Время бусово
Шрифт:
— А у него гуще! Га-га-га!
— Ха-ха-ха!
— Хо-хо-хо!
— Задери вас леший, — озлилась Купава на озорников и спряталась за спинами товарок. — Им — про дело, а они — про дурь…
— Тьфу на тебя! — Зло сплюнул в сторону разбитной бабенки стар-шина торговых гостей. — Знать, язык без костей, что пустое мелет. Во-лос долог, да ум короток… — Он понимал, что убедить сородичей не удалось, как не удалось тронуть их сердца красочной речью, а потому, скомкав, окончил: — Одним словом, торговые гости возражают против строительства… Да, возражают… А как не возражать, коли все тяготы лягут не на вас, худородных да худосочных, а на нас, лучших мужей.
И ушел к своим, что-то беззвучно бормоча себе под нос и не глядя на людей. Понимал, что негласный спор с князем уже проигран, и не просто проигран, а из-за такого несвоевременного вмешательства глу-пой бабы, превратившей своей речью его в посмешище для горожан, и что со временем придется растрясти мошну, да еще как растрясти…
Потом говорили старшие от кузнецов и ткачей, от горшечников и кожевников. Каждый приводил свои доводы как за строительство кре-пости, так и против строительства. Мнение горожан клонилось то в од-ну, то в другую сторону, хотя все же тех, кто был за строительство кре-пости, было большинство.
Наконец воевода Хват объявил, что будет говорить старый жрец Славояр. Торжище затихло. Старого жреца уважали и побаивались: еще бы, если ежедневно советуется с самими богами светлыми!
— Внуки Дажьбога, — тихо заговорил седой, как лунь, жрец, рас-правляя согбенные тяжестью лет и бремени плечи, ударив посохом в утоптанный сотнями, если не тысячами ног наст. — Дети Дажьбога! — Как только он повел речь свою, то голос его досель тихий и скрипучий вдруг зазвенел на морозном воздухе, налился силой и яростью; слезив-шиеся ранее старческие очи его ожили и светились неукротимым огнем внутреннего жара убежденности и веры. — Стыдно вам спорить и пре-пираться. Неужели забыли Завет отца нашего Яруна, призывавшего сла-вить свой род во веки веков и жить по Правде и в Яви, а не по Кривде и в Нави?
Его слова, как тяжелый молот, как набат, били по головам курян.
— Неужели очерствели вы душой, оскудели умом и стали ленны те-лом, что не хотите сделать град свой еще краше и крепче?..
Толпа, притихши, молчала.
— Неужели забыли вы своего Творца Сварога, который из Светлой Сварги на вас зрит и видит смятение, недостойное славянского рода? — С каждой новой фразой голос его крепчал и звенел над толпой. — Если запамятовали, то я вам напомню: «И сказал Сварог, который суть Сам Творец, Арию Арианту: «Сотворены вы из праха земного. И будут про вас говорить, что вы — сыны Творца. И будете как дети Мои, и Дажьбог будет Отцом вашим. И вы должны слушаться. Любите Завет Ария! Ибо он для вас — Зеленый Свет и Жизнь! Любите друзей своих и князей сво-их великомудрых! И будьте мирными между родами! Любите Русь в сердце своем, и обороняйте ее от врагов!» Вот так говорят наши свя-щенные Веды, и того требует Завет, данный Богом отцу нашему Арию-Яруну! — Глаза старого жреца пылали, прожигая души слушателей. — Не слушайте слабовольных и корыстных, ступайте по пути Прави и Яви, возведите град сильный и достойный, чтобы глаза и душа каждого из живущих радовались тому граду, чтобы пращуры наши, те, что в Ирий давно отошли, видя вас, гордились бы вами и делами рук ваших. И что-бы не было им стыдно пред грозными богами за вас!
Волхв изрекал слова и в такт им бил своим тяжелым посохом в снежный наст, выбивая из него снежную пыль, сверкающую на солнце живыми алмазами, словно совершая волшебство. Слова и действо вол-хва завораживали, гипнотизировали безмолвную толпу.
— Постройте град сильный и в нем храм светлый Богу нашему Сва-рогу, как сделано это в Киеве и Кияре, в Голуни и Воронежце, как по-строено уже в Римове и Белой Веже. Как было это в городах наших Су-роже и Хорсуни на земле Таврической до прихода туда греков и ромеев. Ибо сказано в Ведах наших древних, — потряс жрец своим посохом, — что боги любят народ сильный и умелый, и что на богов надейся, но сам не плошай. Даже боги, и те отворачивают лик свой от рода ленивого и трусливого. Не уподобляйтесь такому! Не уподобляйтесь псам скуля-щим и тварям дрожащим, не уподобляйтесь грязным свиньям, в собст-венном дерьме копающимся…
Я все сказал!
