Время собирать камни
Шрифт:
— Часовой замыкатель, — механически поправил Демин.
— Он такого не ставил. Может быть, это сам капитан Шнайдер поставил, тайно от всех. А теперь часовой механизм включился. Оттого, что вы дотронулись до двери или до замка.
— Неприятно, неприятно, — нахмурился Демин. — Но лично я ничего не слышу. А ты?
Неля прислушалась и отрицательно покачала головой. Тогда Онезорг достал врачебный стетоскоп — костяную трубочку — и приложил раструбом к двери.
— Сейчас я тоже не слышу, — признался он.
Демин подошел
— Ничего не слышишь?
— Опять слышу!
Демин тоже прижался ухом к стетоскопу.
— Точно… Теперь и я слышу, — сказал он встревоженно. — Беги отсюда, Неля, в любую минуту может рвануть!
— Виктор! — сообразила вдруг Неля. — Это же ваши часы тикают!
— Какие еще часы? Не понимаешь, так… — он замолчал на полуслове. — А ведь правда, часы…
Большие, переделанные из карманных, часы на запястье Демина громко тикали, как будильник. Они-то и ввели в заблуждение бдительного Онезорга.
Неля засмеялась первой, за ней Демин, а за ними захохотал и Онезорг. Отсмеявшись, Демин приказал Неле:
— А теперь брысь под лавку. Начинаем работать.
Он первый раз говорил с ней шутливо — после того неприятного объяснения. И девушка обрадовалась.
…Узкое сиреневое пламя ацетиленовой горелки лизало дверь, взрезая железный лист, как консервную банку. Когда в двери образовалась большая круглая дыра, Онезорг с помощью Демина осторожно, чтобы ничего не стронуть с места, пролез внутрь. За ним полез и Демин.
…Неля опять терпеливо ждала за линией оцепления. Из дверей кузнечного цеха показались Демин и Онезорг. Демин крикнул в рупор:
— Отбой!.. Забирайте взрывчатку.
И две зеленые армейские повозки, запряженные гладкими лошадьми, двинулись к цеху, вывозить обезвреженную взрывчатку.
На сцене городского Дворца культуры стояли две койки — для Нели и для старухи. А койки мужчин помещались в зале. Стулья еще не были расставлены и громоздились в три этажа у задней стены. Деминская команда поднялась на сцену: там лежали их вещи, там имелся и стол с табуретками.
— Попроси у завклубом кипяточку, — сказал Демин Неле. Она пошла за сцену.
В гримерной на широкой полке перед зеркалом гудел примус: жена заведующего клубом жарила пирожки. Тут же на керосинке кипел большой медный чайник.
— Можно взять кипятку?
— Ой, ну что вы спрашиваете! — Жена завклубом была совсем молоденькая, лет восемнадцати. — Вы у нас еще переночуете?
— Нет… Через два часа машина.
— Жалко! Знаете, как приятно с интеллигентными людьми.
С чайником в руках Неля вернулась на сцену, сообщила:
— А его жена пирожки жарит, С зеленым луком и яйцами. Но не угостила!
— Они голоднее нас, — рассеянно сказал Демин. Он вертел в руках боксерские перчатки — тренировочные, восьмиунцовые. — Смотри, что у них есть! Я до войны увлекался. Второе место по области держал.
— А я был победитель школы офицеров, — подал голос Онезорг.
Демин обрадовался:
— Ну да? Давай побалуемся!
— А где другой пара?
— Нету. Одной обойдемся. На тебе правую, я левша.
Онезорг сиял мундир, Демин — гимнастерку, надели каждый по перчатке и подошли к Неле, зашнуровать. Завязывая шнурки, Неля удивлялась:
— Почему мужчины никогда не взрослеют? Вы же ужинать хотели.
— Да мы одну минутку, пока ты нарежешь… Давай, Рудольф!
— Виктор, а спина? — напомнила Неля.
Но мужчины уже стояли друг против друга в боксерской стойке. Они начали работать мягко, осторожно, делая выпады только рукой в перчатке, а открытой ладонью парируя чужие удары. Неля, нарезая хлеб, смотрела на них с веселым интересом.
Но постепенно темп боя и накал поединка усилились. Противники уже не улыбались, глаза их стали жесткими. Жесткими стали и удары. Неля почувствовала эту неприятную перемену и забеспокоилась:
— Хватит! Хватит! Садитесь ужинать!
А Анна Константиновна, наоборот, подзуживала:
— Сыночек, бей его!.. Дай ему по сусалу!
Но Демин и без этого старался. Он вкладывал в удары свирепую силу и получал в ответ такие же безжалостные. В ход пошли и руки, не защищенные перчатками. У Онезорга бежала из носу кровь. И у Демина лицо было в крови: немец рассек ему бровь.
— Перестаньте же! — Неля кинулась между дерущимися и отлетела в сторону; чья-то перчатка задела ее по плечу. Но это отрезвило противников. Тяжело дыша, они разошлись, скинули с рук перчатки. Не глядя друг на друга, сели по разные стороны стола.
Неля тоже села и вдруг, уронив голову на стол, заплакала:
— Господи, как же мало надо! Как мало надо!.. — Она вытерла слезы и сердито приказала: — Помиритесь!
— Да мы и не ссорились, — буркнул капитан. Он уже стыдился своей неожиданной вспышки.
— Все равно, помиритесь!
— Детство какое-то… Ну, пожалуйста. — Демин сконфуженно протянул руку Онезоргу, и тот так же сконфуженно пожал ее. Потом мужчины взяли полотенца и отправились умываться…
…Ужин уже подошел к концу, когда на сцену прибежал завклубом — такой же молодой, как его жена. Он поставил в угол ведро с краской и снял с кудлатой головы пилотку, сделанную из газеты.
— Значит, уезжаете? Все уже взорвали?
— Мы не взрываем, а наоборот, — уточнил Демии. Бровь у него была заклеена за неимением пластыря почтовой маркой. А у
Онезорга из ноздри торчала вата. Но завклубом таких мелочей не замечал: помыслы его были направлены на другое, куда более высокое.
— Жалко, что вы едете… Если получится, на обратном пути заверните к нам. Вы этого клуба не узнаете!.. Закончу ремонт, секции начнут работать — волейбол, штанга, шахматы!.. Драмкружок будет такой, что городской театр умоется! Драмкружок Оля поведет, а я сколочу хор. Я ведь по образованию хоровик.