Время московское
Шрифт:
Подполковник спустился вниз и, подойдя к стойке дежурного, строго спросил:
— Где он?
— Так в обезьяннике же…
— Открывай.
Капитан Сивко выскочил из дежурки и бросился выполнять приказ. Подполковник взял Валентина под руку и повел к выходу из отделения.
— Вызови Оголева и Смирнитского, — бросил он капитану.
Они покинули отделение и вышли на улицу. Подполковник поднял руку и остановил такси. Валентин сел в машину, и она уехала, а подполковник вернулся в отделение.
— Ну что? Вызвал Оголева и Смирнитского? — поинтересовался он у дежурного.
— Вызвал, товарищ… Господин подполковник. Через пять минут будут.
— Молодец.
— А-а… Господин подполковник… — Сивко показал лист с портретом Валентина. — Тут про вознаграждение написано…
— Будет тебе вознаграждение, не беспокойся, — бросил начальник отделения и направился к себе. — Оголева и Смирнитского пришлешь ко мне.
Когда сержант Смирнитский и лейтенант Оголев появились в кабинете начальника отделения, Нина Федоровна оставила в покое подполковника и переключилась на пришедших. Ей понадобилась пара минут, чтобы стереть в памяти этих двух парней всякое упоминание о Валентине и о его задержании. Оставив начальника отделения недоумевать, зачем же все-таки он вызвал Оголева и Смирнитского, Нина Федоровна опустилась вниз, в дежурку к капитану Сивко.
С капитаном ей пришлось повозиться несколько больше, чем с остальными, уж слишком крепко засело в сознании Сивко ожидание чаемого вознаграждения. Но в конце концов ей удалось выкорчевать и эту idea fix.
Когда через час в отделении появились двое сотрудников ФСБ, никто не мог сказать им ничего путного. На все их вопросы сотрудники полиции лишь недоуменно пожимали плечами и виновато улыбались, а и. о. начальника отделения сделал совершенно идиотское предположение, что звонил в ФСБ не он, а некий телефонный хулиган.
Валентина же пришлось срочно отправить из Москвы. Теперь, после того как выяснилось, что на него идет охота, Лобову стало предельно ясно, что рассчитывать на него в ближайшие месяцы он не может.
XXI
Колывань поразила Сашку какой-то неуемной суетой и разноплеменностью, напомнив ему этими своими качествами современную Москву. Добирались они сюда, что называется, на перекладных, вдоволь наплававшись чуть ли не вокруг всей Северной Европы и оказавшись наконец в пункте назначения лишь в конце апреля. Последним портом, в котором они побывали до прибытия в Колывань, был Росток. Росток, впрочем, тоже поразил Сашку. Но не тем, чем Колывань, а, можно даже сказать, совсем наоборот. В этом, как он раньше считал, немецком городе он не видел ни одного немца. А встречались им с Адашем в основном русские и поляки. В Колывани же этих самых немцев было хоть отбавляй, впрочем, также, как и свеев, данов и представителей многих других народов.
Приобретенный опыт морских путешествий не прошел даром. Сашку до коликов в животе рассмешил Адаш, продемонстрировавший походку бывалого морского волка, когда им наконец удалось сменить зыбкую палубу корабля на твердую землю.
Предстоящее им в Колывани дело не представлялось Сашке сколько-нибудь сложным. Вроде бы все было ясно. Пришел, увидел, победил. Тем более что, как предсказала Вещая Гота, в Колывани найдется человек, который им поможет. Они даже не удосужились за эти два месяца, проведенных больше в ожидании попутных кораблей, чем, собственно, в плавании, обсудить возможный план действий.
С «пришел» вопросов не было. В нужный город они наконец-то добрались. А вот с «увидел» начались проблемы. Причем начались они практически сразу же, как Адаш с Сашкой ступили на колыванскую землю.
— Эй, приятель! — Адаш ухватил за плечо пробегавшего мимо них невысокого шустрого малого. — Как нам найти контору купца Некомата Сурожанина?
— Не понимайт, — отбрехнулся малый и попытался вырваться из лапищ Адаша.
— Ах ты, немчура бестолковая, — возмутился Адаш. Придется тебя поучить хорошему тону.
Он схватил парня за шкирку и, слегка встряхнув, поднял вверх так, что его деревянные башмаки, соскользнув с ног, глухо стукнули о мостовую.
— Helfen! Helfen! [22] — заверещал во все горло немец.
То ли немец орал слишком громко, то ли еще по какой-то причине, но Сашка вдруг почувствовал, что его буквально сверлят сотни пристальных взглядов. На ближайшем к ним корабле даже разгрузка прекратилась. Грузчики с мешками на плечах так и застыли на сходнях, внимательно наблюдая за происходящим. Сашка тронул Адаша за плечо.
22
Помогите! (нем.)
— Оставь его. Пойдем быстрей отсюда.
Адаш отпустил горластого немца, и они быстро зашагали вдоль пристани. Вокруг царила деловая суета: вереницы грузчиков тащили тюки, ящики и мешки с кораблей в амбары и из амбаров на корабли. У одного из портовых кабаков компания пьяных матросов, едва сойдя с крыльца, устроила потасовку. Две портовые шлюхи попытались разнять дерущихся, но, получив по паре оплеух, поплелись в другой кабак, проклиная матросню сразу на нескольких языках. И хоть бы кто из окружающих голову повернул!
Увидев у дверей одного из амбаров приказчика с конторской книгой в руках, в которой он помечал каждый вынесенный из амбара тюк, Сашка решил попытать счастья.
— Здравствуйте, уважаемый.
— Страствуй-те, каспадин, — благожелательно ответствовал приказчик, улыбнувшись при этом так широко, что на его пухлых румяных щеках образовались ямочки.
— Мы ищем контору купца Некомата Сурожанина. Не подскажете?
— Ничефо не знайт. — Приказчик продолжал солнечно улыбаться.
Сашка едва успел ухватить за рукав Адаша, уже собиравшегося применить свои методы к этому представителю торгового сословия.
— Пойдем, пойдем. — Они отошли от амбара, и Сашка принялся выкладывать Адашу свои умозаключения: — Ты посмотри, матросы дерутся, а никто на них не обращает внимания. Почему? Да потому, что они здесь свои. Ты погляди на нас и на окружающих. Видишь? Мы здесь как белые вороны. Поэтому, когда пристаем к местным с расспросами, то вызываем у них подозрение. Думаю, нам надо уходить из порта и наводить справки в городе. Да и с чего мы взяли, что у него контора в порту? С тем же успехом она может находиться и в городе.