Время галактики
Шрифт:
В чем оно — счастье, как не в опасной и тяжелой работе?
Робсон решил не волноваться, ни во что не вмешиваться, просто выполнять свою работу. Чтобы отвлечься, считал про себя веснушки Шет.
У Виктории было два варианта. Плохой и очень плохой. Плохой предполагал расшифровку сигналов амиторных и семиторных гибридов сознания пребывающих в коме проходчиков. Тихое подслушивание мыслей. Второй допускал добавление своих сигналов. Проще говоря предполагал допрос. Допрос подсознания.
Варианта
Свой вопрос Шет приготовила еще в кают-компании, когда узнала про «пространственный всплеск». Решила спрашивать и спрашивать, хотя ни сам вопрос, ни содержание ответов принципиального значения не имели.
— Была сегодня на «Маяке» запланирована работа с квендишь — возмущениями? — спросила Шет у подсознания Генри Саае.
Круглый глазок лампочки телепатического формуляра быстро перелистал цвета радуги. Выбрал зеленый — связь установлена.
— Шир… шир… шир… — заскрипел динамик телеответчика. Рухнули запоры на дверях безвольного разума. Открылась заржавевшая дверца в чулан подсознания.
— Шир… шир… шир… и чего тогда? Просил же: давайте все делать по графику. Нет, теперь вставай, одевайся, разбирайся. А спать когда? Кто так планирует? Шир… шир… шир… Ладно, раз проснулся, заодно проверю камерные вкладыши. Если каркас нарушается, лучше сразу проверить… Ох, все приходится делать самому. Тоже мне — век машин… Ну, что тут случилось? Шир… шир… шир…
— Освободи его, — попросила доктора Шет.
Можно не продолжать. И так ясно: никаких плановых работ с возмущениями запланировано не было. И важная новость: оператор тахионной связи ни при чем. Он ничего не делал и ничего не знает. Осталось двое.
Робсон отключил Саае от пульсаторов.
Шет стало жарко. Она сняла курточку. Осталась в майке.
— Теперь одинокая женщина желает познакомиться…
— Совсем одинокая? — уточнил врач.
— Ты не поверишь — совсем-совсем. И что?
— Так. Ничего. Кто следующий?
— Илот Таль. Согласись, есть в пространственниках нечто особенное. Загадочное. Как во врачах.
— Во врачах точно ничего нет, — проворчал Робсон и передвинул рычажок на панели мердема. — Одни нервы.
— Тра-та-та-та! Тра-та-та-та! Тра-та-та-та!!! Робсон шарахнулся от пульта.
Формулярная лампочка мигала синим цветом в такт звуковой «тарабарщине».
Контакт с подсознанием Таль не состоялся. Почему?
— …Хочу невесомость! Можешь создать здесь невесомость?
— Только в рубке управления. «Мне хватит», — подумала Лена. Приказала:
— Создай невесомость!
И стремительно полетела куда-то вверх. Обеими руками вцепилась в подлокотники. Искусственная дезгравитация — вещь не из приятных. Зато отступила боль. Совсем ушла.
Через десяток секунд «панцирь» стабилизировал функции организма, дав возможность удобно откинуться в кресле.
Теперь начиналось главное. Согласитесь — не надо много ума, чтобы, размахивая областью повышенной гравитации как кувалдой, лупить ею проходчиков по голове и «под дых». Пять G, конечно, весомый аргумент в любом споре, но, что Л-МИ-поле творит с мозгом? С разумом?
Багрова активировала исполнительные профили скафандра.
— По команде «РА» отдашь меня креслу.
— Предупреждение Первой формы… — занудил скафандр.
— Исключительная команда! — перебила девушка робота скафандра. — Ты еще поучи меня, как жить… То есть, как умирать. Где… эти штуки?
— Области Л-МИ поля налагаются на вас, — почти с человеческим участием доложил сообразительный робот Управления.
Вот так. Пустая планета. Пустая станция. Среди стоек аппаратуры командной рубки в высоком кресле болтается женщина в блестящем скафандре. И ее, оказывается, покрывают две области малоизвестного поля.
— Ой, мамочки, — сказала Багрова. — РА — к исполнению, а ты, мой друг робот, убери невесомость.
Боль рванулась внутрь, вышибла все мысли, но Лена усилием воли удержала сознание и локтем утопила кнопку общего медицинского контроля. Раскрылась, как лопнула, партикулярная защита «панциря», воротник втянул капсулу шлема. Кресло тут же забралось в открывшиеся клапаны скафандра трубочками измерителей. В тело девушки вцепились десятки медицинских присосок. На боковом дисплее побежал ручеек результатов анализов: объем дыхания, функции внутренних органов, содержание кальция в костной массе…
Норма… норма… норма. Тело гнулось и гибло, а приборы утверждали: «человек здоров, отклонений не обнаружено». Медицинские машины лгать не умеют.
Багрова зашептала из последних сил:
— Контроль мозга: биоритмика… напряженность пси-поля, семиметорные составляющие…
— Контроль мозга: биоритмика… напряженность пси-поля, семиметорные составляющие…
— Ищи дисфункцию, — закрыла глаза Лена.
— Есть аномалия, — сообщил робот. Едва успел. Дольше она бы не выдержала.
— Прервать анализ!
Змейки измерителей мгновенно втянулись в пазухи кресла. Из-за спины вылетел шлем.
— Отмена РА, — прошептала Багрова. — Защита! И невесомость… пожалуйста.
Несколько минут Лена блаженствовала в антигравитационном поле. Бежавшая из разума боль оставила ощущение холодной пустоты.