленности Андропова и сделал вывод:
«Не исключено, что поздний вызов Андроповым именно меня, его подавленность, какая-то даже раздавленность означали, что у него произошло объяснение с Брежневым, который предложил ему то, что потом стало фактом: оставить пост секретаря ЦК и принять назначение председателем Комитета государственной безопасности» [581] .
Неужели Брежнев так скоро был готов расстаться с председателем КГБ Семичастным, много сделавшим в деле смещения Хрущева? Вряд ли. Скорее, мрачные раздумья Андропова были связаны с боязнью за свое будущее и за себя. Не прогонят ли его с работы в ЦК как активного члена хрущевской свиты? После октябрьского (1964) пленума ЦК многие выдвиженцы Хрущева были в подвешенном состоянии и Андропов один из них. А может быть, снедала досада — его не повысили и обошли с должностями после отставки Хрущева. Вот Шелепина ввели в Президиум ЦК, Семичастного перевели из кандидатов в члены ЦК КПСС и в декабре сразу произвели в генерал-полковники. А Андропов остался при своей прежней должности.
581
Там же.
Зря Андропов расстраивался, его звездный час был впереди. А на текущий момент главным было сохранить должность. И Андропов день за днем демонстрировал свою приверженность новому брежневскому курсу. В январе 1965 года он в свите Брежнева и Косыгина отправился в Польшу. По утверждению Бурлацкого, это был переломный момент в политической ориентации Андропова. Подготовленные по его поручению предложения о принципах внешней и внутренней политики не встретили понимания в верхах. Предложения были вполне прогрессивные: экономическая реформа, демократизация и реорганизация государственного управления, разграничение деятельности партии и государства, развитие хозяйственного самоуправления предприятий и регионов, проведение курса на сокращение ракетных и ядерных вооружений и прекращение военной конфронтации.
По возвращении из поездки «Андропов сказал, что его предложения не встретили поддержки ни у Брежнева, ни у Косыгина» [582] . Косыгин в целом был за экономическую реформу, но не принял идею поворота во внешней политике. Он питал иллюзии о возможности примирения с Китаем и оставался на антизападных позициях. А Брежнев в своей типичной манере сказал, что «надо подумать» и «не следует спешить» [583] .
В ту пору Андропов был еще совсем не стар и полон идей. Он окружил себя людьми творческими, талантливыми, подбирая в отдел хорошо владевших пером и умеющих четко формулировать свои мысли. Ну и главное, конечно, имевших эти мысли, то есть думающих людей. Андропов часто устраивал у себя в конце рабочего дня встречу со своими консультантами и любил, что называется, деловые игры. Что-то вроде мозгового штурма. Атмосфера в рабочем кругу Андропова была вполне творческая. Об этом восторженно говорили его подчиненные. Даже на излете хрущевская эпоха была временем творчества и надежд.
582
Бурлацкий Ф.М. Указ. соч. С. 315.
583
Там
Андропов и видом своим не слишком походил на распространенный тогда типаж аппаратного работника. Он не был обычным представителем «хомо аппаратикус». Слишком заметен. Один из впервые увидевших Андропова, так описал его внешность при первой встрече в гостях у общей знакомой в неформальной обстановке: встретив Андропова у дверей, «хозяйка вернулась с большим букетом цветов в сопровождении высокого мужчины лет пятидесяти с угловатым лицом и пухлыми губами. Сквозь очки в тонкой золотой оправе за нами наблюдали внимательные и холодные глаза. Если лицо его на мгновение посещала улыбка, то большие передние лопатообразные зубы делали лицо добрым. Двигался вошедший несколько странно, по-моряцки, широко расставляя ноги и сильно раскачиваясь из стороны в сторону» [584] . В общем, на бережку Андропова подкачивало. Что ж, такое только с бывалыми моряками бывает.
584
Кеворков В.Е. Тайный канал. С. 15.
