Время любить
Шрифт:
Андрей слышал про видеотехнику, кассеты с зарубежными фильмами, но пока еще не видел ни одного фильма: в квартирах его знакомых не было видеомагнитофонов. Они только что входили в быт. Обыкновенные стереомагнитофоны с музыкальными кассетами у многих появились, а такая модная новинка, как видеотехника, еще редкость. Эдик сказал, что одна четырехчасовая кассета с фильмами стоит сто – сто двадцать рублей! А в кинотеатре, где тоже идут зарубежные фильмы, самый дорогой билет стоит семьдесят копеек…
– Притормози, Андрейчик! – сказал Баблоян, жмурясь от бьющего в лобовое стекло солнца.
Они ехали по узкой улице старого города, справа остался указатель на аэропорт.
Андрей остановился возле глиняного серого забора, который здесь называют дувалом, Эдик нажал на клаксон. Тотчас из незаметной в стене калитки выкатился малорослый мужчина в тенниске и джинсах, на ногах – белые, с синими полосами, заграничные кроссовки, на голове – тюбетейка. Ее можно сложить и засунуть в карман. Андрей купил пару таких.
Эдик проворно выпрыгнул из кабины, долго тряс пухлую руку мужчины, кивнув на напарника, что-то сказал, узбек закивал Андрею, заулыбался. Андрей вылез из кабины и пожал ему руку.
– Тимур, – представился мужчина. Черные узкие глаза у него с хитринкой. – Чичас будет готов плов из молодого барашка. А к нему красное сухое вино…
– Пить на такой жаре? – покачал головой Баблоян. – Не искушай, Тимур… Сам знаешь, в ночь по холодку нам выезжать отсюда.
– Работа – это главное, – закивал Тимур. – Тогда шампанского? Оно, как квас, через два часа все выйдет пузырьками…
Пока они во внутреннем, огороженном дувалом дворе, где росли фруктовые деревья и тянулись заросли винограда, ели из высоких мисок горячий душистый плов, запивая его охлажденной водой, в рефрижератор четыре узбека в белых рубашках с закатанными рукавами грузили ящики, картонные коробки. Андрей это увидел, когда вышел на улицу, чтобы взять из кабины свою сумку. Он поставил об этом в известность своего напарника.
– Это наш с тобой небольшой попутный бизнес… – улыбнулся Эдик. – Почему бы нам не помочь хорошему человеку?
– Нам ведь должны загрузить машину на первом же погрузочном пункте, – заметил Андрей. Об этом им говорил диспетчер еще при отъезде из Ленинграда.
– Документы в порядке, – похлопал себя по карману Баблоян. – Не имей, Андрейчик, сто рублей, а имей трех друзей… Много не надо – рано или поздно продадут.
– Кушайте плов, кушайте, – любезно предлагал, сидя на ковре на корточках, Тимур. И совсем другим, требовательным голосом кричал в темный проем двери: – Мизида, неси дыню, виноград, груши!
– В Ленинграде холодно, дождь, – продолжал Эдик. – А мы нашим дорогим ленинградцам привезем солнечный привет из знойной Азии!
– Очень хорошие фрукты, – согласно кивал Тимур. – Ваши земляки будут довольны. Таких дынь, как у нас, нигде не сыщешь!
Узбечка в полосатом национальном платье принесла огромный поднос с фруктами и янтарной дыней. Над низким столом, за которым сидели Андрей и Эдик, поплыл приятный аромат. Таких дынь Андрей действительно никогда в жизни не ел, сочные желтоватые ломти прямо таяли во рту, гроздья белого и сизого винограда будто запотели, а наливные груши, казалось, вот-вот лопнут. Удивительная все же азиатская земля! Такая серая, растрескавшаяся, неприглядная на вид, а родит такое чудо. Здесь, конечно, главное – это вода. Без воды земля ничего не родит. Там, где не протекают арыки,
Выехали они из старого города во втором часу ночи. Если днем хотелось поскорее спрятаться в тень, то после захода солнца сразу с пепельных гор повеяло прохладой, а к двенадцати ночи уже хотелось на себя натянуть пиджак. Эдик долго о чем-то шептался с Тимуром, Андрей – он уже сидел за рулем заведенной машины – видел, как из одних рук в другие перекочевал пухлый пакет, перетянутый резинкой. Если это деньги, то их не пересчитывали. Тимур по-хозяйски обошел грузовик кругом, попинал в задние спаренные скаты, погладил ладонью серебристый бок изотермического кузова.
– Я буду ждать вас в Купчине в условленное время, – сказал он Баблояну, когда тот уселся рядом с Андреем. – Машина не подведет? Не развалится по дороге?
– Ты шутишь, Тимур! – рассмеялся Эдик. – Автослесари перед каждым дальним рейсом по полдня сидят под ней… Не подмажешь – не поедешь!
За последним городским постом ГАИ их перегнала милицейская «Волга» и посигналила, чтобы они остановились. Баблоян замысловато выругался и, выскочив из машины, пошел к «Волге». На круглом лице его играла широкая улыбка. Отворилась желтая дверца, и рука поманила шофера в кабину. В тусклом свете подфарников Андреи видел, как Эдик жестикулировал обеими руками, сидящий рядом с ним человек сидел спокойно. Минут через пять Баблоян вышел из машины, забрался в кабину рефрижератора, достал из-под сиденья пакет, стянутый черной резинкой, и снова мрачно отправился к «Волге». Улыбку его будто корова языком слизнула. В ответ на удивленный взгляд напарника махнул рукой и тяжко вздохнул.
«Волга» с мигалкой рванулась вперед, а Баблоян сам сел за руль. Некоторое время он молчал, потом повернул к Андрею расстроенное лицо.
– Ну и прохиндей этот капитан! – вырвалось у него. – Второй раз, сучий сын, накалывает меня!
Хитрый Эдик не посвящал напарника в свои темные дела, но тут, видно, крепко его допекли. Он рассказал, как зарабатывает деньги на обратных рейсах. С Тимуром он встречается уже второй раз. За первый рейс из Андижана в Ленинград Баблоян «заработал» три тысячи рублей. Как это случилось? Однажды к нему подошел Тимур и сделал на первый взгляд довольно странное предложение: дескать, он немедленно выкладывает Эдику четыре тысячи рублей за то, что тот полностью загрузит свой восьмитонный фургон свежими фруктами и срочно доставит их в Ленинград, где его встретит Тимур по такому-то адресу. Если груз будет доставлен в срок и без потерь, то четыре тысячи остаются шоферу, а если что-либо случится по дороге, например авария или груз конфискуют, то Баблоян обязан по приезде в Ленинград в течение суток вернуть Тимуру восемь тысяч рублей…
Соглашение джентльменское, потому что рискуют оба: Тимур – потерей груза, который, безусловно, после реализации на городских рынках будет стоить в несколько раз больше гарантийных четырех тысяч, а Баблоян – личными четырьмя тысячами, которые в случае провала всей операции нужно будет вернуть хозяину вместе с его четырьмя тысячами.
Баблоян согласился. Разгрузившись на складе, он подъехал к дому Тимура, где рефрижератор быстренько загрузили ящиками и коробками те же самые молодцы, что и в этот раз… Ночью он выехал из города, а вскоре его остановил сотрудник ГАИ. Разговор был коротким: пятьсот рублей, или возвращаемся в город и разгружаемся во дворе милиции…