Время щенков
Шрифт:
На мой взгляд выбранная Гердой дыра ничем не отличалась от всех прочих, но надо же было куда-то идти.
Герда оказалась очень запасливой мышкой. Вместе с моим бесчувственным телом она затащила в пещерку и мое оружие.
Острие шпаги было темным. Я не то чтобы разглядел, скорее знал это. Боль злорадно куснула плечо. Но я все-таки взялся за эфес. Само по себе оружие ни в чем не виновато, а эту шпагу подарил мне отец.
Длинным клинком в узких подземных переходах много не навоюешь, но не вечно же мы будем изображать фриттов в норе.
Страха, что
Куда идти, определяла Герда. Выискивая ей одной лишь ведомые знаки, она не пропускала ни одного проема, ниши или дыры, тщательно осматривала даже явные шкуродеры, в которые разве что только сквозняк устремится без опаски застрять. Герда заглядывала под темные своды, светила фонарем, вскрикивала и прислушивалась к эху, прижималась щекой к стене, ощупывала ступени лестниц. Одни пути принимала или отвергала сразу, возле других подолгу стояла в раздумье, но – будь я проклят! – мы все время поднимались наверх. Все гуще и обширней становились на стенах пятна светящейся плесени, вся ярче был их цвет. Местами длинные, похожие на щетку отростки шевелились – это копошились в них ядовитые мокрицы. Я предупредил Герду, чтобы не вздумала прикасаться к ним, подняла воротник кофты и прикрыла ладони концами шали, и сам поплотнее обмотал горло шарфом. Даже маленькая капля слизи, покрывающей тела мокриц, попав на кожу человека, вызывает ползучую язву, болезненную и долго незаживающую. На нижних уровнях мокрицы не водятся.
Я не знаю, сколько мы шли темными коридорами. Под землей время ощущается иначе, чем на поверхности. Наверху много подсказок. Достаточно прислушаться к звону колокола на Часовой башне, выйти на улицу или просто взглянуть в окно, чтобы понять, сколько часов прошло после восхода. Но в неизменной темноте подземных коридоров, куда никогда не проникает свет солнца и луны, невозможно узнать, какое сейчас время суток. Я несколько раз доставал из кармана и подносил к фонарю часы, но так и не смог понять, время дня или ночи они показывают. Сколько часов или минут провели мы возле подземного храма?
Рудознатцы в горе определяют сроки по тому, как превращается в пепел горючий кристалл в лампе, на нем даже делают специальные пометки, но мы не подумали об этом вовремя. Да и не смог бы я разметить светоч должным образом, родичи рассказывали мне обо всяких горняцких премудростях, но никогда не учили им.
Мы не останавливались. Шли. Отдохнем уже наверху, когда расскажем о новой опасности. Кто бы ни собирался в подземном храме под водительством Геста Гастиса и Гиды, цели у них вряд ли благие. Ножи-убийцы и статуя хищного Дракона тому свидетельством.
– Ларс, смотри. Что это?
Над очередным проемом в камне был высечен знак. Именно высечен, а не сложился случайно из причудливо переплетенных трещин. Длинная спираль, заключенная в полукруг. Странная картинка походила не то на цеховой герб, не то на метку, какие рудокопы оставляют на стенах подземных коридоров. Но я никогда прежде не видел такой.
– Что делать, Ларс? Там выход.
Я и сам уже понял это. В жаркий сухой воздух подземелья едва ощутимо, не явственно, но вплетался холодок, свежий запах подтаявшего снега, вольного воздуха. Но вместе с ним, гораздо сильнее и ближе, различался другой дух, навязчивый, резковатый. И еще странное – из-за каменной арки доносился шорох. Мерный сухой шорох, будто там, впереди, стояли гигантские часы, рассчитанные на годы, и песок неустанно тек из верхней колбы в нижнюю.
– Ларс, – сказала Герда, – можно поискать другой путь. Но это будет долго. Может быть, посмотрим?
Ей было страшно. Не до истерики и потери разума, но все же порядком. Но отступить моя радость уже не могла. Если тайна так близко, высунутый хвостик сам просится в руки, как можно не потянуть за него, не посмотреть, что там? Это ж потом всю жизнь будешь вспоминать и мучиться!
Был бы рядом кто-то разумный, он бы, может, и отговорил лезть фунс знает куда. Но Герда такая же, как я.
– Пойдем посмотрим. Только в случае чего…
– Помню-помню, сразу разворачиваюсь и бегу.
Взявшись за руки, мы разом шагнули под каменную арку проема.
Первым делом я заметил лестницу. Лестницу, по всему видно последнюю, ведущую наверх, в город. И была она соблазнительно близко. Чтобы достичь ступеней, всего-то надо было пройти насквозь небольшую пещерку. Версе три, не больше.
Чье чутье, потомка многих поколений рудознатцев-подземельников или девочки-сироты, у которой не было защитников, кроме нее самой, заставило нас остановиться на полушаге?
Да, всего-то три версе. Но идти надо было не по надежному полу пещеры, а по узкому природному мосту, нависающему над огромной, от края до края, ямой. Ямой, заполненной пещерными полозами.
Я отпрянул от края ямы. Крепко зажмурившись, наклонил голову. Не смотреть, не видеть их. Но от мерного шороха змеиных тел скрыться было некуда. Они были здесь, рядом, пестрые, сверкающие, похожие на драгоценности в плотно набитой шкатулке модницы. Перекатывались друг через друга, свивались в кольца, переплетались, образуя немыслимые узоры. Выбирались на край ямы и ныряли обратно. Поднимали плоские острые головы, разглядывали нас тусклыми холодными глазами. Невыносимо.
Когда Гида и Гест Гастис допрашивали меня, я ничего не сказал им о Герде. Даже то, что знал. Ругался так, что сорвал голос, вспомнил самые черные выражения Оле на плацу, а потом просто потерял сознание от боли. Но если бы кто-нибудь догадался принести змею…
Тогда мучители не услышали бы от меня даже ругани, сразу бы чувств лишился.
Но все равно не сказал бы им ничего, касающегося Герды.
– Ларс, – моя радость тихонько потянула меня за руку. – Ларс, ты что, боишься их?
Да. Фунс побери, да!
Пещерные полозы, бирюзовые с темным зигзагом на спине, золотистые с белыми пятнами, блестяще-черные, красивы. У богатых модниц высоко ценятся выточенные из камня змеи, в виде браслета обвивающие руку или ожерельем лежащие на плечах.
Полозы неопасны. Максимум, на что способен пещерный змей, до крови цапнуть за незащищенную руку, и то человек должен сильно разозлить его.
Никто из рудознатцев не убьет полоза, наоборот, при любом удобном случае отнесет на нижние уровни миску с молоком. Кто еще кроме змеев очистит стены пещеры от ядовитых мокриц, предупредит об опасном коридоре, скользнув в только что начавшую расходиться щель или свернувшись в узел на влажном пятачке под будущей промоиной?