Время Черной Луны
Шрифт:
Что происходило тем временем в квартире он понимал слабо. Он не знал, что делать дальше, и откуда взялась полиция, но зато знал другое – медлить больше нельзя…
Ника поймала брошенный ей автомат, но через долю секунды осознала, что ее человеческая форма слишком медлительна для боя с более привычными к оружию людьми. Она отшвырнула бесполезную для нее железку в сторону. Когда человек снова что-то закричал, Ника уже начала перекидываться…
Сила всегда несла в себе бессилие. Радость бессмертия у вампиров таила в себе тяготы добычи крови, колдовской дар чреват костром или пожиранием демоном… Оборотни тоже платили немалую цену за свои способности. Обращение в волка подобно погружению на глубину или прыжку с парашютом: одна ошибка и назад пути уже не будет. Мало кто задумывался над тем, почему так опасен волк-оборотень. А все дело в том, что огромную физическую силу направляет человеческий разум. Разум, который подавляет волчьи инстинкты. Потеряй контроль, останься слишком надолго волком – и ты обречен. Каждый оборотень знает свою верхнюю границу, тот предел, когда он уже не человек, но еще не зверь, черта, с которой он вернется назад. Очень давно, когда Ника была еще волчонком, у нее был брат Никита. Он слишком увлекался тем, что давала ему вторая. Волчья сущность, и стал все больше времени проводить в ипостаси Ночного Брата.
И однажды он не смог вернутся. Ника никогда не забывала желто-зеленые глаза брата, глаза зверя, на дне которых иногда взблескивала искорка еще не умершего до конца человеческого разума. Никита прожил долгую жизнь, долгую по волчьим меркам…
Теперь эти глаза помогали Нике в волчьей форме, она представляла их и всегда возвращалась.
…Человек закричал, когда хрупкое тело девушки конвульсивно дернулось и стало обрастать рыже-коричневой шерстью, выскальзывая из одежды – и это был крик ужаса. Это дало Нике несколько так необходимых секунд.
В искусстве перевоплощения Ника занимала далеко не первое место в Стае, хотя и не последнее. Она обращалась достаточно быстро, но тело перестраивалось не плавно, как у Старейшины, а болезненными рывками. Потом ей еще понадобится некоторое время, чтобы прийти в себя после обратной трансформации. Все таки, надо было больше тренироваться. Мир обрушился на Веронику разнообразием звуков и запахов. На пальцах появились крепкие черные когти, хотя руки все еще были человеческими…
По ушам резанула автоматная очередь, но волчице повезло.
Полицейский метил в голову двуногого прямоходящего существа, но именно в этот момент позвоночник Вероники согнулся, заставляя ее опуститься на четвереньки. Пули прошли над головой, и оборотень прыгнул, оттолкнувшись мощными лапами. Ника целилась в горло последнему оставшемуся в живых человеку. Ужас придал тому сил, он постарался дорого продать свою жизнь. Увернувшись с какой-то противоестественной для человека скоростью, он успел выпустить несколько пуль в волка – мимо.
Потом реальный мир перестал для него существовать. Оборотня не просто убить обычным оружием.
...Чекан оказался в следующей комнате: диван, парень, девчонка. Кто из них Повелитель, оборотень не знал, а Ника теперь была слишком далеко.
На помощь совершенно неожиданно пришел Эльф – одним прыжком он оказался сзади, за несчастными детьми, как, в глубине души называл их Чекан. Убивать обоих? Не будь рядом Вероники и Эльфа он бы даже не задумался над этим, но… Волки никогда не убивают просто так.
– Ника, кто из них? – голос Чекана было наверно слышно и на верхних этажах, – Скорее!!
Человеческая кровь на клыках сводила Веронику с ума, хотелось остановиться и погрузить узкую длинную морду в теплую плоть, добраться до сердца. Но она не могла себе этого позволить. Бой с патрулем занял у оборотней не более минуты.
– Твою мать … Кто из них? Скорее!!! – услышала она голос Чекана. Ника заставила себя обращаться обратно, к таким нагрузкам ее тело не было привычно, но не обращая внимание на рвущую тело боль, она кинулась в квартиру. На девушку она даже не взглянула.
– Он – прорычала Ника – указывая когтистой лапой на парня.
Анна занял очень хорошую позицию, лучше и не придумаешь – совсем напротив, да еще и тебя никто не видит. Папироса почти догорела, когда она увидела приближающуюся машину с опергруппой. … Полиция приехала на удивление быстро. Всего пять минут и вот уже двое полицейских с автоматами бегом поднимаются по лестнице. Маловато – если оборотни не растеряются, то остается лишь посочувствовать стражам порядка.
Звыняйте, ребята… Нехорошо подставлять коллег, но на войне без жертв не получается.
Кайтифа даже не удивилась, услышав услышал стрельбу, крик, захлебывающийся стон, увидел в окнах квартиры напротив фигуры оборотней и их жертв… Почти вся схватка прошла перед её глазами – остальное помог дорисовать опыт.
Быстро же… Ну ладно, теперь её очередь вступить в дело! Спиной к окну стоял оборотень, сразу за ним девка и парень, а дальше еще два гару – хороша ситуация, ничего не скажешь. В другое время Анна просто дала бы им завершить начатое, и не вмешивался, но сейчас Магистр дал четкий приказ – защитить Повелителя во что бы то ни стало.
Пистолет снова приятно охладил ладонь – удар рукоятью выбивает стекло и линия прицеливания соединила дуло оружия и плоть гару… Она и не целилась толком, не рассчитывала траекторию пули и рассеивание – сейчас работала интуиция и чутье и пистолет был продолжением её самой – так в рукопашной человек не рассчитывает удары и не перебирает варианты – куда бить…
Палец надавил на курок. Раз. Два. Три. Ствол выплюнул разрывные в спину оборотню, закрывавшему людям путь к отступлению – убьет – не убьет, не суть важно – если хоть одна попадет, волку будет уже не до убийств.
– В окно! В окно прыгайте! – мысленно прокричала кайтифа, продолжая стрельбу, прижимаясь к стене – кто знает, может варки тоже вооружены.
«Только бы не задеть Повелителя, а то Чижинский шкуру спустит! В буквальном смысле!»...
…Чекан едва дослушал «он» от Вероники. Тело менялось со страшной скоростью.
Все же звериная форма более приспособлена для убийства, а страх скует жертву надежнее цепей.
Он привычным движением выскочил из куртки и штанов, высвободил трансформирующиеся ноги из «берцев» – избавлению от одежды гару учили с детства – «заевший» костюм мог даже задушить хозяина. На крайний случай в каждой из вещей гару был предусмотрен слабый шов, а в Стае – собственный портной с персональным ателье.