Время щенков
Шрифт:
– Герда! Ты как здесь оказалась?
– Ну как… Открыла дверь и пошла. Знаю ведь, где ратуша.
– А кому велено было дома сидеть и без крайней необходимости не высовываться?
– Но я ж не просто так шляюсь! Гудрун говорит, что вы все по целым дням бегаете, а поесть забываете. Вот, я тебе принесла, – Герда вытащила из кармана передника завернутый в салфетку пирожок.
Улыбается и смотрит глазищами своими, а в них словно сполохи полночные играют. Ну как можно такую не любить, сердиться на нее?
– Спасибо. Ты бы все-таки не ходила одна, опасно.
– Почему одна? Со мной Вестри
– Но сейчас он вот, здесь сидит.
– Значит, сейчас вы оба меня охраняете.
Ну что за девчонка! Я ей слово, она мне десять.
– Ведьму вообще переговорить трудно, – успокаивающе заявила Герда, устраиваясь в кресле для посетителей. – Ну, что тут у тебя? Объясни, что и как, и я тебе помогу. Вдвоем мы быстро все сделаем. А то ведь и не поговорили толком еще.
Вчера я два часа рассказывал Герде о Белом Поле, пока от усталости не начал нести околесицу, и старшие ни шуганули меня спать. Разве ж этого хватит?
– Ларс, а кто такой Гейрред Хед?
– Не знаю. Горожанин какой-нибудь. Что про него написано?
– Что он бил кхарна, его арестовали и странные смерти в городе сразу прекратились. Вот, посмотри, – Герда пододвинула мне памятный том хроники в сером переплете. Тот самый, из которого были вырезаны страницы.
Запись была сделана рукой Орма Бъольта, ушедшего хрониста.
«Одиннадцатый год правления Альбериха I Непоседливого, 15-й день весны. Гейрред Хед бил на улице кхарна. Добрые горожане отвели негодяя в Палату Истины.
С этого дня странные смерти в Гехте прекратились».
Герда ошиблась, объединив два события. Но это случилось бы с любым человеком, не занимающимся летописями. У самого края страницы темнело большое жирное пятно. Изготовитель пергамента в чем-то сплоховал, вот и получилось место, на которое чернила никак не ложатся. Орма Бъольта в тот день, видимо, обуяла великая скаредность, и он начал абзац, нисколько не отступив от негодного места.
Я хотел сказать об этом Герде, но мою радость качество пергамента интересовало меньше всего.
– Подлость какая, бить кхарна! – сердито проворчала она. – Он что, с ума сошел, этот Гейрред Хед? Что с ним самим сделали?
– В тюрьму посадили, наверное. Или отдали целителям Леге, в приют умалишенных, может быть, действительно спятил. Это надо смотреть в архивах суда.
– А отвели его куда? Эта Палата Истины – что такое?
– В караулку его отвели, к стражникам. А те – в каталажку. Но это мы можем так между собой говорить. А в документах все это, включая казармы и Хельгин «насест», именуется Палатой Истины.
– А суд к ней не относится?
– Относится, но у него свои архивы.
– Тогда пойдем поищем. Не успокоюсь, пока не узнаю, что этому гаду влепили. Подлость какая, бить того, кто сдачи дать не может!
Моя радость разгневалась не на шутку.
– Герда, столько лет прошло! Этот Гейрред помер давно или сейчас в лед налаживается.
– Все равно, – уперлась зеленоглазая умница. – Человек, способный обидеть кхарна, или собаку, или еще кого-то, кто верно ему служит и слабее его, и на другое зло решится, не раздумывая!
Рассерженная, с гневно сверкающими глазами, была она чудо как хороша.
– Что ты так смотришь? Не согласен со мной?
– Герда…
Я наклонился к ней через стол. И уткнулся носом прямо в серую обложку памятного тома хроники. Поставив фолиант стоймя, Герда спряталась за ним, только зеленые глазищи сердито посверкивали поверх края книги.
– Ну, Герда…
– Герда-то Герда, а бедной девушке себя ой как беречь надо! А то была у нас в приюте Мирит, все говорили, что красавица, не пропадет. А она только сердцем думала. Вот у нас же ребенка и оставила. А сама сгинула – как ушла, так никто о ней больше ничего и не слышал.
Герда положила хронику на стол и отвернулась к окну.
– А ко мне купец этот, Гест Гастис, клинья подбивал. Слова всякие говорил, какая я красивая. Уговаривал с ним уехать. Жениться обещал, и что жить мы будем богато. Говорил, что в Снебъярге в ратуше документ сделают, он устроит, что мне уже восемнадцать, без разрешения опекунов замуж выйти можно.
– А ты что? – еле смог спросить я.
– А что я? Сказала, что не люблю его и подарков мне не нужно, праздник какой-то, что ли? Только… Ты больше не уезжай никуда, ладно? Без тебя тоскливо.
– Значит, ты скучала по мне?
Герда снова схватила со стола многострадальный фолиант и заслонилась им.
– Да. Ты добрый. И красивый.
Это я-то красивый? Худющий бледный Къоль, серые глаза, русые волосы, а больше красок и пригожести мне Драконы не отмерили. Но до чего же приятно слышать такие слова от Герды! Потому что в них надежда. Рваный валенок в базарный день цена тебе, Ларс Къоль, если думал, что такая девушка, как Герда, сразу бросится тебе на шею. Но хламом никчемным будешь ты, если через два года она не выйдет за тебя замуж. Кто там говорил про ухаживания со стихами, пирожными и кольцами Хустри? Кто полез в Белое Поле, чтобы выглядеть героем? Кого светлой памяти Флоранса считала хорошим? Действуй, все зависит только от тебя. Даже непримиримые родичи не мешают.
Мешающие родичи…
– А все-таки, почему хлына не напала на кузнеца?
Глава 10
Глава 10
У каждого квартала Гехта свой уклад, свой характер. Корона спесива и томится от скуки. Университет весел и дерзок. Спокоен и добропорядочен Ратушный квартал. Вечная суета и жизнь на Торговой площади. Скрытно копошится воровская Пятка. А Мастеровой квартал все эти черты в себе объединяет.
Этот квартал, начинающийся за храмом серого Дракона Меда, ничем не огорожен и не отделен от прочих улиц Гехта, но живущие в нем люди четко проводят границу, разделяющую территорию на «у нас» и «город». Это маленький замкнутый мирок, где все знают всех, потому как семьи живут здесь с самого основания Гехта, занимаясь одним и тем же. Мастера, перенявшие ремесло от отцов и дедов, матерей и бабушек, учат своих детей и внуков. Того, кто не может или не хочет продолжить дело кого-либо из родителей, тихо и незаметно выживают из Мастерового квартала. Это случается нечасто. Так же редко селятся здесь новые горожане. Старожилы не то что не любят чужаков, но предпочитают иметь дело с людьми давно знакомыми и проверенными.