Время гнева
Шрифт:
— Заходи завтра ко мне, — предложил страций. — Никто нам не помешает…
— Снова напиться?
— И это тоже.
— Боюсь, после сегодняшнего ты не захочешь со мной пить.
— Да, брось. Когда нам это мешало?…
За пустой болтовней пролетело время. Все мышцы болели от неподвижного положения. Даже Дженве уже потерял желание к разговору. Ллойву тоже молчал. Так их и застал Советник, пришедший, казалось, спустя целую вечность.
— Спасибо, что дождались, господа, — кивнул он, проходя к столу.
— Очень смешно, отец, — отозвался Дженве. Советник улыбнулся, но не спешил снять паралич.
— Надеюсь, урок понятен?
— Более чем, — согласился Ллойву. Советник снова прошел между братьями и коснулся обоих. Оба с трудом сгибая суставы, двинулись на выход.
— Ллойву, я жду тебя завтра. Кажется, нам надо кое-что обсудить, — бросил Советник до того, как створка двери закрылась.
— Урок еще не окончен? — простонал Дженве, когда дверь кабинета осталась позади.
— Видимо, нет, — Ллойву размял шею.
— Ничего не меняется, — Дженве завернул к уборным. — Минуточку…
Спустя время братья встретились в гостиной. Огромные напольные часы показывали без десяти минут три ночной поры.
— Раз ночь уже испорчена, предлагаю продолжить, — кивнул Дженве. — В погребе найдется пара бутылок моего любимого.
— Не возражаю.
— Тогда я вниз. Ты все равно не увидишь, что написано на этикетках…
— Посмотрю, что осталось в кухне, — кивнул Ллойву.
— Встретимся у меня, — Дженве заговорщицки поднял палец. — Только тихо. Главное чудовище должно спать…
— Ты про Мильен? — невинно уточнил Ллойву.
— И про нее тоже… — кивнул Дженве. На том и разошлись.
Ллойву вошел в комнату, что занимал Дженве, раньше, небрежно бросил на столик возле кровати завернутые в полотенце сыр и мясо. Прошел к окнам. Узкая стрельчатая дверь витража открывалась на небольшой балкончик. Ллойву распахнул ее и вышел. Ночь встретила его прохладой и непроницаемой тьмой. Из-за экономии энергии фонари на улицах гасили в полночь. А звезды так и не зажглись. Словно за пределами балкона — бездна, черная непроницаемая бездна. И стоит сделать только шаг, и ты уже там. Ллойву стряхнул видение наклоном головы.
— Я принес четыре. Чтоб два раза не ходить, — донеслось до него. Дженве позвенел бутылками в комнате, затем тоже вышел на балкон, захватив трёхголовый канделябр со свечами.
— Я покурю? — он уже достал портсигар, раскрыл, протянул брату. Ллойву взглянул, что ему предлагают. В коробке лежали рядком ароматные узкие сигары.
— Что это?
— Это новый сорт. У нас там все давно перешли на него, — Дженве взял одну сигару из коробки, сунул в зубы. Ллойву усмехнулся, и тоже вытянул себе одну. Дженве спохватился, поднёс свечу. Прикурил, потом предложил и Ллойву. Оба задымили прямо в бездну.
— Прости, ты вроде бросил… — с запоздалым раскаянием проговорил Дженве, затягиваясь. Ллойву не ответил, с удовольствием пропуская дым сквозь легкие. Помолчали.
— О чем там отец хочет с тобой говорить? — невинно поинтересовался Дженве. — Ты вроде как советником у него? Советник у Советника.
— По части Окто, — Ллойву выпустил кольцо дыма, затем еще одно. — Только по части Окто. В остальном клал он на мои советы. — И рассмеялся.
— Ему вообще никто не нужен, — кивнул Дженве, оглядываясь назад. — Секундочку.
Бутылка была принесена и разлита по бокалам. Братья стояли на балконе над кажущейся пропастью, потягивая двенадцатилетнее вино.
— Что там за переполох с Окто? — Спросил легиотер.
— Он умирает, Джев, — Ллойву затянулся и выпустил кольца одно за одним. — Окто умирает, а мы танцуем на его останках. Он жрёт нас… а мы как крысы жрём друг друга… Как тебе такое сравнение?
— Ты стал злым, — Дженве затянулся и выдохнул, — я опасаюсь оставлять тебя с ними наедине…
— Что-то происходит, Джев, вчера был переполох на латаровых выработках. Помнишь? Мне кажется, Он проснулся…
Дженве не ответил, молча выпил всё, что осталось в бокале и налил ещё. Себе и брату.
— Дело прошлое, Ловкач, — и в голосе легиотера прорезались угрюмые ноты, — мы это пережили. И возвращаться я не хочу.
— Он не спросит, Джев, Он придёт сам… — Ллойву потёр висок, — Окто ослаб, и теперь эта тварь ползёт наружу…
— Ты уверен? — Дженве снова отпил из бокала, — что это не привиделось им.
— Уверен, я словно опять слышу его. Слышу Окто и его. Эти твари живут в моей голове, — Ллойву впился пальцами в волосы, но быстро взял себя в руки. — Вот так…
— Слияние было десять лет назад! — возразил Дженве, — почему Окто сбоит?
— Это было последнее слияние, — Ллойву отпил из бокала, подумал и отпил еще. — Теперь он желает «раствориться».
— Что значит желает?
— Это и значит. Впитывая с Искрой сознания, он создал себя сам. Создал коллективное сознание «Окто». Теперь мы все у него вот тут, — Ллойву сжал кулак. — Он будет глодать по пути наружу всё, до чего дотянется. А отец все ещё думает, что он здесь всем управляет. Какая наивность…
— Погоди… — Дженве долил из бутылки вина себе и брату. — Он хочет нас убить?
— Отец?
— Окто! И этот второй…
— Окто хочет избавиться от нас, — усмехнулся Ллойву. — Он больше не хочет питать Астэллот. Он устал. И я устал. А эта тварь из латаровой шахты… я не знаю, чего Он хочет… но Он голоден. Почти как Окто. — Он затянулся почти погасшей сигарой.
— Что же нам делать?
— Нам надо вернуться к люди. Думаю, избавившись от Окто мы избавимся и от Него. Мне видится, что они тесно связаны. Это сохранит большую часть жизней. Окто дает нам время, что бы мы что-то предприняли, но я никак не могу достучаться до Совета.