Время галактики
Шрифт:
Медицинский отсек «Пифея» ничем не отличался от лазаретов на других кораблях. Только напротив мердема — консоли медицинского пульта — были установлены три полупрозрачных цилиндра неро-ванн. Под матовыми крышками угадывались бесчувственные тела команды «Маяка». И еще — в отсеке чувствовался слабый запах подгоревшего молока — реабилитационные машины гоняли в ваннах восстанавливающий раствор.
Шет немного посидела на застеленной клеенкой кушетке — непременном атрибуте любого корабельного лазарета, походила рядом с ваннами, посмотрела приборы.
Робсон ждал.
— Пусть поговорят, —
Полноватый, лысоватый, но совсем еще не старый Робсон посмотрел на девушку свысока, возвышаясь над Шет, хотя сам не мог похвастаться большим ростом. И отрицательно покачал головой.
— Я не знаю вас, не знаю, что случилось, но даже если самое страшное… вам придется поискать другого врача.
— Робсон! — разозлилась Виктория. — Я тоже врач, правда, очень низкой квалификации. И все равно сейчас полезу к ним в мозги. Думала, вы справитесь с этим «чище». Решайте, вы или я?
— Вы, — выбрал Джек Робсон. — И сами живите с этим.
— Убирайтесь вон, — процедила сквозь зубы Виктория.
Доктор ушел, а Шет, оставшись одна, занялась изучением медицинских приспособлений. Поверхность мердема светилась огоньками. Равномерно пощелкивали датчики терапевтического контроля. Заточенные в цилиндрах люди рефлекторно шевелились, напоминая Виктории оглушенных взрывом рыб.
Конечно, когда вот так носишься от звезды к звезде, не успеваешь даже задаться вопросом: кто ты? Пилот? Инженер? Ученый? Или врач? Где у них тут секция телепатронирования?
Вернулся Робсон.
— Я всю жизнь боялся попасть в такую ситуацию, — признался он.
— Я тоже, — сказала Шет. — И всю жизнь попадаю.
Робсон решительно повел подбородком. Виктория отошла от диагностической панели в сторону. Врач занял ее место и начал настраивать пульсаторы телепатического отражения.
Шет некоторое время разглядывала его напряженную спину. Иногда Робсон нагибался над приборами, и лысина ярко блестела.
— Странно, — подумал вслух Джек. — Есть тысяча способов перенастроить или испортить «Маяк» без всего этого…
— Есть, — согласилась девушка.
— Вот-вот, — не оборачиваясь, пробормотал врач. — Так и работай с вами… Виктория приблизилась к Робсону и легонько боднула его в плечо головой.
— Ах, милый доктор, ты просто не знаешь, чем настоящий оптимист отличается от пессимиста. Пессимист говорит: все плохо. А оптимист отвечает: будет еще хуже!
— Бородатый каламбур, — прищурился врач. — «Люблю я сказки старые, а женщин молодых…».
Вообще-то он хотел сказать другое. Хотел спросить: может, в нападении на станцию замешаны «скитальцы»? Популярная тема. В Южном секторе существовала легенда о таинственной цивилизации, нигде не находящих место могущественных существах, незаметно вмешивающихся в дела людей. Говорили о «скитальцах» много, хотя реальных следов их деятельности никто никогда не видел. Во всяком случае, так считалось.
Ничего Джек не спросил, потому что Шет сказала:
— Никакой это не каламбур. — Да я не о том…
— Тебя сейчас еще что-то интересует? Робсон воздел глаза к потолку и признался:
— Интересует.
— Я лучше пока с ребятами, — кивнула на цилиндры Шет. — И пусть никто даже не пробует помешать нашему счастью.
А счастью Багровой никто мешать не пытался. Да и в чем оно заключается, истинное счастье, как не в опасной и тяжелой работе?
Измеритель показывал пять G. Но Лена научилась отталкивать боль. Для этого надо было упереться в боль ладонями и медленно отжимать ее, не давая силовому полю загустеть, собраться в мозоль на одном участке тела. Ощущение сложное, словно теснишь воображением не полярный сгусток, а живое теплое существо. Противное и неестественное чувство, но боль таким образом можно было немного ослабить. Еще таким образом можно было быстро сойти с ума.
Отталкивая боль, Багрова изучала систему управления «Маяка». Хотела переключить регулировку диапазонов антенны на мостик «Пифея», но быстро осознала бесполезность идеи. Для дистанционного управления работой станции роботу корабля не хватало ни «ума», ни энергии.
Разочарованный вздох заглушил доклад компьютера УКИС:
— Во всех вариациях преобладают числа порядка авоградо.
То есть очень большие числа. Не поддающиеся обработке.
Багрова задумалась. Странно. Она поставила роботу-контролеру не слишком сложные для него задачи. Не сразу, но сообразила: этот робот управляет «Маяком». Составляет под-пространственные маршруты кораблей. Значит, его подход учитывал все. И сейчас, выполняя ее команды, робот учитывает все. А «все» Лену не интересовало. Она уже взрослая девочка.
Вот вы сами, для эксперимента, включите делийно-квантовый компьютер и спросите: сколько будет дважды два? Знаете, какой получите ответ? Никакого. Даже в геометрии Лобачевского дважды два не однозначно четыре. А уж в делийной, а тем более пространственной физике, эта сумма может составить любое число.
— Исключи из работы оборотные тензорные вычисления. Стило-Риманову матрицу заменить на теректорные образующие…
Такой приказ, попросту, означал: выбросить калькулятор и обратиться к деревянным счетам. Но Управляющий робот, показалось, вздохнул с облегчением. Ограничения помогли — «на счетах» робот работал быстро:
— Флуктуация: переменная дельта орнитарного тяготения. Рефлексия антенны — восемьдесят процентов от секторального портфеля пеленга.
Переведем? Робот утверждает, что гравитация, увеличивающая его возможности, — феномен. И еще робот выяснил, что антенна «Маяка» большей частью переключена на обеспечение «непрограммных» задач. Следовательно, несчастный случай исключается. Потому что никакой «несчастный случай» антенну перепрограммировать не мог.
Такая информация дорого стоила. Все-таки помощником Лены сейчас была одна из лучших машин человечества.
Надо пользоваться!