Время побеждать. Беседы о главном
Шрифт:
С другой стороны, чем меньше ездить по вызовам, тем больше бензина останется: опять экономия.
У нас вот некоторые начальнички любят Советский Союз ругать, чтобы отвлечь внимание от собственных художеств. Да, не будем забывать, что человек неявно рассматривался как собственность государства, что его здоровье воспринималось как принадлежащее стране, что человека обязывали, хоть и неявно, следить за собственным здоровьем, как за станком, на котором он работает… И, казалось бы, пенсионеров при таком функциональном подходе не должны были жалеть.
Но ничего подобного: система здравоохранения в их отношении работала достаточно добросовестно и качественно, а по сравнению с нынешними порядками — и вовсе великолепно.
А сейчас мы сталкиваемся с ситуацией, когда людей просто хоронят заранее, заживо, даже там, где можно оказать медпомощь.
Е. ЧЕРНЫХ: — Михаил Геннадьевич, в связи с этим хочу напомнить об авиакатастрофе в Голландии, где турецкий лайнер чуть-чуть не дотянул до момента соприкосновения шасси с полосой из-за того, что там банально не долили керосина: экономили в связи с кризисом и не долили запас. И тоже, соответственно, был издан соответствующий приказ — экономить керосин по полной программе.
Так можно ли предположить, что где-то в недрах руководства нашими медицинскими службами, где-то в недрах Минздравсоцразвития тоже так вот закрывают, мягко говоря, глаза на подобного рода нарушения. Возможно, и какие-то директивы существуют негласные?
М. ДЕЛЯГИН: — Я письменных директив не видел, но, вероятно, какие-то директивы есть.
Могу судить по «Скорой помощи». Все привыкли относиться к ее сотрудникам как к святым людям, в прямом смысле этого слова. Попадешь в передрягу — они тебя с того света вытащат, ну а дальше, в обычной больнице, уж как повезет. У меня был случай: грудной ребенок опрокинул на себя чашку с кипятком. Приезжает «Скорая». Благо, в соседнем дворе у них станция, она приезжает практически мгновенно в течение 10 минут.
После чего мне очень внятно и культурно объясняют, что «Скорая», мол, никакой медпомощи не оказывает, а занимается только «транспортировкой».
Притом, что вечер, и Москва стоит в пробках, и на соседнюю улицу «транспортировать» можно сколько угодно долго.
Дальше: вашему ребенку мы, мол, можем вколоть только обезболивающее. Это грудничку — обезболивающее, которое непонятно как на него повлияет, да и сами уважаемые товарищи из «Скорой» категорически отказываются фиксировать, окажет это какое-нибудь влияние на младенца или не окажет — типа, нам это неважно, хотите — сделаем, напишете отказ от претензий — не сделаем.
А дальше наступает феерическая ситуация: есть хорошее лекарство от ожогов — пантенол. Лучше только стрептолавен, но пантенол есть в каждой аптеке, это действительно универсальная и массовая вещь. То, что у них в центре Москвы не было с собой пантенола, меня не удивило, однако у них вообще с собой никаких лекарств не было, кроме обезболивающего, это правда, я к ним в чемоданчик заглядывал и в нем руками по закоулкам лазил, искал: может, хоть что-то там завалялось.
Может быть, они тоже так экономили — не знаю. Но фантастика была в том, что — я уверен по их реакции — эти немолодые уже люди увидели пантенол в моей домашней аптечке и услышали о нем первый раз в жизни. Они вообще не знали, что это такое — в Москве! В XXI веке.
Ну, слава богу, тогда обошлось — ребенка залили толстым слоем пантенола, который у меня есть, и он перестал плакать. Но после этого я свое отношение к «Скорой помощи» изменил в корне.
Да, до реформы они спасали жизнь.
А теперь все зависит от экипажа, ибо формально, насколько можно понять, им дано право заниматься только «транспортировкой». И им действительно может быть безразлично, что транспортировать: живого человека, тело или не очень живого человека, — им важно лишь вколоть обезболивающее, чтобы человек не мешал им своим криком.
Да, есть святые. Есть те, кто честно выполняет свой долг — это уже очень много по нашим временам. И я, и мои близкие сталкивались с ними значительно чаще.
Но именно тот экипаж, о котором я рассказываю, который на ожог грудничка приехал мгновенно, но без лекарств, и больше всего заботился об отказе от претензий (который я, находясь в шоке, к глубокому своему сожалению, подписал), произвел шоковое впечатление и стал для меня символом либеральной реформы здравоохранения. Реформы в российском смысле этого слова — в смысле уничтожения здравоохранения.
Я верю, что даже в том же парке скорой помощи, наверное, есть другие бригады, которые к делу относятся по-другому. Потому что я не поленился, я посмотрел по инструкциям, что «Скорая» обязана оказывать медпомощь и обязана быть действительно помощью, а не перевозкой.
Но, когда вы находитесь в шоковом состоянии от того, что с вашими близкими что-то случилось, вам не до того, чтобы «качать права», и не до того, чтобы их даже вспоминать. Вы привыкли воспринимать человека, который к вам входит в синем, зеленом или в белом халате, как человека, который вас пришел спасать. Вы не готовы воспринимать его как своего врага. А теперь придется учиться делать это. Я знаю теперь, что при вызове «Скорой» должен быть готов ко всему, и ни при каких обстоятельствах не подписывать отказ от претензий.
Е. ЧЕРНЫХ: — А ведь, по-моему, по инструкциям к детям такого нежного возраста должны специальные скорые приезжать, реанимация новорожденных или как это называется?
М. ДЕЛЯГИН: — Теоретически — да, должна. Может быть, приехала именно эта, специальная. Но они четко знали, что их задача — везти в травмпункт, и лишь потому, что тот уже закрывается, можно везти в больницу. Думаю, вы понимаете, что такое травмпункт… А оказывать медпомощь — это было вне их понимания. Для меня это был настоящий шок, меня до сих пор трясет, когда я этих глубоко уважающих себя эскулапов вспоминаю.
Но платная медицина не лучше. Деньги — не спасение от равнодушия и безграмотности. Подхватил я как-то в бассейне грибок на ноготь, извините за подробность. Какое-то время занимался самолечением, потом понял, что без толку, и решил найти хорошую платную клинику, чтобы они мне прописали, что и как делать. Пить антибиотики ударной дозой был не готов, потому что это удар молотком по печени и по всем другим органам, которые у современного горожанина и так не ахти. Иду в очень хорошую, очень известную в Москве платную клинику, попадаю к кандидату медицинских наук, врачу какой-то там высокой квалификации. Не старик и не мальчик, средних лет мужик с очень такими умными и понимающими глазами. Грибок, говорит? Ну так помажьте фурацилинчиком. С Вас столько-то.