Время проснуться дракону
Шрифт:
А вот все остальные, что составляли этот огромный караван, мостились – подгребая, отгребая, разворачиваясь, у пяти причалов пристроившихся к выступающей бочине второго вала. А впереди на многие версты расстилались знаменитые заливные луга Прилидья.
Близ Дриадова Леса больших поселений и городов традиционно не строили – только маленькие деревушки отважных, как во все времена считалось, людей.
Но на лугах, прилегающих к Лесу, останавливались все, и те, кто уже сделал многодневный безостановочный переход вдоль Леса, и те, кто только собирался его совершить.
Поэтому, с одной стороны – никаких построек обозначающих обжитую гавань
Ответственность за них нес городской Совет Лиделя, города, что в полутора днях пути отсюда. И, если до столицы доходили слухи, а корабли-то мимо проплывали разные, и военные, и почтовые, и посольские, что с причалами что-то не так, у них там, в Лиделе, кто-то показательно «получал по шеям». С кого-то деньгу хорошую брали, кого-то выгоняли с прибыльного места, а кому-то, и посидеть в крепости приходилось. Так что, как правило, причалы содержались в надлежащем виде, и, на радость местным поселянам, каждый раз устраивавшим бойкую торговлю харчами, корабли приставали здесь регулярно.
И вот теперь, когда к берегу подошла их необычайно большая флотилия, на берегу, несмотря на ранний час, творилось самое настоящее светопреставление!
Так как причалы выходили на взгорок, то людской муравейник, разворачивался у спуска с него. С «Зимней сестры», хоть и приблизившейся только к первым мосткам, было хорошо видно, какой бедлам там твориться.
С уже отчаливших хозяйственных бирем были снесены и свалены на самом проходе кучи разной поклажи. И теперь слуги перетаскивали на луг все эти тюки, утварь, палатки и ковры, чтоб, значит, достойно обустроить знать, пока еще спящую на кораблях.
Со стоявших сейчас у причала судов начали сводить лошадей, застоявшихся за время долгого пути в стойлах, и конюхи выбивались из сил, одергивая и окрикивая пытавшихся взбрыкнуть.
При этом целая толпа гребцов и команд, с тех уже освободившихся кораблей, сошла на берег. И теперь несколько сотен человек сновали по нему перекликаясь меж собой и громко торгуясь с деревенскими, покупая у них свежую еду и пиво.
А торговцы – мужики, с только что освежеванными тушами на плечах, бабы с корзинами, какой-то посудой и груженными доверху тачками, метались меж всеми этими людьми, зазывно крича и пытаясь всучить свой товар. Во всю эту какофонию вклинивалось мемеканье баранчиков, визг свиней и кудахтанье кур, живьем приведенных на продажу.
Самый крайний причал был занят биремой, отданной под королевскую кухню. Когда корабль, на котором плыли друзья, проходил мимо, стало заметно, что та почти пуста, а значит, команда давно на берегу и эта посудина с места скоро не сдвинется.
Чертыхаясь, мимо пробежал дин Волч, устремившись на нос корабля, и стал кричать оттуда в медный раструб. Что именно он кричал, тем, кто стоял на палубе его биремы, было совершенно непонятно – только гулкое нечленораздельное бу-бу. Но они надеялись, что тот, кому «бу-бу» предназначалось, все-таки разберет его. И точно, не прошло и минуты, как откуда-то с бирем, стоящих у причалов, ответили:
– Я «Речная красотка», отхожу от второго причала, « Зимняя сестра» готовься! – в другую сторону медный раструб звучал, не в пример, разборчивей.
Пока их бирема пристраивалась к мосткам под грозные окрики дина Волча, друзья нетерпеливо толклись у борта, ожидая, когда он даст отмашку на высадку.
– Знаете, что-то не хочется мне идти туда… – произнес Тай, кивая головой в сторону людской толчеи на берегу, но при этом глядя на принца.
– Да мне тоже, не охота… здесь где-то совсем недалеко должна быть деревня, уж больно быстро они набежали, – ответил тот, подразумевая, видно, бойко торговавших крестьян на импровизированном рынке. – А в деревне, наверное, таверна приличная есть, – добавил он.
Ли и Корр, не вмешиваясь в разговор старшего с главным, только молча кивали головами, соглашаясь со всем сказанным.
Когда они, наконец-то, ступили на деревянный настил причала, их радости не было придела.
Чтоб не мешать конюхам, начавшим сводить лошадей с корабля, друзья отошли в сторону, к краю довольно большой хорошо утоптанной площадки, на которую выходили причалы. Надо было решать – как бы так выйти на дорогу к деревне и при этом не попасть на берег заполненный народом. Не лезть же, в самом деле, на самый верх вала, чтоб обойти толпу.
– А может, все-таки, спустимся, прикупим чего-нибудь, а-а? Хоть молочка свежего… – от долгого ожидания начал поднывать потихоньку Ли. Он со своим эльфийским желудком больше всех страдал от скудного харча последних дней – бесконечной ухи с сухарями и пересоленного сала.
Еду с королевской кухни им, плетущимся в конце флотилии, в течение долгих шести дней, что они шли вдоль Леса, не доставляли, как было то прежде. А они, понадеявшись, ничегошеньки тогда на последней перед Лесом стоянке, так и не купили. И пришлось им довольствоваться тем же, чем питалась и команда биремы. А какая пища может быть на «оторванном» от мира корабле в жаркие дни? Да во-от… хорошо, хоть рыба свежая – прямо из реки в котелок!
Тут им навстречу выдвинулась интересная компания: один толстый на пони, двое воинственного вида на лошадях, три перегруженных мула и пятеро пеших парнишек, так же обвешанных поклажей не меньше бедных животин.
Наши-то друзья может и не обратили бы внимание на эту процессию – слишком много разного народа сновало и суетилось рядом, если б толстяк, возглавлявший ее, не разглядел бы их сам.
А толстяка этого звали дин Гульш, и помимо того, что он с большим достоинством и знанием дела много зим уже занимал должность Главного повара короля, сей достойный дин, был еще умнейшим и проворнейшим царедворцем. А как же иначе? Вот смог бы он без этих качеств, да без знания лиц, имен и пристрастий в еде, всех значимых лиц при дворе, долго и успешно сохранять свою немаленькую должность? То-то же! Поваров с умелыми руками много, но Главный повар – всегда один!
И, конечно же, такой замечательный человек, не мог не разглядеть принца царствующей Семьи, в каком бы неподобающем ему месте тот не находился.
– Ваше высочество! Господа! – он довольно ловко слез с пони и поклонами поприветствовал компанию друзей, кучкой стоящих у самого склона. – Какое чудесное утро! Как хорошо, что я вас встретил, а то меня совсем совесть замучила! – провозгласил он. – Хочу принести свои извинения за ваш скудный, как я подозреваю, рацион последних дней. Но, – он скорчил досадливую мину, – гребцы и лакеи, что отвечают за доставку еды, ни в какую не соглашались плыть в самый конец флотилии, пока мы следовали вдоль этого жуткого леса. Я каждый раз, чуть ли не пинками, заставлял их везти еду на королевский-то корабль! Я накажу, конечно, этих оглоедов, но потом – сейчас во время путешествия мне и заменить-то их некем…– он горестно всплеснул руками: