Время моей Жизни
Шрифт:
Он светил мне фонариком, чтобы я видела, что делаю. Я вывинчивала присохшую лампочку и ныла, как ребенок, которого заставляют есть шпинат. Наконец она вывинтилась, и я замолкла.
— На, держи ее.
— Нет, все сама. Действуй так, точно меня тут нет.
Я цокнула языком и запела: «Ненавижу свою жи-и-изнь, ненави-и-ижу…» — и пела все время, пока слезала со стремянки, клала старую лампочку в раковину, доставала новую из коробки и лезла обратно наверх. Наконец я ее вкрутила, щелкнула выключателем, и ванная озарилась светом.
— Ура! — Я протянула ему победно поднятую руку. — Дай пять!
Он посмотрел так, точно я безнадежный
— Вот еще. Подумаешь, лампочку поменяла.
Я пожала плечами, потом опять приободрилась.
— Ну что, еще блинчиков пожарим?
— Теперь, когда наконец здесь стало светло и видна вся грязь, можешь прибраться.
— Не-е-т! Вот поэтому-то я ничего не делаю. Сделаешь одно — бац, оно влечет за собой другое.
Я сложила стремянку и оттащила ее в прихожую, приткнув между вешалкой и дверью, рядом с грязными резиновыми сапогами, в которых я ездила с Блейком на летний фестиваль. Последний фестиваль, где мы были вместе и где я снимала на камеру Игги Попа, сидя на плечах у Блейка.
— Нет, не ставь ее сюда.
— Почему?
— Потому что здесь она будет стоять и пылиться ближайшие лет двадцать вместе с этими грязными сапогами. Иди отдай ее Клэр.
Что я и сделала.
А потом потянула его за руку на диван.
— Давай еще посидим потреплемся.
— Нет уж. — Он посмотрел на меня и усмехнулся. — Я не собираюсь тут с тобой прохлаждаться. У меня сегодня выходной от тебя.
— Ничего себе! И куда ты пойдешь?
— Найду куда. Даже мне иногда нужен отдых.
— Но куда ты пойдешь? Где ты живешь? — Я посмотрела наверх и ткнула пальцем в потолок. — Туда?
— На верхний этаж?
— Нет, ну… ты понимаешь. — Я показала глазами ввысь.
— На небо? — От изумления он открыл рот шире некуда, а потом расхохотался. — Люси, ну ты меня и насмешила.
Я тоже рассмеялась, как будто пошутила, хотя говорила всерьез.
— Я тебе оставлю кое-какое задание, чтобы ты без меня не скучала.
Я задрала нос, и он пошел к двери.
— Ну ладно, давай, — я похлопала рядом с собой по дивану, — сядь на минутку.
Мне вдруг очень не захотелось оставаться одной.
— О чем ты мечтаешь, Люси?
— М-м, люблю поговорить о разных мечтах. — Я устроилась поудобнее. — Или о снах. Знаешь, что мне сегодня снилось? Секс с нахальным бродягой из метро.
— Уверен, это было противозаконно.
— Мы это делали не в метро!
— Я не о том. Он еще совсем сопляк, а тебе уже почти тридцать, — подколол он. — В любом случае, я говорил не о таких мечтаниях. О чем ты мечтаешь в жизни?
— О, — я поскучнела, — даже не знаю, что ты хочешь услышать.
Он вздохнул и посмотрел на меня как на младенца.
— Что бы ты хотела сделать, реально, если бы могла? Чем заняться, где работать?
— Например, быть судьей на шоу «Икс-фактор». Чтобы отсеивать всяких бесталанных болванов. Лучше всего — открывать дверь ловушки и пихать их в бассейн с фасолью, это прикольно. Или я бы каждую неделю побеждала там на конкурсе моды. Шерил, такая, ведет конкурс, вся из себя: «Ой, Люси, где ты взяла это платье?», а я, такая: «Ой, это? Да у себя с занавески сняла». А Саймон, такой: «Вот, Шерил, у кого бы тебе поучиться, у Люси обалденное чувство…»
— Ладно, ладно, ладно. — Он потер себе виски и слегка помассировал затылок. — А поинтереснее ничего нет?
