Время бусово

Пахомов Николай Анатольевич

Выставив по жребию стражу, разрешил остальным отдыхать…

Когда жара стала спадать, и можно было двигаться дальше, он дал команду. Ратмир, как и в начале пути, выставил дозоры-охранения — старый вояка свое дело знал и четко исполнял, не дожидаясь указаний. Вновь чуть ли не на линии окоема замаячили обнаженные торсы дозор-ных всадников. Чтобы предать себе большей бодрости, всадники запели походную песню, воздавая славу Создателю и всем богам, покровитель-ствующим русичам и аланам в походной жизни. Перуну и Велесу, Дажьбогу и даже Тэнгри, которого почитали аланские воины.

Вот мы имеем стрелы и мечи на воинов вражьих, О, Перун, стрелами прыскающий,  громами гремящий! Ты научил нас те стрелы ковать, Ты научил нас мечи изострять, Ты помоги нам врагов побеждать!..

Под вечер на низкотравьи пологого кургана увидели стайку дроф, важно вышагивающих по жухлой траве в поисках злаков. Решили по-охотиться, чтобы побаловать себя свежим птичьим мясом.

Десяток всадников спешилось, чтобы подкрасться к дрофам и по-разить их из лука. Отойдя на четверть поприща от основной группы, они упали в траву и, словно ужи, поползли в сторону дроф. Когда под-ползли на расстояние, позволяющее прицельно вести стрельбу из лука, по команде старшего, привстав на колено, привычно натянули тетивы. Невидимо запели стрелы, и каждая нашла свою цель. Несколько птиц, жалобно вскрикнув, упали в траву и забились в танце смерти, бестолко-во махая крыльями и суча лапками. Остальные, напуганные поведением своих товарок, бросились врассыпную с места кормления, отчаянно ма-хая крыльями и перебирая ногами. Миг — и на пригорке никого уже нет!

— Знатный будет ужин, — сказал Ратмир, когда охотники принесли трофеи. — И запас цел, и все будут сыты.

Ратмир имел в виду дневной запас, имевшийся у каждого воина в походной суме при заводном коне. В основном это было мясо молодых жеребят, нарезанное тонкими ломтиками и провяленное вместе с целеб-ными и пахучими травами в сухих проветриваемых местах. Такое мясо занимало в суме мало места, было относительно легким по весу и могло длительное время использоваться в походе, не портясь. Были в суме краюха хлеба и сухари. Свежий хлеб полагалось есть в начале пути, по-ка он не очерствел. Сухарями пользовались во всем дальнейшем пути. Кроме этого, у каждого воина при себе была глиняная фляжка, обтяну-тая шкурой ягненка или теленка шерстью наружу, с узким горлышком, закрытым деревянной пробкой, в которой хранилась вода. При больших воинских походах в обозах для утолении жажды и снятия усталости имелись бурдюки с водой или с вином. Когда ночная мгла опустилась на степь, а небесный свод усеяли мерцающие звезды, остановились на привал, чтобы дать отдых себе и лошадям. Конечно, по ночной прохла-де путешествовать было куда приятнее, чем в дневной зной, но тут под-стерегали другие опасности: лошадь могла угодить ногой в лисью или барсучью нору и сломать ногу, а это уже беда, как для лошади, так и для всадника. Очистив место для костра от травы, чтобы случайно не под-жечь степь и не сгореть самим, развели костры, и при их свете воины сноровисто ощипали подстреленных птиц, опалили остатки пуха и перьев в пламени и распотрошили, бросив потроха собакам. Те, рыча и отталкивая друг друга, набросились на еду. Тушки аккуратно разделали на небольшие куски. Часть кусков решили поджарить на открытом огне, придерживая на наконечниках копий, а часть, обмотав сырой травой и присыпав землей, испечь на углях.

— Отличное жаркое послал нам Велес, — сказал Златогор перед тем, как приступить к трапезе. — Возблагодарим же его, братья, и отдадим часть добычи нашей богам нашим, чтобы и впредь они не лишали нас своей милости. — Он отщипнул от своего куска небольшую толику мяса и бросил в костер. — Вот треба богам и справлена, теперь можно и са-мим вкусить от трудов наших.

Вкусили.

