Время «мечей»
Шрифт:
– Добрый день, доктор! – поздоровался старлей.
– Здравствуйте! – кивнул прапорщик. Глаза его растерянно рыскали по сторонам, и это вселило в доктора надежду. Арестовывать приходят с другим выражением лиц.
– И вам не хворать… Что случилось?
– Мы недалеко от Камров стоим, – сказал прапорщик, и первая фраза не несла угрозы персонально Абдулатипу Магомедзагидовичу.
– Ну-ну, – подбодрил доктор, ибо факт нахождения военных в определенном месте – еще не повод обращаться к врачу.
– По тревоге поднялись из-за
– Но я-то чем могу быть вам полезным? – Абдулатип Магомедзагидович окончательно успокоился.
На помощь пришел старший лейтенант.
– Дело в том, что Петру, вот… – он кивнул на прапорщика, – медицинская помощь требуется…
Ситуация начинала проясняться, причем в лучшую сторону. Больные военные, как и раненые, не опасны.
– На что жалуетесь? – обратился Абдулатип Магомедзагидович к прапорщику.
Тот с опаской посмотрел на молоденькую медсестру, сидевшую в конце коридора за исцарапанным, явно советских времён столом, и понизил голос:
– Да это… по венерической линии. Насекомые такие…
– Гм… Вообще-то я хирург, травматолог! – дежурный врач выпрямился и вроде бы даже стал выше ростом. Теперь он становился хозяином положения.
– Выручайте, доктор! Сколько нас ещё здесь продержат – неизвестно, они меня совсем заедят, – прапорщик смотрел умоляюще. – Я спирта привезу, тушенку…
– Ты бы лучше своих насекомых тушенкой накормил! – возмущенно надулся Абдулатип Магомедзагидович. – Проходи в процедурную!
Старлей недолго скучал в одиночестве. Через пять минут деревянная, покрашенная белой краской дверь распахнулась, и преисполненный важности доктор вышел в коридор.
– Обыкновенная лобковая вошь! Все эти твои заросли сбрить к чертовой матери! И два раза в день мазаться мазью, рецепт сейчас выпишу!
Прапорщик тащился за ним как привязанный. Он весь съежился, слушал наставления доктора внимательно, как подсудимый слушает приговор, и кивал в такт каждому слову.
– Есть, товарищ врач! Есть! А волосы и на груди сбривать?
– И на груди, и на спине, на всем теле! Иначе ты их не выведешь!
Они прошли в кабинет, старлей зашел следом. Врач сел за стол, порылся в верхнем ящике, достал бланк рецепта и стал писать.
– Вот, серо-ртутная мазь, – он протянул рецепт прапорщику. – Купишь в аптеке. Запомнил?
– Запомнил: ртутная! Причем не белая, не синяя, а серая…
– Да это не цвет, это название! Серо-ртутная!
– Спасибо, доктор! А она дорогая?
– Да нет… Ты лучше смотри, на кого…
В кабинет зашла медсестра, и доктор оборвал фразу.
– Этому, с выжженным глазом, повязку поменяла, – отчиталась она. – Температура тридцать семь и шесть. Только он, кажется, пьяный… К нему дружок приходил, наверное, принес…
Врач осуждающе покрутил головой.
– Ну и дураки! Заживление хуже пройдет! К тому же водка на антибиотики может такой шок вызвать…
– Выжженный глаз! – насторожился старлей. – А когда его доставили? И кто?
– Вчера утром друзья на машине привезли. Без документов, – ответила Мадина.
Абдулатип Магомедзагидович бросил на нее быстрый взгляд, и медсестра стушевалась.
– Так это как раз после нападения! – старлей сделал стойку, как охотничий пес, почуявший дичь. – В полицию сообщили?
– Я что-то не пойму, – строго сказал дежурный врач. – Вы вообще с какой целью сюда пришли?
– Не обижайтесь, доктор, но порядок есть порядок! Вы же обязаны сообщать о таких случаях в полицию?!
– О каких «таких»? У него не огнестрельное ранение, и не ножевое. Обычный ожог! Говорит – охотничий патрон неудачно заряжал. А что документов нет – не преступление, потом родственники подвезут…
– «Он говорит»! «Обычный ожог»! – возмутился старлей. – Было нападение, людей постреляли, а у него пороховой ожог и выбит глаз! Как хотите, но мы должны проверить!
Тон офицера был настолько непреклонным, что Абдулатип Магомедзагидович развел руками.
– Проверяйте, воля ваша…
Социальные роли переменились: врач и пациенты исчезли, в кабинете находились представители власти и нарушившее инструкцию должностное лицо.
– Отведите нас к нему. И дайте медицинскую карту!
– Хорошо, – кивнул дежурный врач и, порывшись в документах, протянул тоненькую, из нескольких листков, историю болезни. – Мадина, проводите товарищей…
– Спасибо за содействие, доктор, – сказал офицер.
– И от меня огромное спасибо! – добавил прапорщик.
Доктор, саркастически улыбаясь, отвернулся – похоже, он считал, что за доброе дело ему отплатили черной неблагодарностью.
Мадина провела военнослужащих по коридору и, указав на двустворчатую дверь в конце, вернулась на свой пост. Старлей расстегнул кобуру, и они вошли в палату. На трех кроватях лежали только полосатые матрацы без простыней, на четвертой имелось белье, поверх которого, прямо в одежде, развалился высокий худощавый человек с заросшим лицом и ватным тампоном, приклеенным к правому глазу лейкопластырем крест-накрест. Вокруг краснела покрытая чем-то жирным обожженная кожа. Здоровый глаз настороженно и зло уставился на вошедших.
– Не дергайся! – предупредил старлей и, наклонившись, ощупал его желтую майку и черные мятые брюки – от пояса до носков с дырками на больших пальцах. В это время прапорщик, подняв автомат на ремне, держал обыскиваемого под прицелом. Тот лежал тихо и не шевелился.
– Чисто! – сказал офицер и осмотрел висящий рядом на стуле длинный пиджак и лежащую на сиденье большую кепку. – И здесь чисто!
Ногой он перевернул стоптанные и искривленные черные туфли, но осматривать их не стал.
– А чо вы ищете? – развязно спросил больной. Он явно опасался военных куда меньше, чем дежурный врач.