Время меча
Шрифт:
— Не вижу особенной проблемы, брат, — возразил четвертый. — Если наш выбор окажется ошибочным, мы просто используем второго.
— Если наш выбор окажется ошибочным, мы может потерять все, — одернул его третий. — Не забывайте, что Отпирающий — это не просто ключ. Он обладает собственной волей.
— Он не владеет Мастерством, — не сдавался четвертый.
— Должен ли я напомнить досточтимому брату историю Проклятья? — язвительно осведомительно третий. — И в особенности причины, по которым оно было наложено?
— Твое пламя дрожит, брат, — не менее язвительно ответил четвертый.
— Благодарю, — третий смиренно сбавил тон. — Но по существу тебе нечего возразить?
— Я
— А я вообще не уверен, что Редриха можно рассматривать как кандидата,
— вмешался в их спор пятый. — Он герцог и сын регента, но не более чем. А нам нужна королевская кровь.
— Если бы не переворот 8 лет назад, он был бы куда ближе к престолу, нежели Артен, — возразил шестой.
— В Пророчестве ничего не говорится насчет «если бы», — не согласился пятый.
— Но Урмаранды получили регентство и могли претендовать на трон не просто так, а именно на основании родства с королями, — развил свою мысль шестой.
— Беда в том, что в Пророчестве не оговаривается степень родства, — констатировал пятый. — Конечно, идеальным вариантом был бы сам король или наследный принц, но где ж их взять…
— Если с Редрихом просто ничего не выйдет, это нам ничем не грозит, — сказал третий. — Интерес представляют другие варианты.
— Тургунайцам, конечно, выгоднее было бы иметь дело с Редрихом, — произнес седьмой. — В политическом смысле он — ничто. В отличие от Артена, за которым стоит Тирлонд и с которым приходится считаться.
— А нам больше подходит Артен, — сказал восьмой. — Его ничего не интересует, кроме науки. А Редрих непредсказуем и ухватится за власть при первой возможности.
— Напротив, Редрих очень предсказуем, — возразил шестой. — Человек, обуреваемый страстями — готовая марионетка для любого, кто возьмется за ниточки.
— По-моему, мы совсем не то обсуждаем, — сказал девятый. — Вероятность, что Отпирающий успеет чем-то воспользоваться, ничтожна. Наверняка мы сможем устранить его, как только он сделает свое дело. Куда более важно, чтобы с ним ничего не случилось по дороге. И в этом плане умелый боец Редрих надежнее неспособного постоять за себя Артена.
— Не кажется ли вам, братья, что это пустой спор? — вмешался десятый.
— Ведь мы пока что не знаем, где находится Редрих.
— Узнаем, — решительно заявил второй.
— Да, сейчас это наша главная задача, — подтвердил первый. Найти и не спускать с него глаз. Не хватало еще, чтобы он погиб на дуэли или спутался с какой-нибудь девкой.
Разумеется, ночное происшествие с Элиной наделало немало шуму в столице. Официальная версия, базировавшаяся на рассказе самой Элины капитану стражи, состояла в том, что юная графиня Айзендорг, идя ночью по улице, услышала шум схватки и крик о помощи. Поспешив на эти звуки, она увидела, что несколько человек разбойного вида с оружием атакуют одного, и встала на его сторону. В бою один из нападавших был убит самой Элиной, другой ранен незнакомцем; затем появился патруль, и злодеи бежали — а следом за ними скрылся и тот, кто был жертвой нападения. Причины для этого у него могли быть разные: он мог оказаться высокопоставленным гостем Роллендаля, не желающим, чтобы его имя фигурировало в подобной истории, или неверным супругом, застигнутым грабителями во время тайного ночного похождения, или даже таким же вором, что-то не поделившим с товарищами. Все это было вполне правдоподобно, но не объясняло одного обстоятельства — а именно, что делала Элина ночью одна в не самой респектабельной части города. Посему почти одновременно с официальной версией родилась неофициальная (вызвавшая у графини
Попытка расследования по горячим следам ничего не дала. Стражники, устремившиеся было в погоню, нашли одного из злоумышленников — кровавый след привел их к тому, что лишился руки; потеря крови и болевой шок не дали ему убежать далеко. Однако нашли его уже мертвым — кто-то из своих же добил его, дабы раненый не попал в руки закона и не выдал остальных.
Правду, помимо самой Элины, знал только граф Айзендорг, применивший свое влияние для распространения официальной версии. У отца с дочерью состоялся достаточно тяжелый разговор, в конце которого, однако, Айзендорг сменил гнев на милость и поздравил Элину с боевым крещением.
— Я был на год старше, когда убил своего первого врага, — сказал он.
— Этак ты перещеголяешь отца. Только всегда помни, что меч — оружие обоюдоострое: он не только решает проблемы, но и создает их.
Позже в этот же день заглянул принц Артен. Граф к тому времени уже ушел; Элина сидела дома одна и, вопреки обыкновению, не хотела выходить.
— Вы меня обяжете, принц, если не станете требовать пересказа истории, уже известной всем в десяти вариантах, — с порога заявила она.
— Н-да? Вообще-то я хотел поговорить как раз об этом.
— С чего это вдруг в вас проснулся интерес к дракам на презренных железках?
— Не к дракам, собственно. Я хотел спросить, как вы себя чувствуете после… всего этого.
— Говорите уж прямо — вам любопытно, что чувствуешь, когда убиваешь своего первого человека. Так?
— Ну… — смутился Артен.
— Почему бы вам не распросить кого-нибудь еще — разве их мало? Разве население Роллендаля, за исключением меня, состоит из небесных созданий, падающих в обморок от вида крови?
— Кузина, если вы не в духе…
— Не обращайте внимания, принц, — смягчилась вдруг Элина. — Вы не виноваты. Просто я действительно не слишком хорошо себя чувствую. Никаких сентиментальных глупостей. Тот тип, которого я заколола, напал на меня с оружием в руках и в полной мере заслуживал смерти. Я ни капли не жалею о нем и предпочла бы увидеть на виселице остальных его дружков. То, что я чувствую
— это совсем не жалость… это брезгливость. Словно я голой рукой раздавила большое гадкое насекомое. Словно я в чем-то испачкалась и теперь уже не смогу отмыться. Это не значит, что отныне я намерена провести остаток жизни за вышиванием. Если мне снова потребуется убивать, защищая себя или других, я буду убивать без колебаний. Но в первый раз… это неприятно. И еще… вы понимаете, я привыкла воспринимать Роллендаль как свой дом. Где все меня знают… и неплохо ко мне относятся. Конечно, я знала, что здесь есть кварталы с сомнительной репутацией, что встречаются воры и грабители, что бывают убийства. Но… это было теоретическое знание. А теперь я чувствую себя так, словно мой город меня предал. Да еще всякие идиоты повторяют дурацкие сплетни… Что ж вы не задаете второй вопрос, принц? — Элина вновь с вызовом уставилась на Артена. — Неужели вам не интересно, с кем это я гуляла ночью по улицам?