Время проснуться дракону
Шрифт:
Когда глаза привыкли к полутьме, а после слепящего утреннего солнца и комната с несколькими окнами казалась затемненной, они увидели обычную трактирную залу с несколькими столами вдоль стен и хозяина сего заведения за стойкой.
Тот, видно был занят очень важным и увлекательным делом – прищурив один глаз, другим он, то ли любовался, то ли пересчитывал монеты, которые держал меж двух пальцев, зажав их столбиком. Занятие это его столь захватило, что на них он ни какого внимания не обратил. Пришлось его окликнуть:
– Эй, любезный! – повысил голос Корр, чтоб привлечь хозяина.
Тот, наконец-то, с неохотой оторвался
Усадив дорогих гостей за стол возле западного окна, чтоб уже высоко поднявшееся солнце не слепило глаз, он унесся на кухню, чтоб через несколько минут явиться в компании с девчонкой подавальщицей и груженых доверху подносов. Через мгновение замелькали руки, меча на стол тарелки, блюда, кружки и кувшины.
Голодный взгляд Ли жадно метался по заполненной плоскости стола, не зная на чем остановиться и с чего начать. Тут тебе и толстые ломти буженинки – серовато-розовые, с белой сальной прослоичкой и черными зернышками перца. И брюшинка мясная красноватая – в луковой шелухе вареная. И целая горка копченых колбасок – маленьких, тоненьких, с выпученным из-под кожицы жирком. Еще глубокие глиняные миски: одна с клубеньками отварными в масле и укропе ароматном, а вторая с лисичками жаренными. А на сладкое – блины стопочкой, а к ним несколько чашек с разным вареньем – сразу и не разберешь каким, пока все не перепробуешь!
От такой вкусноты нетронутой голодный живот Ли окончательно взбунтовался и пропел всем громко, жалобно и настойчиво: «Пора жра-а-ать!»
Этому настырному зову не мог внять только мертвый, так что, не мешкая, все, тут же принялись нагружать свои тарелки.
Сбив первый голод и промочив съеденную еду кружечкой светлого некрепкого пива народ потянуло на разговоры. Тай подозвал хозяина к столу, предложив присоединиться и разделить с ними трапезу.
– Как зовут тебя, уважаемый? – спросил он трактирщика, когда тот, пододвинув табурет, пристроился с торца их стола.
– Папашей Кролом, кличуть, – ответствовал хозяин, наливая себе пива и беря маленькую сухонькую колбаску.
– Вот расскажи нам, мил человек, как вы тут живете-то рядом с Дриадовым Лесом? Не боитесь, что ль?– задал мучавший всех вопрос Тай.
– О-хо-хоюшки, – протяжно, с придыханием начал трактирщик. И сразу стало понятно, что не в первый уж раз отвечает он на этот вопрос:
– Вот уважаемый дин, что был тут до вас, тоже с этого начал. А че их бояться-то? Уж тыщу зим, поди, никого не убивали не мучали… так только, молошное бывает с подвалу утянуть, да с какой бабой, шо по ягоду в лес пошла, пошалят. А так, никого не трогають, не обижають…
– А как они с подвала воруют? Прям, вот так? Выходят из леса, и в подвал лезут? – живот Ли насытился и отпустил бразды правления – заработали мозги, появился интерес к разговору.
– Да, не-е… я несколько раз видал, как они это проделывають – стоишь себе спокойненько в погребе, клубеньки от проростков перебираешь, а тут рука прям из стены над молошной полкой вылазиет и хвать крынку с молоком аль горшочек со сметаною, и опять в стенку уходит, – пояснил папаша Крол.
– А рука, какая? Волосатая, когтистая, страшная, наверно? – не унимался Ли.
– Да что вы! Нормальные у них руки-то! Только не мужичьи, с куцыми пальцами да земляными ногтями неотмытыми, а… да как у вас – господские такие… красивые даже. У эльфов, у тех вообще, как у наших девок молоденьких – нежные, гладкие, вроде как, даже светятся. А у фавнов, как от солнца летнего – потемней, значит, будут. И все в перстнях – уж очень они побрякушки блестючие любят. У тритонов наоборот, бледные, как вообще солнышка не видевшие. Ну, так это и понятно – в воде ж горемычные живуть, не вылазиють. Но молочко и сливочки – все уважають! – степенно разъяснял трактирщик гостям тонкости соседства с обитателями Дриадова Леса.
После этих его пояснений, было, проснувшийся и возжжаждовший жути, да всяких страхолюдств интерес Ли, стал сникать, загибаясь на корню – чего ж такого завлекательного может быть в обычных-то руках, пусть даже бледных или загорелых?! И тогда, в последней надежде на интересности, он спросил трактирщика:
– А что, у троллей-то тоже руки обычные – людские?
Тот посмотрел на парня, как на наивное дитя, но все-таки ответил:
– Нет, конечно! У тех лапки когтистые, мохнатые, но ведь они-то не вороють – им деревенские сами несуть! Чтоб, значит, через мост пропустили в Лес.
– А сами-то они страшные?! – возрадовался Лион.
– Да, не-е… чё там страшного? Ну, лохматые, ну, носатые, ручки-крючки загребущие, а так-то мелкие, с мальца десятизимку, не выше. Их даже бабоньки молоденькие, что по первому разу в Лес идуть – сразу, после этого первого раза, и бояться перестают.
Услышав это, Лион сник и более вопросов не задавал. Теперь уж Ворон вступил:
– Ну а тем, что все-таки воруют, вот так запросто это проделывать и позволяете? Вы ж говорите, что их не боитесь.
– Господин, вы нашу деревню-то видали? Большая, дома все крепкие да ладные, и корова, а, то и не одна, и лошаденка, и хрюши–овцы – в каждом дворе, уж про птицу разную и не говорю. И телега, и лодка – тож. У любой бабы не один платок расписной имеется, а у девок наших самые бохатые во всей округе сундуки с приданым. Хорошо живем мы, даже очень. А все откуда? Лесом мы живем – Лесом! Слышал я, что в других деревнях жадничали им, – трактирщик мотнул головой в сторону Леса, – да потом на самую ближнюю поляну ступить не могли. А кто ступал, тот потом год ломотой в костях мучался, аль струпьями чесучими покрывался. Ну, им-то можно и без лесу прожить, у них и сады огромные и огороды большие, – развел руками хозяин, – а у нас-то все топит по весне, ни одного деревца яблоневого, ни одного кустика крыжовенного, не выживает. Только то и сажаем, что за одно лето вырастить можем. Да нам уж и не надо. В Лесу-то тебе и яблочек, и груш, и слив наберешь, да еще лучше, чем садовых – без червяка, без порчи болезненной. И даже персиков с абрикосинами, чего в обычном-то саду, вроде как, нам по природной прохладе и не положено – это ж Дриадов Лес! А в нем и лесная ягода крупней и ароматней, чем в простом, и грибов видимо – невидимо все лето, и орешков разных опять же… Так что вот и получается, что и заботы-то у нас не такие, как у других – что б свекла сахарная на заливных грядках хорошо взошла, да уксус яблошный в меру настоялся. А всякие там капусты, да клубеньки – так только, себе по чутку сажаем, и все, – махнул он рукой, а потом значимо так, горделиво: