Время перемен
Шрифт:
Но когда они пришли в стойло, меганевры там не было. Как выяснилось десять минут спустя, Создатель тоже покинул башню.
— Это было необходимо, — пожал плечами Мэрком. — Таким образом мы хоть частично сможем привести в порядок то, что творится в городе и его окрестностях.
— Послушай, а как насчет моей меганевры?
— Успокойся, Кэвальд. Нимроэль умеет с ними обращаться.
— Я не сомневаюсь. Но послушай…
— Подождите! — не выдержал Журский. — Все это отлично: меганевра, беспорядки… А что
— Вот письмо, почитайте. Эльфы скоро прибудут сюда, они займутся прочесыванием местности в течение ближайших часа-двух. — При этом чародей умолчал о том, что эльфов-то всего двое, поэтому «прочесывание» — не совсем подходящее слово в данной ситуации. В письме, кстати, об этом тоже не было ничего сказано. А дело, разумеется, в том, что все имевшиеся в распоряжении городских властей силы брошены на устранение беспорядков, тут уж никому и дела нет до какой-то потерявшейся девчонки. Если бы не настоятельное требование Мэркома оказать помощь, и этих двух эльфов здесь бы не было. — А вот, собственно, записка, которую оставил вам Создатель.
Максим с малопочтительным кивком забрал оба листка и принялся читать их.
— И все-таки я хотел бы знать, когда я получу меганевру обратно, — не унимался Кэвальд. — Мне кажется, ты кое о чем забываешь. Даже если она попадет в руки опытного летуна, нет никакой гарантии, что тот сможет найти с ней общий язык. Он не будет заботиться о ней как следует, это наверняка. В той суматохе у него будут другие проблемы. Пойми!..
— Я сейчас ничего не могу поделать, Кэвальд! Извини. Вернуть их прямо сейчас не в моих силах. Но мы договорились, что Нимроэль прилетит сюда, как только освободится.
— «Как только»! Вот именно!.. — разведчик раздосадованно хмыкнул и вышел.
— И все-таки не понимаю, почему возникла столь срочная необходимость улететь, не дожидаясь нас. — Максим отложил оба послания и повернулся к Мэркому: — Неужели полчаса имеют такое большое значение?
— Выгляньте в окно, — сказал на это чародей.
— Я увижу там что-то принципиально новое?
— Может быть. Эльфы все прибывают и прибывают. Я попросил их покинуть пределы башни, поэтому они собрались за оградой. Они ночевали на земле, потому что я не могу предоставить всем постели.
— Это их выбор. Я, честно говоря, не уверен, что вам стоит так уж переживать по данному поводу. Чем скорее они прочувствовали бы все минусы своего положения, тем скорее ушли бы.
Мэрком покачал головой:
— Они бы не ушли, в этом все дело. Почти семь столетий (кто больше, кто меньше) мы жили надеждой на Его возвращение. Неужели вы верите, что какие-то мелкие житейские неудобства способны остановить их в стремлении увидеть Создателя? Но поглядите в окно. Вчера пришли в основном мужчины, сегодня же начали являться женщины, в том числе и с детьми. Вы знаете, дети рождаются у нас очень редко; при этом они очень хрупки и болезненны.
— И
— Я же говорил вам! Чтобы увидеть Его…
— …они согласны пожертвовать собственным ребенком?!
— Они верят, что теперь, когда Он вернулся, ничего плохого с ними не произойдет. Ни с кем. Никогда. Рядом с Ним само упоминание о болезни или смерти кажется нелепой шуткой. Семь сотен лет — большой срок. Многое забыто.
— Но вы помните, — предположил Максим. — И вы, в отличие от них, не верите в то, что теперь все будет по-другому.
— Да нет, они правы, — с горькой усмешкой произнес Мэрком. — Все будет по-другому, это несомненно. Но «по-другому» не значит «хорошо». Да и «хорошо» — понятие весьма относительное… А все-таки зря вы не захотели посмотреть. — добавил он, выглянув через прутья решетки наружу.
— И что здесь такого необычного? — спросил, подходя Журский.
— А то, что как только Создатель улетел, они почувствовали это, особенно Нерожденные. И лишь тогда стали расходиться, хотя Он просил их об этом еще вчера.
— Но все время приходят новые.
— По инерции. Скоро поток иссякнет, я уверен.
— Думаете, в городе будет легче его контролировать, поток?
— Да. И во всяком случае, в Бурине паломники будут обеспечены кровом, едой, питьем и прочими необходимыми вещами, о которых они столь неосмотрительно забыли, отправляясь сюда.
— Знаете, Мэрком, мне нравится ваш образ мышления. Вы талантливый аналитик, вам об этом говорили?
Старец засмеялся.
— Насчет аналитика — ни разу. Обычно хвалят мои невероятные способности к волшебству, благодаря которым я, мол, и развязываю подобные задачки.
— Но, разумеется, волшебством здесь и не пахнет?
— Вы точно знаете? — добродушно поинтересовался чародей.
— Пока не убедите меня в противоположном — не поверю. Там, откуда я родом, волшебников нет.
— Или они научились слишком хорошо убеждать вас в том, что их нет.
Ответить Максим не успел — в комнату вошел Авилн и сообщил своему хозяину, что его хочет видеть вновь прибывший из города некий господин Гулладвэн. Мол, прошлый раз, когда он прилетал за Создателем, о чем-то упомянутый господин забыл договориться с господином Мэркомом.
Чародей извинился перед Журским и поспешил к гостю, бросив только напоследок:
— Подождите меня здесь. Скоро вернусь.
— Скажите, Авилн, а кто такой этот Гулладвэн? — остановил Максим слугу.
— Главный Искатель Бурина, — невозмутимо, словно дворецкий из старой доброй Англии, промолвил Авилн.
«Короче говоря, следователь», — мысленно подытожил Журский.
Выглядел господин Гулладвэн сурово, взглядом усаживал вас в кресло, и казалось, что если только вздумаешь врать — тут же выведет на чистую воду и на ней же, воде с хлебом, будет держать в каталажке до тех пор, пока во всем не признаешься. Словом, пресерьезнейший персонаж.