Время надежды, или Игра в жизнь

Смирнова Татьяна Васильевна

***

Спустя несколько дней Надежда стояла перед дверью с табличкой «Секретарь партийной организации Курилов Роман Георгиевич», собираясь войти. Одета она была, как сказали бы в 21 веке, супер-сексуально: узкая чёрная юбка по колено (Лена успела перешить ей старую буквально за вечер), скромная белая блузка, обтягивающая пышную грудь, и при этом многообещающе расстегнутая сразу на три пуговицы. Тонкая талия утянута отцовским ремнём (за неимением другого), на ногах – давешние туфли на высоких каблуках. Губы ярко накрашены

маминой же красной помадой. Проходящие мимо студенты-старшекурсники сворачивали себе шеи, глупо хихикая и подталкивая друг друга.

Надежда решительно постучала в дверь.

– Открыто! – донеслось из кабинета.

Войдя, девушка остановилась на пороге. В большом кабинете, мрачноватом из-за обилия книжных полок с толстыми фолиантами, под портретом Юрия Андропова восседал секретарь партийной организации института Роман Курилов и листал «личное дело» студентки Никольской. Увидев Надежду, он откинулся в кресле и масляным взором окинул фигуру девушки.

Поистине, перед ним стоял редкий экземпляр – скромность здесь удивительным образом сочеталась с бьющей через край эротичностью, а когда Роман уткнулся взглядом в глубокий вырез блузки на высокой груди студентки, то моментально взмок. Эта Никольская действовала на него магическим образом – с подобным явлением опытный ловелас Курилов ещё не сталкивался, и у него даже мелькнула дикая мысль, что неплохо бы потом продолжить отношения…

Подойдя к столу, Надежда без приглашения присела на один из стульев, стоящих в ряд вдоль стены, и, копируя Шерон Стоун из знаменитой сцены, медленно закинула нога за ногу, обнажив край чулка с подвязкой на словно отполированном гладком бедре. Блузка распахнулась ещё шире – Роман поперхнулся слюной и ослабил галстук. Ему вдруг стало жарко – он заметил, что девушка не надела бюстгальтер…

Надежда пристально смотрела Роману Курилову прямо в глаза, и тот совершенно «поплыл». Почему-то захотелось после работы приходить домой, и чтобы каждый раз его встречала именно эта красотка, с таким вот взглядом… А там – кто знает – может быть, Роман даже и женился бы на ней. А что? Уже давно за тридцать, пора остепениться. Сколько можно пользоваться нерадивыми студентками в служебном кабинете? Да и по партийной линии семейному человеку пробиваться легче…

В реальность его вернул голос Надежды:

– Мне сообщили, что по вашему представлению… или заявлению… а правильнее всего, доносу… меня собираются отчислить из института. Позвольте поинтересоваться – за что?

Роман поморщился. Ему хотелось как можно быстрее завалить эту Никольскую прямо здесь, на потёртой ковровой дорожке, а не вести с ней душеспасительные беседы.

– Фу… Что за лексикон у несостоявшегося филолога… Доносу… Это всего лишь сигнал. Мой долг и моя – если хотите – прямая обязанность…

Надежда, склонив голову и не сводя с Романа взгляда, кончиком языка медленно облизала яркие губы. Тот слегка сбился:

– Сначала вы прямо на зачёте – вызывающе, публично – извратили саму суть марксизма-ленинизма, чем довели до сердечного приступа преподавателя этой важнейшей дисциплины, а затем демонстративно проигнорировали моё приглашение… А я, между прочим, ждал…

– Я была в кино, – Надежда продолжала в упор смотреть на Романа Курилова. – «Вокзал для двоих» называется. Две серии. Гурченко и Басилашвили в главных ролях. Такой ответ вас устроит?

– Надежда Николаевна, а почему вы так себя ведёте? – к Роману Курилову вернулась его привычная манера общения с юными прелестницами. – Я чего-то о вас не знаю? Может быть, вы вышли замуж за сына первого секретаря обкома партии? Или стали лауреатом Ленинской премии? Или делегатом очередного съезда ВЛКСМ? Что даёт вам право так мне дерзить в моём же кабинете?

Роман Курилов встал из-за стола, подошёл к Надежде вплотную и теперь смотрел на неё, сидящую, сверху вниз. Надежда с ироничной улыбкой подняла глаза. Роман вдруг резко наклонился и выдохнул ей в лицо вчерашним коньяком:

– Ты чего, девочка, а? Рамсы попутала?

Надежда помахала ладонью у лица и поморщилась:

– Фу… Что за лексикон у несостоявшегося первого секретаря горкома партии… И если с вечера пьёте коньяк, Роман Георгиевич, то закусывайте хоть лимоном, что ли, а не бутербродами с дешёвой колбасой…

Роман с озадаченным видом выпрямился:

– Почему это несостоявшегося? Ты что-то знаешь?!

– Я знаю всё… – ответила Надежда печально. – К сожалению, или к счастью… Не быть тебе, Рома, секретарем горкома – ни первым, ни вторым, ни даже третьим. По причине того, что очень скоро не будет никакого горкома КПСС… Как и самой КПСС…

Роман Курилов от таких речей остолбенел. Так с ним ещё ни одна студентка не разговаривала! Что эта Никольская себе позволяет?! На что она посягнула? На святое?!

– Я не понял… – ошарашено проговорил он. – Что ты несёшь?! Ты вообще понимаешь, что можешь не просто из института вылететь, а ещё и в места не столь отдаленные залететь?! За подрывную, так сказать, деятельность?! Вообще страх потеряла… Или…

Роман вдруг обрадовался:

– Слушай, а может, у тебя точно с головой… Того? Как говорят? Ты же явно не в себе!

Надежда поднялась со стула, соблазнительно нагнулась, поправляя чулок, – грудь открылась ещё больше. Бюстгальтер, несмотря на внушительный размер груди, был действительно ей пока ещё не нужен.

Роман Курилов моментально забыл о том, что только что говорил, – дрожащие руки сами потянулись к девушке, дыхание сбилось. Если он прямо сейчас не получит доступ к этому роскошному телу, то просто взорвётся! Никогда ничего подобного с ним не случалось – он перестал контролировать ситуацию, полностью отдался во власть «основного инстинкта» и потому плохо понимал, что говорила ему Надежда:

– Роман Георгиевич… Вы за своей головой лучше проследите – очень скоро многие полетят, в том числе и ваша. Впрочем, за вас я спокойна – вы не пропадёте… Если мне не изменяет память, будет у Ромы Курилова ларёк на местном рынке… С богатым ассортиментом дешёвой колбасы… Твоя любимая тема…

Надежда взяла Романа за галстук и ослабила его. Роман не сопротивлялся – он сейчас вообще мало что соображал.

– Потом супермаркет откроешь, – продолжала Надежда. – Не хозяин жизни, конечно, но в масштабах своего Левобережного района почти олигарх… Знаешь такое слово? Нет? Ну да, откуда?.. Кстати, на своих предвыборных плакатах в 2008 году ты имел довольно потасканный вид…