Время терпеливых (Мария Ростовская)
Шрифт:
Князь вздохнул, не раскрывая глаз.
— На той неделе отправляться надобно. Как все дела тут управим.
Княгиня понимающе кивнула. Действительно, дело со свадьбой князя Ростислава и принцессы Анны следовало уладить как можно скорее. Угорская принцесса — это не та партия, что будет ждать вечно, охотников перебить брак предостаточно.
— Римский папа до сей поры косо смотрит на брак сей, — словно угадав мысли жены, произнёс Михаил, по-прежнему не открывая глаз. — Ну да нынче король Бела не настроен никого
— Вот скажи, Михась, отчего так противится он, римский папа то есть? Мы ж не магометане, христиане православные…
— Полагаю, не в вере тут дело, — Михаил открыл глаза. — Ведомо нам стало, что тайные письма посланы были от Батыя к папе в Рим. В коих обещана было папе твёрдо полная неприкосновенность его, а равно и имущества церкви римской.
— Обман?
Михаил усмехнулся.
— Кто знает… Может, и обман, а может и правда. Вот ведь у нас на Руси по велению Батыя духовных лиц не трогают, и от поборов всяческих освободили. Тут вся и хитрость у них, Еленка — дабы расколоть народ изнутри, не дать единой стеной против поганых встать. Разделяй и властвуй, как говаривали римские кесари…
Князь переменил позу.
— Ты не знаешь ещё, что задумал Батыга. Земли запорожские пусты стоят, так он их взял под свою руку. И велел сообщить повсюду, что хлебопашцы, кои возжелают переселиться в те земли, получат пахотный надел изрядный и на четыре года освобождение от всяческих податей. Да и после обложат тех землепашцев данью весьма умеренной, десятина хлебом и скотом, и без вывода людского [монгольская десятина на Руси помимо денежной дани требовала выдачи людей в рабство. Прим. авт. ]
— Не пойдут мужики, чай, к поганому-то царю.
Князь снова усмехнулся.
— Пойдут, Еленка. Особенно после того, как здесь их повсюду данью тяжкой облагать начнут. И я на тот год сборы повышу — а куда деваться? Платить Батыге всё одно нечем, кроме как с мужиков.
Михаил помочал.
— Пойдут, побегут мужички. Ведь того не понимают, глупые, что будут они там как суслик без норы. Сегодня хан дал слово, завтра обратно взял…
— Тятя, на! — княжич протянул отцу изумруд и отдельно оправу.
— Одолел-таки? — деланно изумился Михаил Всеволодович. — Ай, молодец! Чего дальше ломать изволим?
Юрий Михайлович, озадаченный вопросом, засунул палец в рот и принялся усиленно сосать, вызывая тем приток мыслей. Действительно, чего же ещё сломать? Ломать-то всё равно чего-нибудь придётся…
— Княже, там тебя человек домогается, — возник из-за деревьев старший витязь охраны.
— Что за человек? — нахмурился Михаил.
— То нам неведомо. Одет ни так ни сяк. Не то купец мелкий…
— Завтра пусть приходит с утра да ждёт! — отрезал князь, нахмурясь. — Ох уж эти купчики мелкие, без мыла всюду пролезут!
— Он просил передать тебе это, Михаил Всеволодович.
Витязь протянул князю безделушку, серебряный кулон на цепочке. Михаил побледнел, расширенными глазами глядя на скарабея, в свою очередь таращившего на князя свои рубиновые глаза.
— Елена, вы все домой езжайте.
— Ну вот… — непритворно огорчилась княгиня. — Только-только раздышались…
— Езжайте, я сказал! Я попозже буду.
Когда семйство в сопровождении нянек-служанок убралось с поляны, князь кивнул, и витязь вскоре обернулся с юношей в сером дорожном одеянии.
— Здрав будь, Михаил Всеволодович, — негромко произнёс молодой человек. — Щит и меч.
— И ты будь во здравии, Андрей Мстиславич, — так же негромко ответил Михаил. — Без щита и меча узнал я тебя.
Молодой человек смотрел без улыбки.
— Тато казнили в Орде смертью лютой.
— Скорблю о сём, Андрей Мстиславич, прими…
— Не за скорбью я приехал, княже. И нет скорби во мне, а токмо огонь и лёд. Продолжим?
Князь Михаил помолчал.
— Не боязно?
— Бояться будут они, — глаза молодого князя светились, как у вурдалака. — Ходить по малой нужде не меньше чем тьмою, а по большой токмо под себя. Нет у нас иного выхода. Нельзя допустить, чтоы укоренились они на земле русской.
Михаил помолчал.
— Да ты не бойся, Михаил Всеволодович. Отец случайно живым к ним попал. И то не выдал тебя. Я же живым ни в коем разе не дамся.
— Хорошо, Андрей Мстиславич, — Михаил вздохнул. — Однако без подмоги Даниила тебе не сдюжить. Пример отца твоего тому подтверждение.
Князь Андрей жёстко усмехнулся.
— Даниил Романович мне поможет. Отцу отказал, а мне не откажет. Есть у меня кое-что на него.
— Ну-ну… — Михаил смотрел теперь хмуро. — Опасный способ это, Андрей. Не тот человек Даниил Романыч, что на крючке долго сидит.
— Что делать… — снова без улыбки ответил молодой человек. — Сейчас все средства хороши, дабы изгнать поганых с земли нашей.
— Хорошо. Токмо ко мне ты больше без совсем уже крайней нужды дороги не ищи. Есть у боярина моего Фёдора Олексича человек для сих дел, скажи, где тебя искать, он подойдёт. Он же игрушку сию тебе передаст обратно, пароль прежний. Вся связь через того человека пойдёт.
— Я понял, Михаил Всеволодович. В поклонах не рассыпаюсь, потому как долг есмь это каждого русского человека — бороться за Русь. Скажу лишь: храни тебя Христос. Я же в тебе изначально ни разу не усомнился.
— Ступай уже, Андрей Мстиславич.
— Прощай, княже.
…
Солнце, целый день калившее землю неистовым белым светом, наконец-то утратило свой жар и сейчас садилось за горизонт распухшим багровым диском. Старый Сыбудай смотрел на огненый диск, уходящий в воды Последнего моря. Никогда ему не последовать за ним…