Время легенд
Шрифт:
Здесь она заказала роскошный банановый сплит, усыпанный орехами и увенчанный горкой взбитых сливок, и уселась за отдельный столик у окна, вдруг вспомнив, что с самого детства не давала воли своим прихотям. В те славные времена она, избалованная дочь состоятельных родителей, живущих в Манхэттене, не отказывалась ни от одного из своих капризов. Отец частенько возил ее и Кэти в «Мейси» и покупал им все, чего бы им ни захотелось. Они обе неизменно выбирали банановый сплит и наедались до отвала. «Не переусердствуйте, девчонки, — остерегал их отец. — Если вы будете слишком много есть, то растолстеете и мне будет не так-то
Разумеется, он говорил это в шутку, и все же Фрэнсис показалось, что ее девичьи фантазии наконец становятся реальностью, когда она познакомилась с Джимом.
Джим воплощал в себе все, о чем она мечтала: он был красив, галантен, остроумен и романтичен.
Фрэнсис долго не могла понять, что именно в поведении Джима дало ей повод заподозрить, что он ее не любит… вплоть до нынешнего утра, проведенного в кабинете доктора Эллермана. Признавшись врачу в том, что она ничего не знает о семье мужа, Фрэнсис вдруг осознала: Джим никогда полностью не доверял ей, не желал открывать ей свою душу. Он никогда не говорил о своей семье, о своем детстве, о своих мечтах и планах на будущее, никогда не делился с ней своими переживаниями. Зачерпнув последнюю ложку лакомства и отправив ее в рот, Фрэнсис почувствовала, что из ее глаз катятся слезы. Да, она вынуждена признать: Джим всегда был идеальным супругом… но только внешне.
Джим дал ей все, о чем она только могла мечтать, кроме одного, самого желанного — он не захотел поделиться собой.
«Зачем я тебе понадобилась, Джим? — думала она. — Что ты видишь, когда смотришь на меня?»
Четверг тянулся так медленно, что Фрэнсис казалось — этот день никогда не кончится. К двум часам пополудни ее терпение иссякло. Она почувствовала, что не может больше ждать, и сама позвонила доктору Эллерману. Ей велели не вешать трубку, и Фрэнсис пришлось подождать еще несколько минут, которые показались ей вечностью.
Наконец в трубке послышался голос Эллермана.
— Добрый день, миссис Лайнд, — оживленно приветствовал он ее. — Как мы сегодня себя чувствуем?
— Ужасно, — призналась Фрэнсис. — Вы уже получили результаты моих анализов?
— Их только что положили мне на стол, — ответил врач. — Как я уже сказал во вторник, никаких причин для беспокойства нет.
— Вы говорили, что нет серьезных причин, — возразила Фрэнсис.
— И я был прав, — отозвался Эллерман. — Ваше недомогание вполне типично для такой молодой и здоровой женщины, как вы. Мисс Лайнд, у вас будет ребенок.
Глава 5
Нью-Йорк, май 1956 года
Увидев дочь, которая пробиралась к его столику сквозь толпу, заполонившую ресторан, Гаррисон Колби вспомнил их предыдущую встречу за обедом, на которой настояла Фрэнсис. Он надеялся, что дочь не станет вновь просить избавить Джима от поездок в Европу, чтобы он мог больше времени проводить в Штатах. Поведение дочери, ее странные мысли и желания беспокоили Колби, хотя и по-своему.
Как только Фрэнсис подошла к столику, он поднялся ей навстречу, отметив, что уже давно не видел дочь в такой хорошей форме. На ней был строгий белый костюм, широкополая летняя шляпа и бирманские жемчуга, которые он подарил ей много лет назад. Фрэнсис собрала волосы на затылке в классический пучок,
— Я очень рада, что ты смог откликнуться на мое приглашение, папочка, — сказала она. — У тебя так много дел.
Колби улыбнулся и сел за столик.
— Я не настолько занят, чтобы отказаться пообедать с тобой, милая, — ответил он. — И ты прекрасно об этом знаешь.
— Ты поддерживаешь связь с Джимом? — спросила Фрэнсис.
— Да, мы разговаривали на днях. Он сказал, что пытался дозвониться домой, но никто не взял трубку, — отозвался Колби. — Наверное, ты ездила по магазинам.
Фрэнсис покачала головой:
— Я была у доктора.
— Тебе нездоровится?
— Нет, все в порядке. Я просто решила на всякий случай показаться врачу.
У столика возник официант, готовый принять заказ, и Колби попросил второй мартини — первый бокал он выпил, ожидая дочь, — а Фрэнсис отказалась от коктейля.
— А как же твой дайкири? — с удивлением осведомился Колби.
— Теперь мне нельзя употреблять спиртное. — Фрэн мгновение помолчала и выпалила:
— Именно поэтому я и пригласила тебя, папа. У меня будет ребенок.
Колби посмотрел на нее, недоверчиво вытаращив глаза.
— Значит, ты беременна? — спросил он. — Милая моя, ведь это самая лучшая новость, какую ты могла мне сообщить! А Джим знает?
Фрэнсис вновь качнула головой.
— Затем-то я и спрашивала, поддерживаешь ли ты с ним связь, — ответила она. — Меня интересует, знаешь ли ты, когда он вернется домой. — Фрэнсис на секунду умолкла. — Джим находится в отъезде лишь четыре недели, но эти недели кажутся мне месяцами. Сначала он пропустил годовщину нашей свадьбы. Я так ждала этот день, готовилась устроить настоящий праздник и встретить его вместе с Джимом, но ему пришлось вылететь из Лондона в Париж. Я знаю, папа, мне полагается относиться к таким вещам с пониманием, но я не могу. Джиму предстоит стать отцом, а он до сих пор об этом не догадывается. Порой я думаю, успеет ли Джим познакомиться с собственным ребенком до тех пор, когда тот окончит колледж?
— Фрэнни, мы многократно обсуждали этот вопрос, и…
— И всякий раз ты отделывался одними и теми же отговорками, — перебила Фрэнсис. — Папа, я не хочу растить ребенка как мать-одиночка. Я хочу, чтобы Джим был рядом со мной, хочу, чтобы он сидел в приемной и ждал появления медсестры, которая сообщит ему, кто у него родился — мальчик или девочка. Ведь ты, несмотря на свою занятость, был там, когда мы с Кейт готовились появиться на свет!
— Да, милая, — согласился Колби. — Но бизнес и политика — совсем разные вещи. И ты об этом знаешь.
— Я просто теряюсь в догадках, — продолжала Фрэнсис. — Скажи мне хотя бы одно — Джим действительно хотел бы оставаться дома со мной или он сам просит тебя об этих заграничных командировках?
— Фрэнсис! — возмущенно воскликнул Колби. — Полагаю, ты и сама прекрасно знаешь ответ на этот вопрос!
— Папа, мне страшно, — призналась Фрэнсис. — Я боюсь остаться одна. Мне кажется, что Джим не любит меня так, как любил прежде, что я не смогла стать ему хорошей женой. Я пытаюсь убедить себя, что все это страхи беременной женщины, но, откровенно говоря, эти опасения появились у меня задолго до того, как я; понесла.