Время собирать камни
Шрифт:
Камера, куда перевели Руфата, была размером раза в три больше «боксика», в котором он провёл сутки, и выгодно отличалась от него. Здесь был не бетонный, а деревянный пол, на ночь заключённым выдавались лежаки, за невысоким бетонным барьером, туалет – забетонированная в полу клозетная чаша и в камере было тепло.
Осмотревшись, Руфат нашёл взглядом свободное место, молча опустился на корточки и, прислонившись спиной к стене, закрыл глаза. После всего пережитого, хотелось забыться и отдохнуть. Вскоре страсти вокруг уплотнения жилплощади улеглись, и всё внимание обитателей камеры переключилось на новичка.
- Ты, кто по жизни, будешь? – обратился к Руфату с вопросом один из обитателей камеры, совсем ещё молодой, но крепкого спортивного телосложения парень, с явно выраженной, кавказской внешностью.
– Какой масти?
Открыв глаза и взглянув на парня исподлобья, Руфат промолчал. Решил, что ниже его достоинства, вступать в полемику с молодым - в камере были люди и постарше.
- Ты не молчи, ботало-то, открой. Или тебе западло разговаривать с нами?
- Тебе чего надо? – нахмурившись, спросил Руфат и встал.
- Когда тебя спрашивают, надо отвечать, - сказал парень и подошёл поближе.
- Много чести будет для тебя, сопляк, - усмехнулся Руфат.
- Ни хрена себе! Это же рамс! Какое-то чмо будет здесь зехера выкидывать!? – с растерянным видом завопил парень и оглянулся на сокамерников, явно надеясь на поддержку. – Надо его на парашу посадить!
- Ну, так посади, - с безразличным видом сказал один из сокамерников. Остальные, с ухмылками, наблюдали за развитием событий.
- Слышал, что общество решило? – почувствовав поддержку, усилил наезд парень, - так прошу пожаловать на парашу.
Услышав эти слова, Руфат не долго думая, резким, коротким ударом сбил парня с ног. Тот упал на кого-то из сокамерников, но через секунду вскочил и с криком: - Падла! Да я тебя сейчас урою!
– бросился на противника. На этот раз Руфат «успокоил» его ударом ноги. Парень, ослеплённый яростью, попытался подняться и опять броситься на Руфата, но его окриком остановил сидевший в самом углу камеры, мужчина: - Казбек, сядь, и не мельтеши перед глазами!
- Шаман, так я же по-понятиям…, - начал было возражать парень, но мужчина перебил его словами: - Ты парень горячий, но именно ты сегодня рамсы попутал и, значит, рано тебе ещё блатовать в хате. Научись вначале разбираться в людях.
Парень затих и как-то сразу успокоился.
- Меня кличут - Шаман. Слышал про такого?
– уже обращаясь к Руфату, сказал мужчина.
- Слышал.
- Вот и я про тебя слышал. Мы, хотя и сидим тут взаперти, слухи и до нас доходят, - негромко сказал Шаман.
– Здорово ты Наркома и его шестёрок урезонил. Одобряю. Мы, ведь, тоже здесь из-за козлов паримся, глушим их по-чёрному, а хозяину это не нравится.
- Так это ты их…? – спросил Казбек и протянул руку.
– Извини, я же не знал.
Руфат молча пожал протянутую руку и все в камере поняли, что примирение состоялось.
- Я думаю, что хозяин тебя специально к нам забросил, - продолжил разговор Шаман. – Наверное, хотел, чтобы мы тебя «прессанули». Но он просчитался, мы на ментов не пашем. Так что, живи спокойно и не думай, будто мы твои враги, скорее наоборот. И ещё хочу тебе сказать, найди себе на зоне корешей, одному будет тяжко.
- Я воспользуюсь твоим советом, - сказал Руфат и медленно закрыл глаза, ему нестерпимо захотелось спать.
- Я, смотрю, ты уже кимаришь. Ночью не спал?
- Какой может быть сон в холодильнике, всю ночь чечётку отплясывал.
- Так ложись на свободное место и дави ухо. Как говорится - утро вечера мудренее.
Сопротивляться, и бороться со сном у Руфата не осталось ни сил, ни желания, и буквально, через несколько минут он уже крепко спал...
Глава 7. Расписание судеб
...Совсем по-другому встретили на зоне Графа.
- С прибытием, - пожимая руку пожилому зэку, сказал Лютый.
– Рассказывай, как там отдохнул «на больничке»?
- А-а, - безнадёжно махнул рукой Граф, – одно название только, что республиканская больница, а так…Такие же «лепилы», как и у нас. Чувствую, что скоро накроюсь «деревянным бушлатом». Рак у меня.
- Брось тоску нагонять, ещё и на воле поживёшь.
- Это вряд ли. Свой приговор я увидел в глазах Императрицы, она только заглянула в сопроводиловку, и по её взгляду я всё понял.
- Ничего, мы тебя тут своими, народными, средствами лечить будем. Как там, в песне, поётся – «Есть у нас ещё дома дела». Ждут нас, Крым и Сочи, рестораны и дома отдыха, хорошие врачи и хорошая еда. Но, это всё в будущем, а пока, выпей чифиря, и всё будет нормально.
- Какой там Крым?
– вздохнул Граф, принимая кружку горячего, круто заваренного, душистого чая. – Для меня, теперь, это несбыточная мечта, а так хотелось бы...
Лютый, понимая душевное состояние своего собеседника, ничего не сказал в ответ, только с сочувствием покачал головой и с жалостью посмотрел на больного и худого старика. С Владленом Фёдоровичем, он познакомился в конце восемьдесят пятого года, когда тот пришёл в колонию этапом из Москвы. Бывший высокопоставленный чиновник получил пятнадцать лет строгого режима за взятки и махинации с приписками по нашумевшему тогда, «Хлопковому делу».
Владлен Фёдорович был великолепный рассказчик или, как выражаются в уголовной среде, «тискал романы». Многие произведения Владлен Фёдорович знал почти наизусть и вечерами, перед отбоем, рассказывал их соседям по бараку. Особым спросом пользовался роман Александра Дюма - «Граф Монте-Кристо». За него-то и получил Владлен Фёдорович кличку - Граф.
- Как там Хабаровская тюрьма? – первым нарушил затянувшуюся паузу Лютый.
- А что с ней сделается? Стоит на том же самом месте.