Время перемен

Антарио Александра

— Да ясно же, что кого-то из Охотничьего плена освобождали! — заявила в ответ на осторожную попытку вызнать хоть что-то её одноклассница Динара.

— Вот тут ты ошибаешься, — не удержалась явно знающая больше, чем говорила, Зандра. Её братья с таким же непривычными для слуха Насти именами учились на четвертом и втором курсе антарктической школы, так что источник её сведений был вполне понятен. — Говорят, Охотники тут, как ни удивительно, не при чем, — и замолчала.

— А кто же тогда? — заинтересовались уже и другие их одноклассницы. К третьему курсу они, если не сдружились, то притерлись друг к другу настолько,

что достаточно часто сидели вот так, все вместе. Настя обычно к подобным посиделкам относилась довольно равнодушно, но в этот раз не стала пренебрегать возможностью узнать о происшествии побольше.

— Люди, — наконец поддалась на уговоры заинтриговавшая всех бурятка.

Послышались восклицания:

— Да ладно?

— Серьезно?

— Что они могут?

И прочие в том же духе.

Настя же замерла, боясь оказаться права. Ей такие новости были совсем не на руку. Теперь узнать подробности требовало уже не только любопытство, но и чувство самосохранения.

— Как оказалось, немало. Подробности не знаю, но моему старшему сказали, что это было ужасно, — девушка поежилась.

— Наверняка «ученые», — предположила Арина. — Я слышала, кто-то из наших младших к ним уже попадал.

— Ты о Наташе? Ну, отличнице с первого курса? У неё ещё Илина Владимировна наставница, — проявила осведомленность Динара.

— Хочешь сказать, слишком мелкой для первого курса непотомственной? — презрительно уточнила Аквата. — Подруге моей младшенькой?

— Наверное. Я просто когда-то краем уха слышала, — неуверенно ответила Арина.

— Может, хватит своим происхождением кичиться? — обратилась Динара к потомственной. Тем самым начиная извечную тему их с Аквой споров. Дальше можно было их оставить — препираться эта парочка могла до бесконечности. Но Насте жизненно необходимо было узнать подробности, так что она перевела огонь на себя:

— Я слышала, твой брат участвовал в операции, — обратилась она к этой зануде и задаваке.

— И правда, Аква, — неожиданно поддержала её Зандра.

— Да, я видела, когда из столовой выходила, как твоя младшая висела на нём в холле, — подтвердила обычно молчаливая Людмила. И вот от неё Аква отмахнуться уже не могла при всем желании: наездница, одна из сильнейших в школе, участница соревнований по боевой магии Людмила Лаамонд была личностью, с которой приходилось считаться. Практически неспособная к магии Настя ей всегда жутко завидовала. — И поисковик Энска, если не ошибаюсь, твоя тетя?

— Причем тут она?

— Так именно она помощь запросила. Это Илина Владимировна сказала, когда Анну Викторовну выдернула с урока. Я же рядом сидела, вот и слышала. Да и потом её видела. Вместе с Маргаритой Николаевной. Они с твоей сестрой довольно похожи, узнать не сложно.

Насте, как и остальным, очень захотелось стукнуть умалчивавшую стратегические сведения наездницу. Они тут битый час спорят, действительно ли вернулась бывшая директриса, и что вообще произошло, а она молчит! Людмила иногда, сама того не желая, умудрялась доводить собеседника до белого каленья.

— Думаю, если поисковик Энска участвовала, тут и гадать нечего: дело в непревратившихся, — спасла Акву от объяснений её подруга Виолетта.

Дальнейший разговор Насте был малоинтересен — все, что нужно она уже узнала, а потому дождавшись очередного ухода от темы, поспешила в свою комнату. Жила она одна и была этим довольна. Особенно сейчас, когда надо было срочно покинуть школу.

Уже через десять минут девушка, покидав в рюкзачок самое необходимое, направилась к далеко не секретной дыре в заборе за спортзалом.

Погода для долгого путешествия была не самой благоприятной: небо хмурилось, грозя разразиться то ли первым дождем, то ли последним снегопадом, да и снега под старыми елями было ещё более чем достаточно, чтобы опасаться намочить ноги. Защититься от этой опасности Настя могла только в теории — в отличие от поистине сильной для своего возраста Людмилы, немного более слабой Акваты или хотя бы той же Динары, её уровень магии был аномально низок. Потому и открыть портал, чтобы перенестись хоть на другой край света, хоть на другую планету, она не могла. Ей даже магический свет давался с трудом, что уж говорить о других заклинаниях. Наверное поэтому она и превратилась так поздно: не в тринадцать, как некоторые её одноклассницы, жившие в подводных городах, не в четырнадцать-пятнадцать, как большинство, а в шестнадцать с половиной. Так что сейчас, три года спустя, она была единственной совершеннолетней в классе. И в сложившихся обстоятельствах это давало определенные преимущества, хотя раньше приносило больше проблем в виде косых взглядов и перешептываний за спиной, чем пользы.

С её Превращением вообще было много проблем. По сути оно разрушило уже спланированную размеренную жизнь девушки. Начать с того, что из-за него ей пришлось отказаться от борьбы за звание кандидата в мастера спорта по плаванью (не будешь же с хвостом участвовать в соревнованиях?). Потом, когда она объясняла причины этого своему парню, от неё отвернулся он. Финальным аккордом в песне её разочарования оказались маленькие до смешного способности к магии. Настя узнавала: даже у некоторых людей, не магов, были выше. На этом фоне непонимание одноклассниц, их усмешки, шепотки, пренебрежение были детским лепетом. Она и так ненавидела свой хвост настолько, что была готова на всё, чтобы от него избавиться. И это «всё» привело её к Нине…

Сейчас же Нина и те, с кем она свела Настю, похоже, натворили дел, лишив девушку последней надежды как избавиться от хвоста, так и хотя бы как-то устроиться в русалочьем обществе. Именно поэтому Настя уверено двигалась к дороге. По её расчетам скоро должен был проехать один из связывающих Рыбки и Энск автобусов. На нём она планировала добраться до более оживленной трассы, чтобы уехать на первом же из курсирующих из Энска в другие города поездов.

Маргарита Николаевна

Утро у Маргариты Николаевны выдалось напряженным. Как собственно и ночь, и предыдущий день. Давно ей не приходилось так выкладываться. Но даже блаженная усталость от применения дара, понимание того, что она смогла помочь, не могли заглушить ярости от увиденного. А ведь подобного можно было избежать! И она не раз об этом думала, но тогда эту мысль отвергла. Зря, очень зря. В произошедшем была и её вина. Как и в других происшествиях с непревратившимися. Как и в случившемся четыреста лет назад в европейской школе. Впрочем, с этой болью она уже научилась жить. Научится и с другой.