Время синтеза
Шрифт:
Время за полночь, и все обитатели дома должны спать, но мои уши не обманешь: в самой дальней комнате слышатся приглушённые голоса. Отсюда я не могу разобрать отдельных слов, однако по тону понимаю: говорят о чём-то важном. Один голос принадлежит отцу, а другой - его подруге тёте Дине.
Тётя Дина - врач широкого профиля, доктор медицинских наук, и после аварии часто бывает в нашем доме. Кто-то, может, и поверит, что из-за меня, но только не я! Заботливый лечащий врач, ха! Как бы не так! Моя беспомощность ей только на руку - не надо искать повод постоянно
Я вскакиваю, собирая ковёр в складку. Горло начинает вибрировать, и я едва удерживаю рвущийся наружу низкий рокочущий звук. Ноздри раздуваются, с силой втягивая воздух, уши прижимаются к голове. Мне с трудом удаётся совладать с собой и не нарушить тишину.
Пару минут спустя я успокаиваюсь и направляюсь к двери. Когти втянулись обратно, и мягкие лапы беззвучно мнут ковровый ворс. На лопатках играют лунные блики, и в призрачном свете ночи светлые полосы меха становятся серебряными, а тёмные наливаются густой, глубокой чернотой.
В коридоре пусто и темно, только в конце видна тонкая яркая полоска света. Ещё пара шагов, и тихие голоса приобретают отчетливость.
– ...Нет, мы не можем! Тигрица лечит её!
– отец взволнован и еле сдерживается, чтобы не повысить голос.
– Её лечит не тигрица, а собственный мозг, - спокойно отвечает тётя Дина.
– Он посылает сигналы в мышцы, заставляя их восстанавливаться. Да, Ртаки помогла твоей дочери избавиться от атрофии. Это прекрасно и воистину поразительно, но что дальше? Мы целый год наблюдаем её окрепшее тело, а она по-прежнему не может шевельнуть даже пальцем!
В комнате воцаряется молчание. Слышно, как отец достаёт сигарету и щёлкает зажигалкой. Воздух наполняется запахом горящего табака.
– Её мозг добился невероятного, но теперь он намертво застрял на достигнутом. Требуется дополнительный импульс! Мы должны освободить её сознание от химеры.
– Но это же будет для неё самым настоящим шоком! Ты хоть представляешь, как она будет тосковать?.. Я боюсь, что...
– Слышно, как потрескивает сигарета. Отец глубоко затягивается.
– Вспомни, как она прокусила себе язык...
Эти слова тут же отдаются во рту медно-солёным вкусом горячей крови, и я снова чувствую, как лежу и жду, когда кровь наполнит рот и устремится в горло. Я вдыхаю, проталкивая её в лёгкие. Наружу рвутся булькающие хрипы. Только бы никто не услышал, только бы никто не пришёл! Я захлёбываюсь, перед глазами плывут радужные пятна. Но скоро всё кончится, осталось потерпеть совсем немного... просто подождать, пока наступит благословенная темнота...
Но темнота так и не наступила. Меня спасли. Я кричала, что не хочу жить. Я умоляла отпустить меня, но никто не слушал, никто не хотел понять, каково это - быть похороненной заживо в гробу инвалидного кресла! За что?!!
Отец молчал и плакал. По-настоящему. Больше никогда - ни раньше, ни потом - я не видела его слёз. Это было два года назад.
Постепенно отчаяние и ярость сцементировались в глухую стену: по одну сторону оказалась я - калека, а по другую - все остальные, у кого судьба не отняла шанса распорядиться ею по своему усмотрению.
Отец - единственный, кто сумел одолеть эту "стену".
Мысли прерывает голос тёти Дины.
– Решать тебе, - вздыхает она, - я не могу настаивать. Но...
– Давай больше не будем сегодня это обсуждать, - прерывает её отец, - я должен подумать.
– Хорошо.
– Слышно, как шуршит платье тёти Дины. Она встаёт.
Вслед за ней поднимается и отец. Я отступаю назад по коридору, маскируясь темнотой.
Открываю глаза и, как всегда, встречаюсь взглядом с Ртаки. Будто две серебряные монетки висят передо мной во мраке. Тигрица стоит так близко, что я чувствую её тёплое дыхание.
– О чём они говорили, Ртаки?
– шепчу я.
– Что задумала Дина?
Тигрица вытягивает шею, и влажным теплом языка согревает мне щеку и ухо. Колючие вибриссы щекочут мне нос и подбородок. Я беззвучно смеюсь, но мне не очень-то весело. Услышанный разговор продолжает крутиться в голове и не даёт покоя. "...Нет, мы не можем! Тигрица лечит её! ...Мы должны освободить её сознание от химеры... Это будет для неё самым настоящим шоком. Ты хоть представляешь, как она будет тосковать?" О чём это он? Господи, о чём?! Неужели они хотят отобрать у меня Ртаки? Нет, я не верю! Этого просто не может быть! Отец... он так любит меня, он не согласится! Да и какой в этом смысл?! Я не понимаю... я ничего не понимаю...
Почему я так волнуюсь, Ртаки? Ведь это был только сон?
Да, это был наш с тигрицей сон. За последний год я видела их уйму. Правда, действие этих снов неизменно разворачивалось в лесу и ни разу не происходило в нашем доме. Вот что странно. И почему-то пугает. Ртаки, что всё это значит?
Тигрица отходит от кровати и ложится на пол. Она хочет показать мне ещё один сон, и я послушно закрываю глаза.
Я просыпаюсь и вдруг чувствую - во рту что-то есть... Пф-ф!! Перья! Птичьи перья!! Я выплёвываю их на подушку и с изумлением узнаю пёстрый рисунок. Утка!
Сегодня во сне я переплывала реку. Тугие струи обнимали тело, и прохладные ладони воды гладили густой мех, даря ему чистоту и шелковистость.
Скрытая кустами дикой смородины, я долго шла вдоль берега, пока не учуяла уток.
Мягкая крадущаяся поступь, мощь прыжка, брызги воды, крики птиц, поверженная добыча у ног и мой протяжный гортанный стон с характерным "уу-уу-уунг" в финале... Я рычу, и песня силы доносится до всех уголков леса, заставляя его обитателей цепенеть от страха, признавая моё превосходство.