Время делать ставки
Шрифт:
— Неужели… — Босс начал фразу и закашлялся.
— Он самый! И я очень подозреваю, что даже если он и не убивал эту Амалию, то так тут наследил, столько «пальчиков» понаставил, что менты не будут особенно думать, а мигом сцапают его в качестве главного фигуранта в этом деле!
В дверной проем просунулась окровавленная голова Бранна, на переносице коего все так же сиротливо болталась растерзанная оправа:
— Вы думаете, что они подумают на меня? Вы так думаете, что они…
— Тише!! — рявкнула я на него. — Сиди смирно, Труха! А то у меня
— Ты уж его не сильно гоняй, — сказал босс, — он вряд ли к этому причастен. Просто, верно, опять ему чертовски повезло.
— Я бы даже сказала: «чейтовски».
— Вот-вот, — невесело засмеялся Шульгин. — Ладно. Сиди там до упора, пока не приедут менты. А у меня, кстати, посетитель. Я сейчас приеду, сама познакомишься с ним.
— Приедете, босс? Сюда?
— Да, а что?
Для моего тяжелого на подъем начальничка, меньше всего склонного покидать свой уютный кабинет по любому поводу, такое поведение было нетипично. Он был ленив в передвижениях, как Майкрофт Холмс, брат великого сыщика. А тут он вдруг сам выражает желание приехать, без всякой просьбы и напоминания… чудеса, да и только.
— Приезжайте, — отозвалась я. — Только откуда вы знаете, куда ехать, если я только что эту Шпеер об-на-ру-жи…
Ледяной смешок босса прервал мою необдуманную тираду:
— Мария! Ну ты в самом деле!..
— Ах да… — сконфуженно пробормотала я. — Ну что ж… приезжайте, приезжайте.
Но первым приехал вовсе не Родион Потапович с его так и не названным посетителем, а, как это ни странно, милиция. Толстый усатый мужик в мятой куртке, похожий на прекраснодушных ментов из одноименного сериала примерно так же, как горный козел походит на лесного оленя, внес напор и сумятицу. Он воскликнул еще с порога:
— Так-так! Превосходно! Очень типичная такая мокруха! А вы кто? — обратился он ко мне.
Я представилась.
— А, ну-ну, — неодобрительно покачал он головой. — Знаю я вашего брата. Только под ногами путаетесь. — Говоря это, он метался по квартире, подносил к глазам те или иные вещи, зачем-то понюхал крем для обуви, а потом начал совать палец в дыру в двери ванной, говоря: — Ну да ладно! Значит, явившись сюда с целью вести свое собственное расследование, вы застали тут этого гражданина! А-атлично! Да еще с такой помятой харей? Прросто великолепно!
— Я зашел пьйоведать… — пискнул Бранн-Труха.
— Прррекрррасно!! — Раскатистое «р» опера из угрозыска звучало просто-таки симфонией торжества закона над жалким смазанным «й» незадачливого бедняги Трухи. — Проведать зашел, папаша? Что ж так плохо проведал-то? Впрочем, тут яснее ясного. Этот тип, — ткнул он пальцем в Бранна, — пришел к гражданке Шпеер, она сама открыла дверь, что явствует из показаний… гм… а потом застрелил ее в ванне, сделав это для запутывания следствия через дверь! Ага, так оно и было.
— После чего решил немного погостить в квартире убитой, — с досадой сказала я, — в то время как застреленная хозяйка встала из ванны и в высшей степени предусмотрительно заперлась изнутри. Так, что ли?
Тяжелое лицо опера тронулось складками. Он поерошил на затылке волосы и проговорил:
— Гм… по-вашему, все было не так?
— Конечно, — уверенно ответила я.
— Ишь! — фыркнул он. — Умная нашлась! Василюк, — повернулся он к застывшему за его спиной сержанту в перекосившейся форменной фуражке, — где у нас такие умные кукуют, а?
— В обезьяннике, товарищ капитан!
— Нет, там на переквалификации… а где самые умные?
— В КПЗ, товарищ капитан! — повторно доложил сержант Василюк.
— Вот-вот, — фыркнул капитан, — ну и как же было по-вашему?
— Насколько могу судить, — едва скрывая раздражение, проговорила я, — Шпеер находилась в ванной все то время, как убийца входил в квартиру. Она, верно, даже не слышала, как он пришел. На это указывает запертая изнутри задвижка.
— Ну, благодаря вашим усилиям она уже не заперта, — хмыкнул Василюк, — а сломана.
— Это несущественно, капитан, — холодно сказала я. — Любая экспертиза, если вам угодно, покажет, что задвижка была заперта. И запереть ее могла только Шпеер. А убийца вошел самостоятельно, никто ему не открывал. «Если только не Бранн отпер, — подумала я про себя. — Но вряд ли он причастен, в самом-то деле…»
— Как же убийца открыл входную дверь? — буркнул капитан.
— Отмычкой или ключами, если угодно. Это уже ваши эксперты скажут. Он вошел в квартиру, выстрелил через дверь пять раз для верности и преспокойно ушел, даже не проникая в ванную с целью убедиться, действительно ли мертва Амалия Шпеер.
— Ну-ну, — буркнул тот, — «убедиться»… А ничего девчонка-то была, — добавил он, рассматривая убитую в упор, — ладненькая какая. Фигура прямо как у голливудской телки. Только все натуральное, наверное. Ничего, наверное, при жизни-то… это самое…
В его голосе прозвучали какие-то похабные нотки, и я почувствовала растущее желание вытянуть капитана как следует по квадратной отекшей физиономии. Деятель!!!
— Все время была в ванной! — вдруг с ударением сказал капитан. — А кто же в таком случае разбил морду этому вашему… подзащитному? Очки вон висят, как тряпочка. Или это он сам о стену гикнулся? А? Что молчите?
— Это не я молчу, это вы говорите, — ответила я. — А что касается разбитого лица, то гикнулся он не об стену, а об эту дверь. Если точнее, то дверь сама, по вашему выражению, гикнулась о лицо этого человека. Это было, когда я…
— Ладно, — перебив меня, сказал капитан, — разберемся в управлении. Придется проехать с нами. Василюк, бери этого старикашку и эту… — он выпятил в моем направлении губу, — умную. Пусть на допросе поумничает. А старикашку мы расколем, это верняк.
— Но я никого не убивал! Пьйавда, чистая… пьйавда!!. — запротестовал Бранн, когда два рослых милиционера взяли его под локотки. — Я… ничего… ни-ко-го…