Время Мечтаний
Шрифт:
Они вернулись на лужайку, к столу, где Хью, Фрэнк и Джон Рид угощались пропитанными вином бисквитами со взбитыми сливками и клубникой.
– Хью, – говорил Джон Рид, – ты собираешься вывести породу овец, которых можно было бы держать в тех районах Квинсленда и Нового Южного Уэльса, где сушь и жара. Могу тебе сказать, что идея твоя бредовая. Затевали это дело и до тебя, но ни у кого ничего не вышло.
– А у меня выйдет.
– Вы квинслендцы – упрямцы страшные.
– Быть квинслендцем, значит, уметь выживать, – улыбнулся Хью.
Джон подозрительно посмотрел
– Что-то ты сегодня молчаливый, Даунз. Это на тебя не похоже.
– Есть о чем подумать, Джон, вот и молчу, – ответил Фрэнк.
Он хотел пригласить на сегодняшний праздник Айви Дирборн, но Полин воспротивилась. Айви по-прежнему отказывалась встречаться с ним, чем совершенно сбивала его с толку, поскольку портрет она повесила на стену в пабе Финнегана. Френк догадывался, что она тем самым сохраняет репутацию, давая понять, что к ней должны относиться с уважением. Приглашение на праздник, устроенный для маленького мальчика, было бы вполне достойным. Но Полин оставалась непреклонной, и Фрэнк отступился. Если бы он настоял на своем и пригласил Айви, Полин отравила бы ей весь праздник, и Фрэнк мог лишиться всех шансов привлечь эту женщину. Но сдаваться он не собирался. Чем больше отказов он получал, тем сильнее его тянуло к ней.
Фрэнк пересмотрел свое первоначальное впечатление о ней. Он перестал считать ее внешность невзрачной и что в ней нет ничего особенного. За последние недели Фрэнк зачастил к Финнегану и обнаружил ее неуловимое обаяние. Она была желанна, потому что к ней было трудно подступиться. Но приближалось Рождество, и он рассчитывал, что удачный подарок поможет завоевать ее внимание.
– Послушай, Хью, – сказал Рид. – Я видел, что ты разговаривал только что с Иезекиилем, и разговор, судя по твоему виду, был не из приятных. Что этому старому дьяволу не так на этот раз?
– Да все это насчет овец, – уклончиво ответил Хью, глядя на свой бокал.
– Думаю, тебе следует это знать, Хью, – вмешался Фрэнк. – Я слышал разговор моих работников. Они говорили, что Иезекииль распускает слух, что на «Меринду» нашло невезение. Что ты об этом думаешь?
– Ничего, – Хью покосился на Джоанну. – Мне не повезло в том, что перед стрижкой на овец напали вши. Я считаю, что он это имел в виду.
– Мисс Друри, надеюсь, вы меня помните, – сказал Фрэнк. – Мы виделись как-то с вами в Мельбурне. Вы что-либо выяснили о том документе?
– Конечно, я вас помню, мистер Даунз, – ответила Джоанна и рассказала о своем визите к адвокату в Камероне.
– Он прав. Пока вы не выясните, в какой именно колонии был выдан этот документ, от него вам, к сожалению, будет мало толку.
Джоанна подумала о зашифрованных бумагах деда и о большой вероятности того, что в них мог находиться ключ к ее поискам. Но книга, купленная для нее Хью «Коды, шифры и загадки», ей не помогла. Если для записей и использовался какой-то код, он не относился к числу общеизвестных.
– Посмотрим, что мне удастся сделать, – Фрэнк достал из кармана небольшой блокнот. – Я люблю загадки, вам это все подтвердят. Если вы позволите, я помещу в своей газете маленькую заметку, и,
Джоанна с интересом следила, как пишет Фрэнк, и когда увидела линии и закорючки, поинтересовалась:
– А что это за значки вы пишете, мистер Даунз?
– Это называется стенография. Я требую, чтобы все мои сотрудники ею владели.
– Что такое «стенография»?
– Ее еще называют скоростным письмом. Это вид быстрой записи текста с помощью системы знаков и сокращений. Существуют разные виды такого письма. Эту систему, в частности, изобрел в 1837 году человек по фамилии Питман. Как видите, такой способ записи очень удобен. Он позволяет репортеру подробно записывать то, что требуется. Мартин Лютер все свои проповеди стенографировал.
– Можно мне ваш блокнот? – попросила Джоанна Фрэнка и записала знаки, ставшие ей уже такими знакомыми, но которым не нашлось места даже в таком подробном труде, как «Коды, шифры и загадки». – Мистер Даунз, вам случайно не приходилось встречать такой код?
– Это не код, мисс Друри, – ответил Фрэнк. – Это еще один вид стенографии. Мне он кажется знакомым, но я не помню, где мог его видеть.
– Мистер Даунз, – в голосе Джоанны стало заметно волнение, – у меня остались бумаги деда, написанные этими знаками. Если бы мне удалось эти бумаги расшифровать, возможно, я узнала бы из них, где жили мои дед с бабушкой и где находится приобретенный ими участок земли. Вы не знаете, как мне выяснить, какой именно вид стенографии он использовал?
– У меня есть книга с описанием разных видов скоростного письма. Вы можете ее взять с собой, мисс Друри. Еще советую написать в Лондонское общество стенографии и отправить им образец ваших записей, – Фрэнк спрятал блокнот в карман. – Ваша заметка будет напечатана в понедельник. Конечно, ваше имя упоминаться не будет. Это само собой разумеется. Там будет просто сказано, что все, кому что-либо известно о… как их фамилия?
– Джон и Нейоми Мейкпис. С 1830 по 1834 год они находились где-то у Карра-Карра.
Полин заметила, что у Адама слипаются глаза, и предложила:
– Давай пойдем в твою комнату, и ты там немного вздремнешь.
– Что это еще за комната, Полин? – удивился Хью.
– Мальчик здесь не останется, – категорично заявил Хью, услышав объяснение Полин. – Он вернется в «Меринду».
– Но, дорогой, это место подходит для него больше.
– В «Меринде» его дом, там он и будет жить.
– Мне кажется, нам следует дать возможность Адаму выбрать, где он хочет жить.
– Ничего выбирать мы ему не дадим. Он возвращается в «Меринду», и все.
– Хорошо, милый, – с любезной улыбкой согласилась Полин. – Четыре месяца – не такой уж большой срок. А потом я стану его матерью.
Когда они уходили и Хью нес уснувшего Адама, а лакей подарки, Джоанна вдруг почувствовала, что невероятно устала. У нее стоял перед глазами рисунок на коре, а еще ей не давала покоя тревога за Адама и страшил холодный расчет в уловках Полин. Но кроме того, ее переполняло чувство, не испытанное никогда раньше: то была ревность.