Выставив ночную стражу и назначив ей смену, не в установленном ранее шатре, а из-за осторожности, недалеко от него, прямо на земле, только подстелив на разогретую за день поверхность охапку тут же со-рванной травы, улеглись почивать. Чтобы следующим утром с первой трелью жаворонка, еще до первого луча солнца встать и продолжить путь. Воину нельзя долго нежиться в постели. И, вообще, кто рано вста-ет — тому бог подает, а кто долго лежит, тот беса тешит. Шатёр же не убрали из-за того, что ночью мог неожиданно пойти дождь. Хоть небо и не предвещало такой неожиданности, но кто знает волю богов? Мало, что было ведро, но ведь может и как из ведра!

Дальнейший путь, почти до самой Белой Вежи протекал размерен-но и без происшествий, если не считать происшествием ливень, не-жданно-негаданно случившийся в степи. Как-то под вечер набежали тучи, небо почернело, подул пронзительный ветер. Ярило спрятался, уступив небесную твердь Громовержцу Перуну, который с ожесточени-ем стал бросать молнии в далекие и близкие курганы. Однако дождь так же быстро прекратился как и начался. И на небесный свод вновь выка-тился в своей золотой колеснице Ярило. Воины, промокшие до послед-ней нитки, были рады такому обстоятельству: по крайней мере, до сле-дующего полдника удручающей жары можно было не опасаться. А вы-сохнуть они до ночного отдыха еще не раз успеют. Не менее воев про-хладе радовались лошади, переговариваясь между собой веселым ржа-нием, и собаки, втянувшие в пасти языки.

Воздух был свеж, и дышалось легко, всей грудью, не то, что в знойное удушье. Из своих укрытий в небо взвились сотни птиц, оглашая окрестности веселым щебетом — божьи творения радовались неожидан-ной прохладе.

Движение небольшого отряда значительно ускорилось, несмотря на то, что трава и почва под ней были влажными и скользкими. Но ис-тосковавшаяся по влаге земля быстро впитывала в себя воду, и к ночно-му бивуаку только чистый, наполненный озоном, воздух говорил о не-давно прошедшем дожде.

Волхв Златогор потчевал путников своими наставлениями и не-скончаемыми рассказами о жизни предков, об их исходе к Карпатам и к Ра-реке. О войнах с египтянами и мидянами, с персами, ведомыми на Русь царем Киром, и греками при Александре Македонском, завоевав-шем полмира. В перерывах между его рассказами воины пели тягучие песни, скрашивавшие однотонность пути.

— Откуда ты это знаешь, — спрашивали волхва вои, — неужели боги все поведали?

Воям было и интересно, и немного жутко от столь обширных по-знаний волхва: не мог живой человек столь много знать. Они-то такого отродясь не ведали…

— Князь общается с князем о делах военных, огнищанин с огнища-нином — о делах житейских, купец с купцом — о торговых, а жрецы и волхвы — о различных знаниях, чтобы самим ведать и другим передать, — отвечал притчей Златогор, и в его зеленых кошачьих глазах мелькнули веселые бесенята. — Захотите — и вы станете такими же знающими да ведающими, как и я!

— Куда уж нам, — засомневались вои. — Уж лучше нам быть обык-новенными воинами. Наше дело копье да меч…

— И то верно… — согласился с их доводами волхв, сопроводив сло-ва едва скользнувшей по губам снисходительной улыбкой, — каждому свое. Так оно, пожалуй, лучше будет…

ТРУП В СТЕПИ

Степное путешествие стало привычным и закономерным делом, уже не вызывающим не восторгов, ни удивлений, как это было в начале пути. Путь медленно сокращался. До града Белая Вежа оставалось ру-кой подать. Казалось, ничего не предвещает каких-либо заминок и раз-влечений. Вокруг сплошное однообразие тучной степи.

А вот за день пути до Белой Вежи произошло событие, внесшее некоторое разнообразие в обычный поход. Причем, малоприятное и с далеко идущими последствиями.

Рыскавший впереди основной группы дозор случайно наткнулся на труп мужчины, убитого ударом ножа в спину. Даже не сам дозор, а увя-завшиеся за ним собаки, обнаружившие труп и поднявшие громкий лай, чем и привлекли дозорных к данному месту. Судя по внешнему виду, прежде это был родовитый муж, о чем говорила оставшаяся на трупе богатая одежда и сапоги из оленьей кожи, легкие и нарядные, которую носят только вожди или люди из их ближайшего окружения: сыновья, советники, военачальники.

Златогор, которому приходилось довольно часто врачевать людей, вставлять не место вывихнутые суставы, лечить травмы и раны, спе-шился и осмотрел труп. Он не только снял с него одежду, чтобы лучше обследовать тело, но и зачем-то упругим стеблем травы забирался в единственную рану под левым плечом.