Время Андропова

Петров Никита Васильевич

Как отмечают исследователи, ахиллесовой пятой чекистской пропаганды и усилий по популяризации органов КГБ были обидчивость на критику, полное отсутствие чувства юмора и боязнь показаться смешными — стать объектом высмеивания: «…чекистскую пропаганду выдавала фундаментальная тревога, корни которой уходят в вечный страх, что в то время как народ любит их, коварная двуличная интеллигенция смеется за их спиной» [771] . При всех произносимых правильных словах никогда нельзя было быть уверенным в отсутствии у интеллигенции «скрытой усмешки» [772] .

771

Федор Дж. Традиции чекистов от Ленина до Путина. Культ государственной безопасности. СПб., 2012. С. 75–76.

772

Там же.

Этот страх скрытой иронии диктовал и любопытнейшие образчики умозаключений работников 5-го управления. Переключившийся

с Солженицына на контроль над театральным репертуаром сотрудник 1-го отдела Струнин получил задание к августу 1973 года выяснить причины следующего тревожного явления: «В последние годы на сценах ведущих театров Москвы, Ленинграда и некоторых других городов появляются спектакли, идеологическая направленность которых, как видно, определяется тенденциозными взглядами авторов драматургических произведений и постановщиков спектаклей. Нередко наблюдается склонность некоторых режиссеров и драматургов даже в работе над классическим репертуаром и пьесами на исторические темы к проведению двусмысленных параллелей с современностью, что может вызвать у зрителя нежелательную реакцию. Через агентуру и другие возможности принять меры к выяснению причин, порождающих указанные явления в театральном искусстве» [773] .

773

ЦА ФСБ. Ф. 5. Оп. 20. Д. 282. Л. 23–24.

Для повседневности работы 5-го управления была характерна крайняя степень идеологизации и коммунистической индоктринации. Руководители КГБ хотели быть уверенными в идейной безупречности сотрудников. В отчетах 5-го управления говорится и об «идейной закалке» сотрудников, и о вполне типичных идеологических инициативах. Например, в 1982 году сотрудниками 4-го (церковного) отдела 5-го управления «проведено партийное собрание с повесткой дня “Работаю ли я по-фронтовому?”» [774] . Высокий пафос тут очевиден, но он и безумно комичен.

774

Там же. Ф. 6. Оп. 6/16. Д. 28. Л. 78.

Немаловажным было сохранение определенных привилегий для сотрудников 5-го управления КГБ и их поощрение. В марте 1973 года заместитель председателя КГБ Малыгин обратился с письмом к заместителю председателя исполкома Московского городского совета С.М. Коломину с просьбой предоставить «в порядке исключения» возможность полковнику А.В. Баранову, работавшему в 1-м отделе 5-го управления КГБ, приобрести двухкомнатную квартиру площадью 40 квадратных метров в доме ЖСК КГБ «Эстетика» по адресу Большая Переяславская ул., д. 19. Как пояснял Малыгин, Баранов имел стаж работы в органах 27 лет, был награжден знаком «Почетный сотрудник госбезопасности» и «из-за специфики в работе и по состоянию здоровья (перенес операцию грудной полости) нуждается в дополнительной площади» [775] . Как и следовало ожидать, согласие было получено, о чем свидетельствует резолюция Коломина от 26 марта 1973 года на документе: «Прошу подготовить на очередное заседание гор. жил. комиссии» [776] . О Баранове пишет хорошо запомнивший его журналист: «согнутый, худой, нервный, вечно курит» [777] .

775

Там же. Ф. 5. Оп. 20. Д. 282.

776

Там же.

777

Чехонин Б.И. Указ. соч. С. 159.

Пристальным вниманием органов КГБ были окружены писатели. В отличие от сталинских времен, когда надзор за писателями был не менее плотным и сотрудники НКВД — МГБ с санкции Сталина могли посадить того или иного писателя, но совсем не вмешивались в творческий процесс, лишь фиксируя высказывания и поведение, при Андропове сотрудники 5-го управления взялись активно влиять на творческий процесс. А вот по части «посадить» у них прав было заметно меньше, чем в былые времена.

В отчете 1-го отдела за 1982 год есть пример подобного вмешательства в литературное творчество через агентуру: «Осуществлена профилактика и оказано положительное воздействие агентом… на писателя А. Приставкина, подготовившего рукопись “Вор-городок”, с негативных позиций показывающая отдельные стороны нашей действительности. В соответствии с рекомендациями агента Приставкин внес существенные изменения, передал рукопись для публикации в журнал “Новый мир”, согласился с замечаниями редакции» [778] . Вот так, все чисто, никакого видимого вмешательства «искусствоведов в штатском». В том же отчете читаем «В силу тенденциозно-субъективистского подхода к творчеству, ряд литераторов, режиссеров театра и кино допускали протаскивание в своих произведениях идейно чуждых взглядов и концепций, с негативных позиций показывали отдельные стороны нашей действительности…» [779] . И далее следовал список из 16 фамилий.

