Время меча
Шрифт:
Уяснив ситуацию, Эйрих обратился к начальнику караула, пытаясь объяснить, в чем дело, и добиться освобождения эльфа. Элина, хотя и не понимавшая языка, горячо его поддерживала. Стражник, однако, ничего не желал слушать, повторяя, что во всем разберется судья. Эйрих вздохнул и неохотно произнес:
— Ну хорошо, сколько?
— Взятка? — ненатурально возмутился стражник.
— Компенсация за причиненные хлопоты, — дипломатично сформулировал Эйрих, мысленно проклиная ненасытность стражников, которые и так уже неплохо поживились за счет Йолленгела.
— Не здесь, — буркнул начальник караула. Приличия не позволяли принять мзду и отпустить задержанного прямо посреди людной улицы, хотя вряд ли хоть для кого-то из прохожих продажность городской стражи стала бы новостью.
И в этот момент эльф все испортил. Не то ошибочно приняв возникшую паузу
Тогда гнев охотников, упустивших добычу, обратился на Эйриха и Элину. Друзья одного из беглецов были в их глазах прямыми виновниками побега. Сразу двое стражников схватили за руки Эйриха, а еще один потянулся к графине. Рука Элины молниеносно метнулась к мечу.
— Меч в ножны, Эрвард! — страшным голосом рявкнул Эйрих по-тарвилонски. Элина, слегка ошарашенная, послушалась и лишь увернулась от того, кто пытался ее схватить. В следующий миг Эйрих расшвырял в стороны державших его, но и сам не стал обнажать меч. Он знал, что делает — нападение на городских стражников с оружием было куда более серьезным преступлением, чем просто сопротивление. Однако, в то время как Элина, отскакивая от наседавших врагов, сохраняла у себя за спиной путь к свободе, сам Эйрих оказался в окружении. Один из стражников уже вовсю свиристел глиняным свистком, призывая подмогу.
— Бегите в порт! — крикнул Эйрих, раздавая удары направо и налево.
— А как же вы? — крикнула в ответ Элина, понимая, однако, что с голыми руками она не сможет ему помочь.
— Обо мне не беспокойтесь! Ждите меня на борту! Но даже если я не прорвусь, я скоро буду на свободе!
Элина в последний раз ударила стражника ногой по голени и бросилась бежать. Некоторое время она слышала за собой топот сапог преследователей, затем он отстал.
Двадцать минут спустя она вылетела на набережную в паре миль от порта; планировка города была не слишком удобной для ориентирования. Элина перевела дух, еще раз оглянулась, нет ли погони, и дальше уже пошла быстрым шагом.
Наконец она отыскала нужный причал и поднялась по пружинящим сходням на борт «Русалки». На судне шли последние приготовления к отплытию.
— Наконец-то, — ворчливо приветствовал ее капитан. — Где остальные?
— Сейчас будут, — ответила Элина, чувствуя разочарование: она надеялась, что по крайней мере эльф уже на корабле.
Она стояла у борта и смотрела на город, надеясь разглядеть вдали знакомые фигуры. За ее спиной топали башмаками по скрипучим доскам палубы матросы, волокли последние тюки грузчики и хрипло покрикивал на тех и других боцман. Все пассажиры уже прибыли; некоторые из них стояли на палубе, подобно Элине, другие прогуливались по причалу, оттягивая до последнего момент расставания с твердой землей под ногами. Наконец капитан зычно рявкнул: «Все на борт, отчаливаем! « — и пассажиры, в последний раз пожав руки или обнявшись с провожающими, поднялись на корабль.
— Ну, где твои друзья? — спросил капитан, проходя мимо Элины.
— Не знаю, — печально пожала плечами графиня. — Что-то их задержало.
— Я предупреждал — судно ждать не будет. Ты едешь или сходишь на берег?
Элина еще раз все обдумала. Вряд ли Эйрих врал, говоря, что ничего особо страшного ему не грозит. Ну, может быть, месяц тюрьмы, если не сможет откупиться. И зачем ему понадобилось ввязываться в драку, почему было не откупиться сразу? Конечно, обозленные стражники содрали бы с них двоих больше, чем намеревались вначале за Йолленгела, но зато теперь все были бы на борту. Или нет, стражники все равно бы промурыжили бы их слишком долго? Должно быть, именно так. И куда девался эльф? Скорее всего, он бежал куда глаза глядят и просто заплутал в лабиринте улиц. Выходило, что спутники Элины не нуждались в спасении; если она останется, то просто потеряет несколько недель, а то и месяцев, ожидая следующего корабля. С другой стороны, Эйрих был весьма полезным спутником, но ведь он ехал только до Дулпура, значит, им все равно предстояло расстаться — не в порту отправления, так в порту прибытия. Терять время и подвергать лишней опасности Артена лишь для того, чтобы иметь возможность нормально проститься, было глупо.
