Время карликов
Шрифт:
– Нам с Вами пора в гостиницу. Завтра с утра вылетаем в Габороне.
Через неделю все жители далекой деревни, услышав грохот в небе, выскочили из хижин, но увидели лишь мелькнувшую на земле огромную тень. Вертолет снизился и опустился на площадку, откуда не так давно упал вниз Подрезов с убитым им львом. Мужчины, стоявшие по колено в воде, бросили лотки и схватились за копья. А когда узнали Виктора, выскочившего из огромной притихшей птицы, сделали вид, что не очень-то удивились. Пока из вертолета выгружали ящики с инструментом, аппаратурой и имуществом для нормальной жизни здесь белого человека, Ван Хейден ходил по карьеру, разминая в руке куски породы.
– Надо
Он хотел еще посмотреть дом, в котором обитает его новый приятель, но Виктор сказал, что не надо пугать привычных к размеренной жизни людей. И Ван Хейден согласился, но когда увидел спешащую к Подрезову светлокожую девушку, замер, а потом заторопился к вертокрылому аппарату:
– Пожалуй, мне лучше исчезнуть, а то останусь здесь навсегда.
В Цау быстро построили здание нового банка, повесили вывеску «Golden Rain Bank». Рядом оборудовали вертолетную площадку, раз в месяц, а если была необходимость, то и чаще, на карьер прилетал вертолет, который отвозил золото в банк. Но только уже не в подрезовский «Золотой дождь», а в Преторию – административную столицу ЮАР в банк мистера Ван Хейдена. Однажды банкир и сам прилетел.
Они шли вдоль берега, и Виктор говорил компаньону, что недавно, обследовав всю местность до впадения реки в Окаванго, узнал, что золота там тоже полным-полно.
Ван Хейден внимательно слушал, и так они добрались до деревни, как вдруг Ван Хейден вскрикнул и схватил Подрезова за руку. Тот обернулся и увидел спешащую к ним Жулейт. Ее прямые волосы опускались ниже плеч, и с расстояния тридцати шагов можно было не сомневаться, что им навстречу идет европейка. Но Ван Хейден смотрел на другую женщину, которая, заметив собеседника, замерла и осталась стоять на месте, не веря в случайность и не решаясь подойти.
– Кто это? – задыхаясь, спросил бывший учитель провинциальной школы.
Подрезов промолчал, улыбаясь, а зачем говорить, когда и так все ясно. Он только обнял прильнувшую к нему Жулейт и сказал:
– А это Ваша дочь.
Двое мужчин не спали в эту ночь. Они сидели у костра на берегу реки. Ван Хейден изредка бросал в темные воды камешек, потом нащупывал рядом следующий, долго держал его в руке и снова бросал в беззвучную реку.
– Здесь столько золота, что Вы можете выбросить самородок, – пошутил Виктор.
– Я бы сейчас выбросил все, что имею, – ответил банкир, – чтобы только остаться здесь навсегда, но вряд ли из этого выйдет что-то путное. В детстве я, наверное, начитался Фенимора Купера, Буссенара и Джека Лондона – мечтал жить где-нибудь в джунглях в простой деревне, добывать золото и охотиться на крокодилов.
– Здесь не убивают крокодилов.
– Да и золото мне ни к чему, – отмахнулся Ван Хейден. – У меня и так все есть, даже больше, чем надо. Теперь надо о другом думать.
Он похлопал рукой по земле, словно отыскивал очередной камешек, а потом сказал:
– Какая красивая девочка!
– Самая лучшая в Африке, – согласился Виктор.
Но Ван Хейден произнес уверенно:
– Самая красивая в мире!
И тут же положил руку на плечо Подрезова.
– Она должна уехать со мной. То есть с тобой вместе. Будете жить у меня. У девочки будут самые лучшие учителя, такие, чтобы она смогла получить хорошее образование и остаться собой. И потом, Виктор, тебя тоже ждут дела. Хватит ковыряться в земле: ты и сейчас уже не намного беднее меня. Надо открывать филиалы и представительства твоего банка не только в Ботсване, но и в моей стране, и по всему югу континента: в Намибии, в Замбии, в Зимбабве. Золото – это только металл, но он принесет тебе деньги, а те, в свою очередь, – очень большие деньги.