Я задумалась.
— Выиграть в лотерею,
— Это не реальная мечта.
— Почему? Люди же выигрывают. Та тетка из Лимерика? Выиграла тридцать миллионов и теперь живет на собственном необитаемом острове или что-то в этом роде.
— Значит, твоя мечта — жить на необитаемом острове.
— Нет, — я протестующе отмахнулась, — скучно, и к тому же я ненавижу кокосы. Но деньги мне бы пригодились.
— Это ленивая мечта, Люси. Если у человека есть мечта, он должен хотя бы попытаться ее воплотить. Пусть она далекая, трудная, но ты должна понимать, что при упорных усилиях она достижима. И я говорю не о том, чтобы каждый день покупать лотерейный билет. Мечта — это когда ты думаешь: если б у меня хватило смелости это сделать — и плевать, кто что скажет, — я бы сделала именно это. — Он смотрел на меня с надеждой.
— Я обычный человек, что ты от меня хочешь? Чтобы я сказала: «Ах, как я мечтаю увидеть Сикстинскую капеллу»? Да на фиг она мне сдалась, голову выворачивать, чтобы увидеть, что там на потолке. Для меня это не мечта, а обязанность, которую надо исполнить, будучи в Риме, что я, кстати, уже сделала — мы были там с Блейком в нашу первую совместную поездку. — Я отдавала себе отчет в том, что нервно хожу по комнате и говорю слишком громко, но ничего не могла с этим поделать, он зря затронул эту тему. — О чем еще люди мечтают? С парашютом спрыгнуть? Я прыгала, более того, прошла курс инструктора, так что могу в любой день и час вывалиться с тобой из самолета, если захочешь конечно. Посмотреть египетские пирамиды? Видела. Мы были там с Блейком на мое двадцатипятилетие. Там жарко, пирамиды большие и величественные, какими их себе и представляешь, но хочу ли я увидеть их снова? Нет. К тому же какой-то местный псих попытался запихнуть меня в свою раздолбанную машину, пока Блейк ходил в ближайший «Макдоналдс» в туалет. Поплавать с дельфинами? Плавала. Хочу еще? Нет. Вблизи они неприятно пахнут. Прыгнуть на банджи? Прыгала, в Сиднее. Я даже погружалась в клетке в море с акулами в Кейптауне, не говоря уж о полете на воздушном шаре с Блейком в День святого Валентина. Я сделала массу вещей, о которых мечтают люди. Просто мы так жили. Что там в сегодняшней газете? — Я подобрала с пола газету и прочла: «Семидесятилетний пенсионер мечтает полететь в космос, чтобы оттуда увидеть Землю». Я живу на Земле и отсюда вижу, что мир впрямь дрянь, так зачем мне подниматься повыше — чтобы разглядеть это получше? Что мне это даст? Мечты эти — пустая трата времени, и я удивляюсь, что ты задаешь мне такие дурацкие вопросы. Я кучу всего успела сделать, так какое право ты имеешь разговаривать со мной, точно я ничтожество и у меня даже мечты нет? Мало того что ты мою жизнь считаешь никуда не годной, ты хочешь еще и мои мечты обругать?
Я остановилась, чтобы перевести дух.
— Ладно, — он взял плащ и пошел к двери, — это был глупый вопрос.
Я сощурила глаза:
— Зачем же ты его задал?
— Люси, если тебе неинтересен этот разговор, давай его прекратим.
— Неинтересен. Но я хочу знать, зачем ты об этом спросил.
— Что ж. Ты права, ясно, что ты прожила очень насыщенную жизнь, переделала и перепробовала все на свете, так что пора остановиться. Можешь спокойно умереть.
Я застыла как вкопанная.