Время «Ч»
Шрифт:
– Он теневая фигура, – задумчиво сказал Руслан. – Пришел в Чечню в конце девяностых… вместе с людьми из черкесского джамаата, они были неплохо экипированы, у них были деньги…
– Источник финансирования?
– Лично мне неизвестен. По слухам, Ахмед хорошо знает наши традиции, обычаи, язык. Ведет себя как настоящий нохчо. Ходят слухи, что в октябре, где-то с месяц назад, он и его банда, попали в крупный переплет в том же Курчалоевском районе…
Рейндж, прихватив своего собеседника чуть повыше локтя, заставил его остановиться.
– Ну?! – спросил он, уставившись на чеченца. – Какова судьба самого Ахмеда? Что тебе об этом известно? Он жив? Мертв? Что молчишь, Руслан?
– Если даже вы, федералы, не в курсе, – аккуратно высвобождая руку, сказал Руслан, – то откуда знать мне, московскому бизнеру?
– Ну так узнай! Встречаемся ровно через сутки здесь же!
Глава 13
Примерно через час «Гелентваген» припарковался на служебной стоянке одного из зданий на Старой площади, занимаемого некоторыми департаментами и отделами Совета безопасности РФ.
Агентам пришлось обождать около четверти часа в предбаннике служебного кабинета Шувалова, поскольку Сергей Юрьевич на момент их приезда находился в бункере, в малом ситуационном зале СЦСБР, где после ЧП на Никольской прошла уже целая череда рабочих совещаний руководителей высшего и среднего звена Федеральной антитеррористической комиссии РФ.
Выслушав доклад Мокрушина, Шувалов – он выглядел в эти часы довольно утомленным – скептически покачал головой.
– Так, значит, и сказал: «Не знаю, не в курсе»?
– Наивно было бы ожидать, Юрьич, что такой махровый, изворотливый делец, как этот Руслан, расколется по ходу уже первой нашей беседы, – заметил Мокрушин. – Я пока лишь «озадачил» его, вложил в голову, чего надо было туда вложить. Он оч-чень информированный чечен и может быть для нас крайне полезен в связи с тем же злополучным курчалоевским делом. Но! Надо бы на него надавить как следует! И не так, чтобы тупо «наехать», потому что толку от этого, предчувствую, будет – голимый ноль! По-умному надо бы надавить, аккуратно, но ощутимо, в нужное время и в конкретном месте!
– Как это ты себе представляешь, Рейндж?
Мокрушин вкратце объяснил свою задумку касательно дальнейшей разработки своего должника Руслана. Некоторое время они молчали, затем из табачного облака, которым они окутались по ходу разговора, донесся голос Шувалова:
– Измайлова, идите пока к себе, в экспертный отдел, ознакомьтесь со всей текущей информацией по вашему профилю!
Как только агентесса вышла, Шувалов поочередно сделал две вещи: сначала приоткрыл фрамугу окна, – все окна его кабинета выходят во внутренний двор, смахивающий на каменный колодец, – давая доступ в помещение свежему воздуху, а затем кивком указал на неприметную дверь в конце кабинета.
Они прошли в небольшое, площадью около двенадцати квадратов помещение, которое использовалось Шуваловым иногда как комната отдыха, но несравнимо чаще как место, где можно было «пошептаться» с самыми доверенными сотрудниками, не опасаясь прослушки (от чужого любопытства в этом здании, где, по сути, большинство сотрудников являются временщиками, откомандированными в структуры СБ РФ различными службами и ведомствами, не застрахован никто, включая даже руководителей департаментов и отделов). Окна здесь не было, зато имелась аппаратура контрпрослушки – так называемый «генератор серого шума», – которую Шувалов включил сразу же, как только они вошли в это целиком звукоизолированное помещение.
– Только, чур, не курить здесь! – предупредил начальник. – А не то угорим.
Мокрушин сел на застеленный клетчатым пледом диван, а Сергей Юрьевич оседлал единственный стул.
– Рейндж, разговор строго секретный.
– Я уже понял, командир.
– Сегодня утром пришла еще одна весточка из Чечни. Выясняется, что двое суток назад, в понедельник, структурам чеченского МВД сдались еще трое курчалоевцев. По неизвестным пока причинам этот небезынтересный для нас эпизод почему-то не был отражен во вчерашней суточной сводке РОШа… Ну да не об этом речь. Так вот, Алексеич. Я сразу позвонил нашему спецпредставителю в Ханкалу, ну а тот за полчаса до твоего появления здесь отзвонился по закрытому проводу и сообщил первичную информацию.
Мокрушин полез было за сигаретами в карман, но, вспомнив о просьбе начальника, вместо пачки «Мальборо» достал початую упаковку с мятными лепешками.
– Среди бородачей, сдавшихся сотрудникам временного Курчалоевского РОВДа, есть некий Тимур Аллероев…
– Черт! – сказал Мокрушин. – Это один из замов курчалоевского амира! Едва ли не его правая рука! Он, кстати, хотя и воевал в 1-ю войну, уже раз был амнистирован и даже принят обратно на работу в тот же курчалоевский райотдел, там он вроде бы служил еще во времена Доку Завгаева… Весной опять дернул в «зеленку», по слухам, к нему были какие-то вопросы у одного из близких приятелей Кадырова-младшего… И что? Что он успел рассказать? С ним, конечно, сейчас фээсбэшники работают?
– Верно, – кивнул Шувалов. – А теперь, Рейндж, держись обеими руками за стул или там за диван…
– Держусь, не томи, Юрьич!
– Этот Аллероев уже в ходе первого допроса показал, что курчалоевский амир, он же Ахмед Исмаилов, мертв! Что он был уничтожен в нескольких километрах от Центороя в конце октября, ночью, группой федерального спецназа неизвестной принадлежности! И что федералы попытались забрать с собой тело амира и его личного телохрана, но вынуждены были оставить эту затею из-за преследования, организованного базирующимся в том районе отрядом курчалоевских…
– О-о… черт! – Мокрушин озадаченно почесал горстью в затылке. – Каков поворот, Юрьич?! Так что у нас получается? Выходит, что мы – все ж таки! – ликвиднули самого Ахмеда?!
– Выходит, что так. Если, конечно, меня правильно проинформировали и этот самый Аллероев говорит правду. Кстати, он сообщил еще кое-какие немаловажные детали.
– Например?
– То, что Исмаилов был зверски замучен. То, что на его теле были обнаружены следы пыток: ему отрезали конечности…
– Одну конечность, – уточнил Мокрушин. – И то потому, что у этой собаки началась гангрена…