Время гнева

Морох Ольга

— Это хорошо. Теперь я спокоен — ты под присмотром.

— Да, пожалуй, под присмотром, — усмехнулся Ллойву. — Сегодня я приглашен на прием к ГайО.

— Что ж, сходи — развлечешься.

— Ты же знаешь, я не люблю эти выставки тщеславия. Пустая трата времени.

— Тогда сделай, как обычно — не ходи, — Мейе улыбнулся широко.

— Нельзя, мой друг. Это прием по случаю помолвки и я — один из участников, — Ллойву откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

— Неужели ты сделал ей, наконец, предложение?

—

Она, наконец, его приняла. — Ллойву усмехнулся.

— О, поздравляю.

— Полагаю, она нашла союз с домом Лир более выгодным, вот и все.

— Ну, теперь, утихнут слухи…

— Какие? — без интереса спросил Жертвенный.

— Да поговаривают всякое…

— Не стесняйся.

И Мейе кинулся в омут с головой.

— Говорят, что Ллойву Лиру больше по нраву мужчины. Но в нашем каббере никто такого даже не подумает, я тебе точно говорю!

— Вот как? — усмешка искривила губы хозяина. — Что ж, всем рты не заткнешь, пускай говорят, что хотят, — узкая ладонь смахнула с лица невидимую паутину. Гул за окнами снова перерос в стон.

— Тебе нехорошо? — с участием наклонился вперед Мейе.

— Нет, все в порядке. Как Валлка?

— О, она ругается со мной. Я редко бываю дома. Мне кажется, мой брак трещит по швам, — признался Мейе.

— Здесь я тебе не советчик, — Ллойву грустно улыбнулся. — Мой брак закончился, не начавшись.

— У тебя же сегодня помолвка.

— Это скорее формальность, чем необходимость. На этом приеме будут все ее любовники… и любовницы. Бьюсь об заклад, вторых будет больше, чем первых. Великолепная Альма… — Ллойву едко улыбнулся.

— Разве ты не можешь отказаться? — спросил Мейе, уже зная ответ.

— Ты прекрасно знаешь, что нет. Мы все исполняем свои роли. Ты свою, я — свою.

— Какая же роль у тебя? Благородного рогоносца?

Ллойву рассмеялся.

— Нет, скорее послушного сына. У отца свои планы на этот брак.

— Вот не думал, что ты готов исполнять его волю.

Ллойву задумался, бросил мимолетный взгляд в сторону двери.

— Эти слова могут дорого стоить нам обоим.

Мейе смутился, вспомнив, что на Аст’Эллоте жёсткие законы.

— Прости. Ты же не сдашь меня? — улыбнулся он, стараясь сгладить ситуацию. Жертвенный покачал головой — нет, и прикрыл ладонью глаза.

— Тебе нездоровится?

— Мне кажется, из-за этих пилюль у меня начинает болеть голова.

— Тебе надо отдохнуть, вот и все.

— Я устал отдыхать, — возразил Ллойву. — Мне не дают работать. От недостатка пищи, мой мозг начинает болеть.

— И правильно делают, что не дают, — кивнул Мейе. Ллойву обратил взгляд на дверной проем, и кабистер взглянул туда же. В дверях, смущаясь, стоял компаньон.

— Если у вас болит голова, то визит лучше прекратить, — виновато пробормотал он.

Мейе спешно поднялся, словно бы извиняясь за беспокойство, развёл руками.

— Я зайду еще, попозже.

— Я буду рад, — Ллойву, осознав, что с Сигридом бесполезно спорить, кисло кивнул.

Кабистер ушел, громко зацепившись о дверной косяк.

— Вас проводить? — настойчиво спросил Сигрид. Ллойву отмахнулся от компаньона и пошел в спальную.

— Разбуди меня через два часа, — бросил он через плечо. Сигрид согласно кивнул.

Глава 5 где кто-то празднует, а кто-то плачет

Советник Кримм жил возле мануфактуры, владел ею же, и считал своим долгом быть ближе к месту службы. Помимо вопросов управления на его плечах лежала забота о многочисленной семье и председательство в Совете Гильдий. Двери дома никогда не закрывались для родичей и гостей, потому в большой прихожей, что для простоты называемой «приёмной» всегда толкся народ: мастера, просители, прислуга и многочисленные родственники. Стоял невообразимый гвалт, прерываемый иногда хлопаньем дверей, и гулом недалёкой мануфактуры.

Сам Советник вышел сегодня в «приёмную», чтобы встретить представителей гильдий, с которым у него была назначена встреча. Конечно, Совет первородных имел на Аст’Эллоте власть, но все понимали, где на самом деле она сосредоточена. Формально для всех решения принимались Советом Жертвенных семей, но фактически решал вопросы Совет Гильдий. Отнюдь не в цепких руках Советника Лира находились бразды правления, как бы он ни хотел так думать. Он может творить или говорить всё что угодно внутри своей семьи и среди этих надутых индюков с гордыми взглядами горных орлов, но мастерам не надо заливать уши елеем. Они ближе к реальности и точно знают, что и как работает. Пора свалить этого дряхлеющего колосса.

Мастера пришли вовремя и столпились у входа, негромко беседуя между собой. Советник поманил искомых иллоев к себе в кабинет, дверь в который находилась здесь же, прикрытая хлипкой ширмой.

— Папа! — со спины на него напрыгнула Алейма, любимая и единственная дочь, обняла за плечи.

— Не сейчас, милая, не сейчас… — Кримм похлопал по тонкой девичей руке на своём плече. В ответ девушка прижалась ещё крепче.

— Алейма, папе надо поговорить, — прогудел мастер Риго, представляющий литейщиков. — Как твои дела?

В ответ раздался невнятный то ли вздох, то ли всхлип, и юркая фигурка девушки затерялась среди серых, будничных спин.

— Что с ней? — чопорный мастер Лурик из стеклодувов проводил фигурку взглядом, на что Советник махнул рукой.

— Молодость…

— Что же сподвигло юную особу снова пролить слёзы? — тяжёлая створка двери пропустила мастеров одного за другим, и закрылась, отрезая разгульную, гомонящую толпу от рабочего кабинета.

Советник тяжело протопал к столу и сдёрнул новостной листок, потряс им над головой.