Время добрых дел. Рождественский рассказ
Шрифт:
Лешад лукаво улыбнулся, как улыбаются, когда поймают кого-то на неискренности.
– Но не говорите, что у вас нет ничего, что не могло бы заинтересовать меня.
– Разве? Не понимаю.
– Люди говорят, – многозначительно произнёс Лешад.
– Одни люди говорят, другие верят, третьи от этого страдают.
– Правильно заметили, мне нравятся ваш прямой ход мысли. Если ближе к делу, то я человек, в общем-то, счастливый, но одно беспокоит меня – время. Его мало, как у всех людей. А сколько бы я мог сделать, если бы жил вечно, – Лешад вытащил шляпу из-под мышки и стал искать глазами место, куда бы он мог её положить, но всё в этой комнате казалось ему недостаточно
Странник по-доброму улыбнулся.
– Вы о вечной жизни? – спросил он.
– Да. Если вы обладаете таким секретом, то, наверное, хотели бы вручить его человеку достойному, чтобы умножать добро, а не зло.
– Верно. Но как отличить человека достойного?
– Это не так трудно, – его лицо стало ещё более довольным, красный румянец распространился уже на пол лица. – Вот поглядим на кого-то, кого мы знаем. Скажем, Марта, у которой вы снимаете эту комнату. Я ничего не имею против бедности, но вы видели, сколько она подаёт нищим? Я подаю вдвое от её милостыни. Видели, со сколькими людьми она не в ладах? Я не буду вам все подробности рассказывать, но умножь её года, умножится ли добро? Я лично не уверен.
– Вы ожидаете, что она будет помогать другим в её нынешнем положении? А если предположить, что у неё появились деньги и возможность помогать другим?
Лешад не ожидал такого поворота и на мгновение смутился.
– Знаете… Поверьте моему опыту, люди, которые никогда не имели больших денег в своей жизни, не сумеют ими распорядиться, даже для помощи другим. Тут нужен особый склад ума, ловкость, если хотите.
– Ловкость, чтобы помогать другим? О чём вы?
– Нет, я не это хотел сказать. Я стараюсь распорядиться деньгами так, чтобы всем было хорошо. Я эти деньги заработал, своим, заметьте, честным трудом, это не возбраняется, иметь много денег. Ведь так? – Лешад вопросительно посмотрел на странника.
– Не спорю. Продолжайте.
– Я подаю милостыню, но не просто так. Я никогда не подаю много за один раз, это часто не приносит никакой пользы, у людей бывает такая жадность, когда дело касается денег.
– Да, бывает, это точно.
– Вот. Когда я подаю, я хочу, чтобы мои деньги послужили нищему, чтобы он был сыт в этот день, а сыт, значит и благодарен дающему. Если я вижу, что мои деньги не будут на пользу нищему, то уж, извольте, я подавать не буду, поскольку не хочу вредить ему. Такой у меня порядок. Если я начну подавать без всякого порядка, если нищий сможет купить что-то кроме еды на мои деньги, то кто разберёт, где я, где нищий, не будет никакой благодарности, всё смешается. Я ведь говорю разумно? – казалось, что Лешад мог рассуждать об этом вечно, но время от времени ему необходимо было чьё-то одобрение.
– Я не мастер таких рассуждений, я оставляю вам решать, что для вас разумно, а что нет, – странник встал и прошёлся по небольшой комнате. – А что, если дать нищему больше денег, столько, скажем, сколько вы бы подали ему за полгода, но одной суммой? На эти деньги он смог бы устроить свою жизнь, купить одежду, возможно, найти работу. Это не меньшее доброе дело, чем давать ему каждый день, но это бы принесло ему большую пользу в будущем.
Странник, говоря эти слова, ходил по комнате, так что гость иногда вынужден был оборачиваться или пересаживаться на стуле, чтобы видеть собеседника.
