Время камней
Шрифт:
— Это не так, — возразил император мягко, — не говори глупостей, Армиэль.
— Почему нет? Признай, что не скорбишь о ней. В конце концов, она была только второй твоей женой.
— А ты — моя вторая дочь, — император нахмурился. — Но разве я недостаточно люблю тебя?
Армиэль помолчала, потом ответила:
— Нет, отец, мне не на что жаловаться. Прости мне мои слова, я сказала их… не подумав.
— Ничего, милая, — император грустно улыбнулся, — нам всем сейчас тяжело. Я не сержусь.
— Я пойду к себе. Хочу немного отдохнуть.
— Хорошо, а мне нужно поговорить
Армиэль кивнула и, поцеловав Сафира в щеку, направилась в свои покои. К ней присоединились две служанки, постоянно сопровождавшие принцессу, но всегда незаметные.
— Видишь, как действует на людей горе, — сказал император, жестом приглашая Сафира следовать за ним и направляясь по галерее в один из залов дворца.
— Ваше Величество, я не выполнил поручения…
— Оставь! — прервал император, махнув рукой. — Ты не мог ничего изменить. Виноват один я. Нужно было отправить с вами легионеров. Но мне и в голову не пришло, что пираты смогут догнать «Буревестник». Это на их-то утлых суденышках! Думаю, ты прав и им действительно помогал колдун. Я отправил нескольких магов на парусниках, ушедших на поиски уримашей. Но, честно говоря, надежды мало, — император покачал головой. — И все же я хочу наградить тебя, мой друг.
— Я недостоин, Ваше Величество.
— Не спорь. Кроме того, я все равно собиратся это сделать. Жених моей дочери, мой будущий зять, не может оставаться пажом. Я жалую тебе звание моего личного оруженосца. — С этими словами он хлопнул в ладоши, и через несколько секунд в зал вошли четверо слуг. Один из них нес шитую золотом перевязь, другой — двуручный меч в роскошных ножнах, третий — треугольный щит, четвертый — шлем с высоким гребнем, украшенным белоснежной конской гривой.
Император взял перевязь и надел на склонившегося Сафира.
— С этого мига, — произнес он торжественно, — в твоих руках будут находиться мой меч Лаэморт, а также щит и шлем. Эти слуги становятся твоими. Кроме того, я жалую тебе Риамаха, лучшего скакуна из моей конюшни, седло и сбрую к нему. Фаимар покажет тебе его, — император указал на одного из слуг. — А теперь я должен покинуть тебя, неотложные дела зовут меня. Но завтра с утра приходи в мои покои. Ты будешь сопровождать меня на церемонию погребения Флабрии. Уже в качестве оруженосца, разумеется.
— Благодарю, Ваше Величество. Служить императору — счастье! — Сафир закончил традиционной формулой и ударил себя кулаком в грудь. Он был поражен: несмотря на то, что он провалил возложенную на него миссию, повелитель его наградил. Подобная милость могла вызвать ненужные толки. Теперь наверняка найдутся те, кто будет толковать о том, что император неспроста повысил того, по чьей вине погибла его супруга, и станут искать между этими событиями связь. На Сафира будут смотреть косо и подозревать в том, что Флабрия исчезла не просто так. За его спиной будут шептаться, и рано или поздно толки дойдут до Армиэль. Подобной славы Сафир не хотел, но отказаться от награды было невозможно. Тем не менее при других обстоятельствах повышение доставило бы ему куда больше удовольствия. Сейчас же он чувствовал в основном растерянность.
— Ты давно заслужил это, —
Кивнув на прощание, он направился туда, где суетились распорядители и придворные, занимавшиеся подготовкой к похоронам. Сафир проводил его взглядом, махнул рукой своим новым слугам и вышел на улицу.
Дождь усилился и теперь лил вовсю. Мрамор дворцовой лестницы влажно блестел, в нем отражалось затянутое серыми тучами небо и фронтон с причудливыми барельефами. Стражники, охранявшие вход, отступили в глубь сделанных по обе стороны от него ниш, чтобы защититься от падавшей сверху воды. При появлении Сафира они вытянулись по стойке смирно и уставились перед собой вмиг остекленевшими глазами. Высокие и мускулистые, в стальных начищенных до блеска доспехах, они походили на статуи, во множестве расставленные по дворцовому парку.
— Отнесите оружие Его Величества в мои покои, — Сафир указал слугам на одноэтажную пристройку в другом конце сада. — Мой дворецкий впустит вас, когда вы все ему объясните. А ты, — он обратился к Фаимару, — отведи меня в конюшню. Я хочу взглянуть на подарок императора.
— Слушаюсь, господин! — слуга низко поклонился. — Риамах понравится вам, уверяю.
— Не сомневаюсь, — отозвался Сафир, поднимая лицо и подставляя его дождю. — Но твоего мнения никто не спрашивал.
— Прошу простить меня, господин.
— Ступай вперед.
Существо отправилось в путь. Оно покинуло высокую каменную башню, скорее походившую на вытянутый к небу замок — так много было в ней залов, коридоров, переходов и этажей, — и скользнуло в бурную реку. Холодное течение подхватило его и понесло на северо-восток, в город под названием Тальбон, столицу Урдисабанской империи. Там существу предстояло исполнить волю Хозяина, и оно торопилось заслужить свое право на жизнь, ибо чувствовало, что ему не удастся скрыться от голоса, все время сопровождавшего его. Существо знало каким-то непонятным ему самому образом, что Хозяин может убить его в любую минуту, и поэтому гнало от себя мысли о побеге. Нет, оно будет служить и жить. Как похожи эти слова: стоит отбросить в первом «с», «л» и «у», и получится второе. Слу-жить… жить… Просто жить.
Существо неслось в толще воды, по дороге глотая рыб и полуразложившиеся трупы утопленников. Оно видело остовы лодок, ржавые сундуки, изъеденные солью якоря, скелеты и множество других вещей. Время от времени зеленоватая мгла темнела и становилась черной — это наступала ночь, и существо засыпало. Иногда оно видело сны: обрывки видений, размытые образы, незнакомых людей. Потом оно просыпалось и снова рассекало реку, стремясь к своей единственной цели.
И вот оно достигло Тальбона. Об этом ему сказали каменные набережные и железные трубы, в которые утекала вода. Повинуясь голосу, существо свернуло в одну из них и плыло несколько минут, пока наверху не показалась светлая точка. Тогда оно устремилось к ней, похожее на гибкую черную ленту, утыканную плетьми — это колыхались в воде многочисленные конечности.