— Я еду, — ответила Элина.
— Поднять сходни! Отдать швартовы! — гаркнул капитан.
Между бортом и причалом стала шириться полоса воды; заскрипели снасти, захлопали паруса, ловя ветер, город стал поворачиваться и уходить за корму. Элина все еще всматривалась в очертания порта, надеясь увидеть своих товарищей; и лишь когда судно вышло из бухты в открытое море, она ушла в свою каюту.
Поначалу плавание протекало благополучно. Дул ровный попутный ветер; море было спокойно, хотя, конечно, без небольшой волны не обходилось. За свою предыдущую жизнь Элина лишь однажды совершала морское путешествие — ей было тогда лет пять, и король, в чьей армии служил тогда ее отец, решил перебросить свой экспедиционный корпус морем. Тем не менее, морская болезнь, истязавшая половину пассажиров, Элину не тронула — благодаря регулярным тренировкам, куда входили различные прыжки, развороты и сальто, у нее был тренированный вестибулярный аппарат. Постепенно и пассажиры стали привыкать к качке и выбираться на палубу не только для того, чтобы согнуться над бортом в приступе рвоты. Поскольку плавание предстояло долгое, в скором времени все перезнакомились друг с другом, хотя некоторым требовалась для этого помощь других попутчиков в качестве переводчиков.
Пассажиров было немного — всего дюжина, не считая Элины (а команда судна состояла из восемнадцати человек). Большинство составляли подручные купцов средней руки, не имевших собственных кораблей — эти люди сопровождали груз или, напротив, возвращались из деловой поездки. Четверо были переселенцами, отправившимися на восток в поисках лучшей жизни: худой неразговорчивый мужчина без двух пальцев на левой руке и семья из трех человек — муж, жена и их восьмилетний сын. Ребенок, толстый некрасивый мальчик, был изрядным плаксой и изводил родителей и других пассажиров своими гнусавыми громогласными жалобами; Элина с первой же минуты почувствовала к нему глубокое отвращение. Наконец, последним пассажиром был молодой человек, ехавший к своей невесте, с которой не виделся несколько лет. Всех остальных людей на свете он, похоже, рассматривал в качестве слушателей его патетических разглагольствований о своей возлюбленной. Он был еще большим бедствием, чем ребенок; за несколько дней он успел всем, включая матросов, прожжужать уши рассказами о том, как они вместе играли в детстве, как целовались и давали клятвы верности в отрочестве, как жестокая судьба забросила их семьи «на разные края света» — ее в Дулпур, его в Эль-Хасар (между «краями света» не было и трех тысяч миль), и, разумеется, какими неземными достоинствами обладает его идеал. В «Эрварде» он особо рассчитывал найти благодарного слушателя — тем паче что нашелся юго-западный диалект, который понимали они оба — но был жестоко отшит.
— Ваша девушка, должно быть, давно замужем за кем-нибудь более здравомыслящим, но если она и впрямь ждет вас, то мне ее искренне жаль, — сказала Элина.
— Вы просто еще не знаете, что такое любовь! — воскликнул тот тоном не столько обиженным, сколько покровительственным.
— Даже если бы я не знал, что любовь — это величайшая глупость на свете, мне достаточно было бы взглянуть на вас, чтобы в этом убедиться, — отрезала графиня. Больше пылкий влюбленный с ней не разговаривал. Ему, однако, удалось-таки заполучить внимательного слушателя в лице матери плаксивого ребенка — усталой женщины за тридцать, утратившей остатки красоты, но так и не набравшейся ума.
В первые дни плавания узкая полоска суши виднелась на горизонте, но затем корабль отклонился к югу. В принципе можно было идти вдоль берега в течение всего плавания, но такой путь был бы, во-первых, заметно длиннее из-за сильно изрезанной северной береговой линии, а во-вторых, отнюдь не безопаснее. Между портовыми городами простирались незаселенные территории, где в угрюмых скалистых бухтах или между прибрежными островами вполне могли поджидать в засаде быстроходные пиратские суда. Впрочем, южный берег моря был в этом плане еще опаснее: на севере Южного континента у пиратов была целые города. Государства, имевшие выход к Срединному морю, предпринимали не одну военную экспедицию с целью разорения этих разбойничьих гнезд, но, сожженные дотла и с потопленным флотом, те через некоторое время возникали вновь, на прежнем или новом месте.