– Позвольте, то есть вы просите меня сделать одно благое дело вместо ста восьмидесяти? Я внимательно слушаю нашего аббата, но ни разу, никогда, ни в одной проповеди он не говорил, что нужно делать из нищего богача. Кроме того, если не будет нищих… – тут он запнулся.
– Что будет, если не будет нищих? Будет плохо для кого-то? – с укором произнёс странник и наклонил голову, чтобы заглянуть в лицо гостю.
– Не считайте, что поймали меня на слове. Я ничего такого не говорил, – лукаво погрозил пальцем гость. – Я просто хочу сказать, что наш мир так устроен, есть люди богатые, есть бедные. Так было всегда, так есть и так будет.
– Да, пожалуй, ничего не изменится, – с лёгким вздохом подтвердил странник. – Расскажите лучше о себе, о том, как вы пришли к тому, что имеете сейчас? Это было бы интересным продолжением разговора.
– О, я рад, что вам это интересно, – Лешад оживился настолько, что начал ёрзать на стуле и наконец положил свою шляпу на край стола. – Я родился в большой семье, далеко от этих мест. Эта была такая большая, дружная семья, где все держатся вместе. И в нашей семье принято было помогать друг другу, я думаю, от этого идёт моя щедрость, – Лешад начал вертеть в руках свою запонку. – Мои родители были небогатыми, но знали толк в экономии. Вырос я в семье моей тёти, сестры моей матери, хотя оба мои родителя были живы. Я жил у тёти и её мужа лет десять, нет, четырнадцать, пока не женился и не уехал сюда.
– Почему они взяли вас к себе? – странник говорил тихо, так что гостю иногда приходилось наклоняться чуть вперед, чтобы расслышать.
– Не знаю, – Лешад задумался, будто бы первый раз размышлял об этом, – может, им хотелось больше детей. У них было только две дочери. Я им нравился, они баловали меня, дарили подарки. Я чувствовал себя у них свободнее, чем в своём доме, где всегда было много чужих людей, ведь мои родители сдавали комнаты постояльцам, – Лешад снова взял шляпу со стола и слегка смял её. – Деньги мои родители копили, чтобы я хорошо устроился в жизни, – с некоторой гордостью добавил он. – Я у них единственный сын.
– А как вы начали торговать? – странник перебил гостя, но тот не обиделся, он был рад разговору о себе.
– Да, позвольте я вам расскажу, это тоже интересно. Я думаю, у каждого человека есть какой-нибудь талант. У одного талант сапожника, ему судьба сапоги делать, другому служить сподручнее, третьему – прислуживать, – гость повеселел. – А мой талант в большой торговле, я это сразу понял. Начал я ещё подростком, меня взяли помощником в лавку. Какой я ловкий был тогда. Я очень старался, я выучился многим хитростям, которые составляют успешную торговлю. Но однажды произошло то, чего я боялся. Я перепутал кое-что и в лавке случился убыток. Разницу я должен был вернуть за месяц, иначе бы меня сдали полиции. Моя мать обошла тогда всех родственников, собрала нужную сумму. Помнится, тётя тоже дала какие-то деньги. Не знаю, наверное, моя мать ещё до сих пор не отдала те долги.
– А деньги, которые копили ваши родители?
– Нет, это другое, мы никому не говорили о них, на эти деньги я потом закупил первую партию товара, когда начал торговать от себя, – сообщил гость с довольным лицом. – Первый год приходилось очень трудно, знаете, нужно заслужить доверие у людей, накопить капитал. С капиталом мне повезло, там произошла забавная история. Я должен был поставить восемьсот пятьдесят метров сукна одному человеку, который внёс оплату вперёд. Финансовое положение его было так плохо, что все говорили о его скором банкротстве. Я понял, что сукно ему может уже не понадобиться, откладывал поставку сколько мог, придумывал поводы, и вот читаю в газете, что он объявил о банкротстве, и что его имущество уйдёт с молотка. Так что я продал это сукно другому, с большой выгодой.