778

ЦА ФСБ. Ф. 6. Оп. 6/16. Д. 28. Л. 8.

779

ЦА ФСБ. Ф. 6. Оп. 6/16. Д. 28. Л. 6–7.

Н.И.

Никандров

[Из открытых источников]

Охотились и за «вредными» рукописями. Так, в отчете 1-го отдела за август 1980 года отражено: «…получено сообщение о наличии у родственников известного (ныне покойного) писателя В. Липатова рукописей и магнитофонных записей, содержащих тенденциозные изображения отдельных сторон советской действительности. Доложено руководству Управления» [780] . Проверить этот сигнал и все выяснить должен был офицер 1-го отдела Николай Никандров. И выяснил. В сентябре в отчете он сообщил: «Направлена записка в КГБ СССР с предложением осуществить необходимые оперативные мероприятия по предупреждению утечки резко клеветнических материалов покойного писателя Липатова на Запад. Согласие на проведение соответствующих мероприятий получено» [781] .

780

Там же. Ф. 5. Оп. 27/16. Д. 12. Л. 103.

781

Там же. Л. 180.

В полном соответствии с установками, данными им еще на заре своей карьеры в КГБ, Андропов продолжал нацеливать внимание сотрудников на опасные, с его точки зрения, процессы и тенденции в советском обществе, но формально не выходящие за рамки законов. Выступая 21 марта 1979 года на совещании работников пятых подразделений КГБ, он пояснил:

«Речь идет о том, что противник сейчас подбивает антиобщественные элементы и политически неустойчивых лиц к осуществлению демагогических, развязно-крикливых, политически провокационных акций, стремясь вписать их, условно говоря, в рамки закона. Об этом говорит, например, попытка создания группы политических отщепенцев, которая вознамерилась самочинно выдвигать своих кандидатов на выборах в Верховный Совет СССР. Недалеко от них в смысле политической бравады и желания получить скандальную известность уходят и составители разного рода литературных альманахов, лица, которые пытались создать так называемые “независимые профсоюзы”» [782] .

782

Деятельность органов государственной безопасности СССР на современном этапе. М., 1980. С. 286–287.

И тут же Андропов предложил меры по борьбе с этими явлениями, пусть и не нарушающими закон, но явно идущими не в русле партийной политики:

«Есть ли у нас действенное оружие для срыва подобных акций? Такое оружие у нас есть. Это прежде всего оперативные средства по разложению, по изоляции и компрометации такого рода лиц. У нас есть и официальные меры по оздоровлению обстановки. Но вместе с тем в плане дальнейшей активизации борьбы с идеологической диверсией сейчас особенно необходимо создавать атмосферу общественного осуждения, обстановку нетерпимости ко всему политически чуждому, наносному, аморальному» [783] .

783

Там же. С. 287.

Вполне традиционно Андропов призвал по отношению к «оступившимся» и «заблуждающимся» советским гражданам «не рубить сплеча», а «использовать средства профилактики», отметив: «Действуя таким образом, работники пятой линии предотвратили скатывание многих людей на путь политического или морального падения» [784] .

«Работа по пятой линии является особо тонкой и деликатной», — поучал Андропов; он напоминал: «Чекисты призваны бороться за каждого советского человека, когда он оступился, чтобы помочь ему встать на правильный путь» [785] . Андропов особо подчеркнул значимость и эффективность профилактики, сообщив собравшимся, что из 15 580 человек, профилактированных в 1978 году, «повторно проявили себя с враждебной стороны 107 человек» [786] . Это менее одного процента, заключил Андропов и вновь воспел профилактику: «Нетрудно представить, что было бы, если бы в борьбе с этими лицами мы встали только на путь репрессий, и какую пользу обществу дает профилактика» [787] .

784

Там же. С. 289.

785

Там же. С. 290.

786

Деятельность органов государственной безопасности СССР… С. 290.

787

Там же.

Странная логика относительно произведенного профилактикой эффекта. Учитывая, что ежегодно от 15 тысяч до 20 тысяч человек попадали в поле зрения КГБ из-за каких-либо проступков или высказываний и подвергались профилактике (то есть «отеческому внушению» и запугиванию), а потом лишь менее одного процента попадались повторно, то можно сделать вывод, что каждый год появлялись новые десятки тысяч людей, допускающих «вредные» с точки зрения КГБ поступки. Вот это да! Значит, росли ряды недовольных советскими порядками. Причем по нарастающей. Число подвергшихся профилактике в 1983 году перевалило за 20 тысяч. То есть по годам эти показатели надо суммировать для оценки общей численности лиц, не согласных с советской системой и критикующих ее.