Время барса
Шрифт:
И что мы имеем? А имеем мы старенькую сказку о рыбаке и рыбке. Рыбак, стало быть, досточтимый Лир. Король, пэр и эсквайр. И никаких трех желаний ему исполнять не нужно, он сам чье угодно желание исполнить в силах. Ну а рыбок, стало быть, две: одна — Маэстро, хищник; другая — Аля, малек. Вернее даже, живец, на который должны броситься крупные рыбы и… Стоп! А может, они уже и бросились? И парнишка, которого он, Маэстро, сейчас «выдернул на правило», работает по подставе и сценарию
Что еще? Сеть мелка. Задерживает не только крупных хищников, но и мальков.
Для него же, Маэстро, задача остается прежней: попасть в сеть и так ее рвануть, чтобы свалить рыбачка в пучины вод. В омут. Да притопить, чтобы не выбрался.
Никогда. Предварительно убедившись только, что это тот самый рыбачок, а не траулер «Надежный», не эсминец «Стремительный» и не большой противолодочный. крейсер «Стерегущий». Иначе — греха не оберешься. Такие дела.
Глава 43
— Как вы меня разыскали? — спросил Маэстро.
— Не знаю.
— А если подумать?
— Я или знаю, или нет. О чем думать? Мне дали приказ, я — выполнял.
— А высказать предположение? И — забудь про «преамбулу». Шею сверну, если будешь врать. Если же станешь «активно помогать следствию» — вовсе даже наоборот.
— Что — наоборот? Срок скостите?
— Сроки на этой грешной земле не люди определяют.
— То-то вы похожи…
— На кого?
— На демона.
— Врубелевского?
— Нет. Лермонтовского.
— Льстишь?
— Бодрюсь. Когда тебя прихватили так крепко, хочется хоть перед самим собой выглядеть если не героем, то бодрячком.
— Так куда веселее. Так кто на меня навел?
— Летчик, — пожал плечами пленный. — Пилот вертолета.
— Все очень просто и очень грустно. Нас ищут?
— Еще как! После того шороху, что подруга ваша вчера наделала… А после сегодняшнего — и подавно. Засуетились все.
— Чего вдруг?
— Шутите?
— Да уж какие шутки.
— Ничего себе — «вдруг». Сначала Рому Ландерса и Батю валите, потом — девка ваша Креста опускает на ствол и колеса, потом — все пацаны из команды Черепа к «верхним людям» уходят, как чукчи, и вы еще спрашиваете — чего хотят?
— Спрашиваю.
— Денег хотят. Все хотят денег. — Ты тоже?
— Я уже отхотел. Две нижние клешни прострелены, больно, никакая хотелка не заработает.
— Резонно.
— За вас большие деньги обещаны. По здешним меркам — очень большие, это же не Москва. — Пленный вздохнул.
— «Не вздыхай так тяжко и напрасно…» — пропел Маэстро строчки на какой-то полузабытый мотив.
— Не повезло мне.
— Это
— Так везет не всем.
— Прекращай ныть!
— Я не ною. Просто хотелось пожить.
— И денег хотелось?
— Конечно. Я же сказал, пожить. Без денег — что за жизнь?
— Денег всегда меньше, чем людей, которые их хотят. Вот и прореживают друг дружку. Беда.
— Беда… Да наплевать на всех. Мне на них, им — на меня. Всем на всех.
Жизнь — дерьмо. Маета пустопорожняя, и нету в ней ничего. Ни ласки, ни откровения, ни смысла.
Маэстро усмехнулся:
— А ты философ. Когда было лучше?
— Не знаю. Моя мамашка говорит — раньше. А я не верю.
Маэстро почувствовал, что пленник затосковал. И сейчас ему нужно дать возможность пусть на минуту, но расслабиться. Иначе он может создать проблемы.
Например, попытается освободиться. И тогда — погибнет раньше, чем он, Маэстро, успеет поговорить с ним обо всем, что его интересует.
— Правильно не веришь.
— Жизнь дерьмо.
— Очень похоже.
— Люди только и делают, что мечутся между болью и страхом. Оголтело мечутся. Это метание и прозывается жизнью.
— Кто бы спорил.
— И до денег добредают не все.
— Новая мысль. Оригинальная.
— Издеваетесь?
— Вот еще… Когда я издеваюсь, то иголки раскаленные под ногти вгоняю. Не веришь?
— Верю.
— Во-о-от. Пленник вздохнул:
— А жить все равно охота.
— Инстинкт, — пожал плечами Маэстро.
— Ну. Надежда умирает последней.
— Нет. Надежда не умирает никогда.
— Вот в этом вся подлость. Вы меня убьете. Маэстро?
— Нет.
— Почему? Вы же сильнее.
— Разве?
— Сейчас — да.
— Хм… Сильные побеждают слабых, умные подчиняют сильных. А над теми и другими господствуют подлые. Те, что умеют предавать раньше других.
— Это сентенция?
— Это наблюдение. Опыт.
— Зачем мне ваш опыт?
— Кто знает?
— Вы не ответили… Вы ведь меня все равно убьете?
— Если бы тебе было все равно, ты бы не спрашивал.
— Чего цепляться к словам? В этом дерьмовом мире собственная шкура — единственное, что серьезно волнует кого бы то ни было. Я не исключение.
— Тогда исключение я, — горько усмехнулся Маэстро.
— Неужели? У вас недавно была прекрасная возможность уйти из жизни, минуя формальности и бюрократические проволочки.
— Я — противник насильственной смерти.
— Бывает другая?
— Хороший вопрос.
— Так вы убьете меня?