Время побеждать. Беседы о главном

Делягин Михаил Геннадьевич

Для бедных людей, даже для части «среднего класса» — это запретительно высокие платы. А богатые люди, наняв налогового консультанта, могут вовсе не платить обязательные соцвзносы и снизить налоговую нагрузку на доходы до 5–6 %. Совершенно легально.

Е. ЧЕРНЫХ: — Почему?

М. ДЕЛЯГИН: — А зачем? Богатые же должны чувствовать себя хорошо.

Официально на всех углах заявляется, что, если отказаться от регрессивной шкалы обложения доходов и перейти к прогрессивной шкале, используемой всем человечеством, то богатые люди будут уходить из-под налогообложения, будут прятаться и не будут ничего платить.

Но это неправда — среди них много приличных, честных людей.

С другой стороны, исследования не кого-нибудь, а Международного валютного фонда показали, что переход на «плоскую» шкалу подоходного налога и Единый социальный налог дали прирост платежей в бюджет не от богатых, а от среднего класса и за счет общего роста благосостояния, но отнюдь не потому, что богатые люди перестали прятать свои доходы. Их нечестная часть, в общем, прятать налоги не перестала.

С другой стороны, если рассматривать проблему через призму борьбы с уклонением от налогообложения, — нельзя поймать 10 миллионов бедных неплательщиков хотя бы потому, что это убыточно. Грубо говоря, чтобы доказать, что какой-то бедолага недоплатил 1 тысячу рублей налогов, государству придется тратить 10 тысяч рублей бюджетных денег. Да хоть в тюрьму его сажайте — это лишь усугубит расходы государства: здесь ничего не сделаешь. Преследовать бедных — нерентабельное занятие, гораздо выгоднее дать им возможность не нарушать закон.

А вот если государство поймает хотя бы одного деятеля, который не заплатил в казну 10 тысяч долларов, — это уже будет сверхрентабельно. Так что не ловите бедных людей — ловите богатых. Они отличаются тем, что их имеет смысл ловить.

Но у нас государство устроено в интересах недобросовестной части обеспеченного класса. Это очень обидно, но это так. В результате мы имеем регрессивную шкалу страховых взносов — чем вы беднее, тем вы больше платите.

Если вы бедны или даже относитесь к «среднему классу», налогообложение ваших доходов запретительно высокое — и, возможно, вы просто не платите налогов. В результате собираемость Единого социального налога была около 65 % и снижалась примерно на 1 процентный пункт каждый год.

Это ужасно.

У нас все остальные налоги собираются удовлетворительно, кроме НДС, и то из-за массовой коррупции. А Единый социальный налог и его преемники — взносы во внебюджетные фонды — собираются плохо не из-за коррупции, а из-за несправедливости своего устройства.

Ведь несправедливость экономически неэффективна: это закон природы.

А результат этого — недополучение денег Пенсионным фондом и пенсионный кризис.

Поразительно, что бизнес в данном случае занимает вполне прагматичную и в чем-то даже самоотверженную позицию. С момента введения Единого социального налога бизнесмены выражают готовность платить 15-процентный Единый социальный налог и со своих доходов, и с доходов своих работников. Не 30, а 15 %, но зато со всех доходов, включая свои миллионные.

Таким образом, сами богатые люди готовы платить больше, но государство этого не хочет, и Пенсионный фонд теряет деньги.

И с переходом от Единого социального налога к обязательным социальным взносам стал терять их еще больше, потому что собирать средства должна теперь не налоговая служба, а он сам, а он к тому времени забыл уже, как это делается.

Ведь введение Единого социального налога отчасти было прогрессивным мероприятием исключительно потому, что собирать все средства стала налоговая служба, которая умеет это делать. Ранее — и к этой порочной практики, кстати, вернулись в последние годы, — взносы во внебюджетные фонды собирали сами эти фонды: обязательного медицинского страхования, Пенсионный

фонд, социальной защиты, социального страхования, и делали это «кто в лес, кто по дрова». У них просто не было для этого административной мощности. При этом взносы в них совершенно однотипны, но приходилось их разносить в несколько разных фондов — таким образом, одинаковая работа дублировалась по нескольку раз. Были и мошенничество, и просто административная слабость.

Единый социальный налог сконцентрировал все в руках налоговой службы. Ее никто не любит, и я не исключение. Возмутительно, когда сбор налогов приобретает характер террора. Злоупотребления в этой сфере, насколько можно судить, чудовищны. Но при всем том налоговая инспекция может и умеет собирать обязательные платежи, в отличие от Пенсионного и других внебюджетных фондов.

И то, что у налоговой службы забрали сбор бывшего Единого социального налога, раздробили его на однотипные платежи и раздали их взимание обратно по внебюджетным фондам — это прямое и не имеющее оправдания разрушение относительно эффективной административной системы, которая собирала эти деньги.

То есть те глупости и бред, которые есть, сохраняются и даже усугубляются, а то рациональное, что было сделано в начале 2000-х годов, — безжалостно и беспощадно разрушается.

Е. ЧЕРНЫХ: — И поэтому нам опять протаскивают повышение пенсионного возраста.

М. ДЕЛЯГИН: — Да. Бюрократия сначала долгие годы была глуха к доводам здравого смысла, потом сделала безумную глупость, повысив и без того запретительно высокие взносы во внебюджетные фонды, и считает, что заплатить за эту устроенную ею пенсионную катастрофу должны граждане России — повышением пенсионного возраста.

Молодцы!

Но есть еще одна проблема: отсутствие стимулов к долгосрочному добросовестному труду. Это суть нынешней пенсионной реформы. Когда разрабатывали пенсионную реформу в 2004 году, то, действительно, хотели сделать так, чтобы пенсия прямо зависела от стажа и заработков человека, чтобы стимулировать честный труд.

Но когда эту пенсионную реформу корректировали, вернулись к уравниловке, которая намного хуже советской: она сравнима только с уравниловкой начала 90-х годов.

Е. ЧЕРНЫХ: — Шувалов сказал, что пенсии примерно одинаковые для всех, а остальное выбирайте сами.

М. ДЕЛЯГИН: — Это очень внятный и очень людоедский сигнал всему народу России: не работайте на это государство, на этих шуваловых, потому что вам за это почти ничего хорошего не будет. Это напоминает риторику начала 90-х годов, когда либеральные реформаторы прямо советовали шахтерам выживать за счет собирания грибов и ягод, когда все еще уважаемый некоторыми Гайдар на вопрос о том, как же быть пенсионерам, спокойно отвечал, насколько я могу судить, что, если люди не смогут или не захотят вписаться в рынок, то пусть умирают, и так далее.

И вот мы опять слышим эти же самые голоса. Что же нам тогда рассказывали про суверенную демократию, про модернизацию какую-то? Гайдар в 1992 году, по крайней мере, басни про модернизацию не рассказывал, он был относительно честен. Потому его и запомнили, что он честно говорил, что именно он и другие либеральные реформаторы будут делать с людьми.

А насчет накопительных пенсий тоже очень интересная история.

Когда мы платим на них обязательные взносы, мы ведь думаем, что с этими деньгами государственные или частные управляющие компании будут делать что-то полезное, приносящее прибыль, и, когда мы выйдем на пенсию, мы эту прибыль будем поэтапно получать.