Сказал — и покинул, ссутулившись, вече, словно уже все знал напе-ред и приговор веча его не интересовал. Седые волосы развивались по ветру, то закрывая, то открывая лицо и глаза, мешая смотреть на путь под ногами. Но он их не убирал, словно они и не мешали. Молодые жрецы кинулись к нему, чтобы проводить, но он мановением руки за-ставил их отстать, и они, подчинившись, побрели позади него.
— Вот и все, — шепнул князь, наклонившись чуть ли не самому уху воеводы. — Дело сделано!
— Вот так жрец! — Только и нашелся, что сказать в ответ, доволь-ный воевода. Расправил и без того саженные плечи и повел очами по толпе.
И тут вече как прорвало, все стали требовать скорейшего строи-тельства крепости и храма на месте капища. Старый жрец дело свое сделал. Так бывает во время весеннего паводка. Большая серая льдина вдруг перегородит русло реки — и вода, и мелкие льдины стопорятся, не сумев преодолеть преграду. Но стоит большой льдине треснуть, рас-крошиться — и прорвало, и понесло! Не удержать!
— Крепость! Крепость! — Неслось со всех сторон.
До самого вечера гудело вече в курском граде, решая, когда и кому что делать, сколько тягла выделить на перевозку дубовых плах из бли-жайших дубрав на Красную гору, сколько надо отрядить плотников на повал деревьев, сколько выделить к весне-красе землекопов, чтобы ста-рые бревна выкопать и подготовить канавы под новые. Препирались и соглашались, ссорились и мирились, но, в конце концов, все решили. Славянское вече — это вам не шутка. Его решение непредсказуемо. Впрочем… Впрочем, если подготовиться как следует к вечу, то и реше-ние можно загодя предугадать. Когда и как начали русичи управлять важными делами с помощью веча, неизвестно. Того и самые древние старики, обросшие мхом, как столетние дубы, не помнят. Но многие знают, что в далеком Риме всеми делами управляет император или ав-густ. Управляет единолично. Знают потому, что когда-то их деды и пра-деды хаживали в пределы Римской империи и там познакомились с их обычаями управления. Знают они и о том, что в стране, называемой Персидой, правит царь, правит также единолично. Об этом приходящие купцы ведали. Знают, но не воспринимают. Чужие законы и чужие по-рядки русичам не указ. Испокон веков русичи управляются вечем. Так было при прадедах и дедах, так было при отцах, так будет при них и при их детях. Так будет до тех пор, пока земля Русская стоять будет! Нелег-ко на вече к единому решению придти: каждый о своем кричит, свое слово отстаивает. Потому — и шум, и гам, и до кулачек нередко доходит. Но если вече что решило, то решило! Слово веча крепко, нерушимо.
КНЯЗЬ И ВОЕВОДА
Князь Кур похлопал дланью воеводу по плечу:
— Теперь дело сделается. — Он даже не считал нужным скрывать, что доволен решением веча. — Возьми на себя заботу по повалу леса, по заготовке бревен на срубы и стену.
— Непременно, — односложно ответил воевода. Не привык он к краснобайству. Воинские приказы должны быть короткими и понятны-ми, как удар меча.
— И себе дом, достойный воеводы, готовься поставить. Достаточно, Хват, словно медведям, в землянках-берлогах жить. Видел, как в Суро-же, как в Ольвии люди живут? Хоромы двухъярусные, просторные, светлые. Внизу — всякие хозяйственные помещения, перегородки. Ввер-ху — светелки, горенки. Ни чада, ни суеты людской. Любо дорого по-смотреть!
— Видел. Но подходит ли то нам, с нашими холодами и морозами. Летом — да, летом — лепота! Не замерзнуть ли нам в таких домах зимой? — Сомневался воевода Хват. — Больно зимы у нас серьезные, снежные да морозные, не то, что на берегу теплого греческого моря… Да и наши старые дома против других чуть ли не дворцами смотрятся… и послу-жить могут еще нашим внукам… Добротно срублены.
— Подходит, еще как подходит, — не желал поддаваться сомнениям курский князь. — Если уж морозы на самом деле прижмут, то кто нам запретит спуститься на первый ярус и греться у печи.