Подрезов молчал. Понятно было, что Жулейт лучше уехать. Вернуться она всегда сможет. А вот он сам? Остаться здесь до конца жизни вряд ли получится, да он и не хотел этого; вся эта затея с золотом была не более чем игрой, которая неожиданно превратилась в большое и серьезное дело. А дела – это единственное, что удерживает нас на Земле. Если бы каждый знал, для чего он живет, то мир изменился бы, стал лучше и чище, и люди не теряли бы друг друга, расставаясь.
– Я бы и ее мать забрал с собой, – вздохнул Ван Хейден, – но она рассказывает удивительные вещи. Ее муж отправился на охоту, чтобы убить Мокеле. Сказал, вернется, когда победит. Все тут уверены, что это мифическое животное еще бегает по окрестным болотам, а значит, лучший их охотник погиб. Но женщина говорит, что ходит в лес, где встречается с его духом. После одного из таких свиданий у нее и родился последний ребенок…
– Твиста, – подсказал Виктор.
– Дикий, в сущности, народ, – вздохнул Ван Хейден. – Вот почему я хочу увезти дочь отсюда. Получит образование, захочет – вернется. Так что, давай, собирай вещи – завтра сядем в вертолет и улетим.
Ехать, конечно, надо. Это важно не только для Подрезова. Но он тоже наклонился, поднял камушек и бросил его в воду.
– Мы, пожалуй, отправимся на лодке. Пусть Жулейт посмотрит напоследок на родные края.
Моторка скользила по реке. Виктор уверенно направлял ее по протокам, следуя по пути, которым уже прошел однажды и который много раз видел с воздуха. Девушка сидела рядом, на ней была выгоревшая майка Подрезова и его брюки, которые пришлось значительно подвернуть и перетянуть в поясе ремнем. Выглядело все это неуклюже и смешно, но Жулейт была счастливой оттого, что теперь на ней одежда мужа. Ожерелье из когтей льва она повесила поверх просторной майки, время от времени теребя его в руке. На шее Виктора висел вырезанный Николасом медвежонок, а свой кулончик Подрезов отдал мальчику при прощании. Когда садились в лодку, неожиданно пропал Тугрик. Виктор долго звал его, но тот не хотел подходить к реке, и когда хозяин попытался схватить его, пес отпрыгнул в сторону и оскалил зубы.
– Что с тобой? – удивился Виктор.
Хотел уже было догнать непослушную собаку, но тут увидел, как плачет мальчик. Тугрик подскочил к пацану, а тот схватил его руками и прижал к груди, и прикоснулся щекой к мохнатой морде, а пес, чувствуя скорую разлуку, лизал лицо своего друга.
– Ладно, – махнул рукой Подрезов, – оставайся. Но чтобы…
Больше он ничего не сказал, сел в лодку и оттолкнулся шестом от берега. У воды стояли все жители деревни, и когда заработал мотор, староста сказал: «Хо сиаме!», люди повторили нестройным хором: «Хо сиаме!1»
Пока моторка не скрылась за поворотом, Виктор махал людям рукой, и Жулейт, глядя на мужа, делала то же самое. Но потом все, оставшееся позади, скрылось в тумане. Было раннее утро, и надо было спешить, чтобы добраться к истоку без ночевки. На берегу орали птицы, крокодилы, никуда не торопясь, лениво плавали возле берегов, на которых появлялись буйволы и антилопы. И опять Подрезов увидел львов, лакающих воду из реки. Они как будто специально пришли проститься.
Через пару часов пути лодка вошла в небольшое болотце и замедлила ход на мелководье, заросшем тростником. Виктор шестом отталкивался от илистого дна. Так подошли к узкой протоке, которая через несколько километров снова должна была превратиться в широкую реку. И в этот момент раздались громкие хлюпающие звуки, словно что-то огромное било по воде со все увеличивающимся темпом. Взлетели птицы, шарахнувшись во все стороны. Посмотрев в сторону, откуда раздавались эти звуки, Виктор удивился, не успев даже испугаться, к ним приближался самый настоящий тиранозавр. Откуда он здесь?