Подчиненные относились к Андропову с должным уважением, признавая его верховенство: «Андропов был просто умным, неординарным человеком, с которым было интересно работать. Он не имел систематического формального образования (техникум по речному судоходству!), но очень много читал, знал, в смысле эрудиции, был, конечно, выше своих коллег по руководству, в большинстве своем если и не закончивших вузы, то хотя бы получивших высшее партийное образование. Кроме того, он был талантлив. И не только в политике» [585] .
585
Арбатов Г.А. Указ. соч. С. 82.
Только теперь вся демонстрация талантов осталась в далеком прошлом. Его подчиненные лишь понаслышке знали, что Андропов «неплохо пел, играл на фортепьяно и гитаре» [586] . В житейских ситуациях и в минуты отдыха он представал перед своим окружением строгим и даже чересчур закрытым человеком. На красивых женщин, как когда-то, он уже не заглядывался. Бурлацкий вспоминал случай, когда в поездке по Югославию после дня встреч и переговоров советскую делегацию пригласили в ночной бар. В баре была музыка, кто помоложе танцевали, а в следующем отделении предполагался стриптиз. Андропов «тут же встал и, сославшись на дела, заявил, что уезжает. Югославы пытались уговорить его, но он был совершенно неумолим, однако разрешил остаться тем из нас, кто пожелает». А на следующее утро, когда Бурлацкий пытался рассказать Андропову о своих впечатлениях, «он твердо перевел разговор на другую тему. Вообще, — пишет Бурлацкий, — он был пуританином, даже по строгим нормам, принятым тогда в партийной среде. Он практически не пил, никто не слыхал, чтобы он когда-нибудь сделал комплимент женщине (по крайней мере, на работе). Фильмы с сексуальными сценами он не терпел, хотя, конечно, не навязывал никому своих вкусов. Все знали, что при нем надо держаться строже и ни в какие разговоры вольного характера пускаться не следует. Я сам наблюдал, как ему было нелегко иной раз в присутствии Первого [Хрущева. — Н. П.], любившего опрокинуть рюмашку-другую коньяка. К тому же Первый обожал рассказывать двусмысленные анекдоты, любил их слушать от других и охотно прибегал к сочному непечатному слову. Я часто видел, как Ю.В. [Андропова] передергивало от подобного стиля, но — опытный дипломат — он сдерживался и скрывал свои чувства» [587] .
586
Там же.
587
Бурлацкий Ф.М. Указ. соч. С. 158–159.
Брежнев как личность резко контрастировал с взрывным и импульсивным Хрущевым. Тот был ярок и непредсказуем. Андропова коробили грубоватые манеры Хрущева, его простецкие народные прибаутки. Сопровождая Хрущева в поездках или участвуя в застольях, Андропов часто становился свидетелем откровений Хрущева, который любил многократно рассказывать что-то из кремлевских тайн. Чаще всего о смерти Сталина и устранении Берии. Вот где будораживший воображение лихой сюжет и шекспировские страсти в одном флаконе. Об одном из таких эпизодов, относящихся к ноябрю 1960 года, вспоминал Федор Бурлацкий. На банкете в ходе совещания представителей компартий Хрущев с рюмкой коньяка в руке, яростно жестикулируя, грубовато, образно и в лицах рассказывал о смерти Сталина и развернувшейся борьбе за власть и аресте «этого гада» — Берии. История подошла к концу, зазвучал тост за «вершины коммунизма» и здоровье лидеров братских партий и, как пишет Бурлацкий: «В этот момент я наконец оторвал глаза от рассказчика и, взглянув в сторону, увидел Ю.В. [Андропова]. Он сидел молча, опустив голову и глядя в одну точку. Потом я узнал, что он вообще не любил пить, да и нельзя было ему из-за высокого кровяного давления. Но в тот момент мне показалось, что ему было неловко за рассказчика, что он считал изложение всей этой истории здесь, при таком большом стечении людей, неуместным» [588] .
588
Там же. С. 55.