Время терпеливых (Мария Ростовская)
Шрифт:
— Ну хорошо, а что делать?
— А ничего не делать, Повелитель, — усмехнулся китаец. — Не замечать, и всё. А вот когда тебя утвердят, это будет уже обвинение Бату.
Гуюк немного подумал.
— Хорошо, мой мудрый Елю Чу Цай. Сделаем пока вид, что ничего не видим.
…
Снег падал крупными, пушистыми снежинками, медленно плывущими в воздухе. Князь Ярослав осторожно подставил голую ладонь, и снежинка, поколебавшись, мягко опустилась на неё. Какую-то долю секунды она пребывала в
— … Едут, едут!
Верховой подскакал к свите князя, осадил коня.
— Рысью едут, княже. Через пару минут будут тут.
— Кто едет? Тудан?
— Не видно издали-то, Ярослав Всеволодович.
Князь нахмурился. Да, это будет хуже, если прибудет другой посол. Знакомый чёрт всяко лучше незнакомого, и новая метла всегда чище метёт… Вот и выметет всё до крошки. Так бы прикормить посла татарского, да и жить потихоньку, но ежели каждый год новый приезжать будет, то какой смысл? Только лишние расходы… И не прикармливать нельзя, вот беда-то!
Кортеж вывернул из-за поворота лесной дороги, вытягиваясь по направлению к городу. Князь Ярослав вгляделся — нет, похоже, не Тудан… Точно не Тудан…
— Здрав будь, славный посол Бату-хана! — поднял руку в приветственном жесте Ярослав.
— И тебе крепкого здоровья, великий князь! — против обыкновения монгольский посланник правильно произнёс трудное для чужого выговора русское слово.
Кони поравнялись, и князь с монгольским послом двинулись к раскрытым воротам города стремя в стремя, вежливо-дипломатично улыбаясь.
— Прости, что имя моё осталось для тебя втуне до сего дня. Я знаю, ты жаждал увидеть Тудана, но что делать — Повелитель решил иначе… Моё имя Неврэ-нойон, Ярослав Всеволодович.
— Я рад приветствовать тебя, Неврэ-нойон! — князь улыбнулся шире. — Надеюсь, мы здорово поладим.
— Я тоже на это надеюсь, князь, — вернул улыбку монгол, скаля крепкие желтоватые зубы.
Ярослав обвёл глазами свиту посла.
— Я гляжу, и славного Балдан-багатура нет среди людей твоих. Ежели не секрет, Неврэ-нойон, кто отправлен в Ростов за данью?
— Э, князь, его здесь нет. В Ростов нынче поехал Гаха-багатур, только он прямо из Москвы пошёл к Ростову.
Перехватив удивлённый взгляд Ярослава, Неврэ ухмыльнулся.
— Да, князь, имя у него неблагозвучно ["гаха" по-монгольски "свинья"], но уверяю тебя, оно ему подходит как никакое другое…
Монгол захохотал, снова демонстрируя крепкие зубы.
— Не всем выпадает удовольствие беседовать с высокоучёным Балданом!
Князь дипломатично улыбался в ответ. Свиней нам только тут и не хватает…
— Могу дать тебе бесплатный совет, Ярослав Всеволодович. Если не хочешь видеть у себя Гаху, поезжай в Орду и получи ярлык у великого Бату-хана. Обговорите размер ежегодной дани, и ты сам будешь отправлять её в Орду. Иначе никак.
— Спасибо за совет, нойон. Весной так, должно, и сделаю. Однако я там никого не знаю почти…
— Э, князь, а вот это будет приложение к совету. Только оно, как сам понимаешь, уже не бесплатное! — засмеялся посол, щуря раскосые глаза.
…
— Здрав будь, славный посол великого Бату-хана!
Гаха с любопытством разглядывал ростовскую княгину, про которую в Орде уже ходили слухи, что она колдунья. Или нет, это сестра у неё колдунья, та, что под Суздалем… Совсем ещё молодая женщина, красивая, прямо скажем…
— И тебе привет, Мари-коназ. Где ты выучилась так хорошо говорить по-монгольски?
— Время было, — улыбнулась Мария. — В прошлый раз к нам приезжал Балдан-багатур и молодой Худу-хан… Мы ждали их и нынче.
— Э, Балдан направлен в Галич, по-моему, к коназу Данаилу. А молодой Худу остался нынче дома. Похоже, вы совсем свернули мальчишке голову. Хан Берке говорил, он всё время рассказывает про говорящую кошку, что живёт у тебя в доме. Это правда, Мари-коназ?
— Да не говорящая, а грамотная, — засмеялась Мария. — Так оно и есть, багатур. Скоро сам увидишь, если захочешь.
— Ха! — Гаха ощерил зубастую пасть. — Чего только не придумают эти урусы! Глупости всё это, Мари-коназ. Это как раз премудрый Балдан забивает себе голову книгами и прочим. Вон у меня есть толмач, который знает по-русски. А вон писец, который будет всё записывать. Он же при нужде прочтёт написанное. Мне это зачем? Настоящий господин не должен заниматься подобной ерундой, он должен повелевать, и всё тут.
— Каждому своё, — улыбнулась Мария.
— Вот именно! — снова захохотал Гаха. — Кому закорючки на сухой телячьей коже или бумаге, а мне подавай серебро и золото!
…
— … Сколько?!
— Ты хорошо слышал, коназ Магаил, зачем я буду повторять одно и то же?
Михаил Всеволодович катал желваки, глядя на монгольского посла.
— В прошлом году Неврэ-нойон обещал, что в этом дань будет меньше. Та дань была столь велика, потому как за два года.
— Ну так и спрашивай с Неврэ-нойона, коназ. Я же тебе ничего не обещал. Размер дани определяет сам Бату-хан, и кто мы такие, чтобы оспаривать его решения?
Взгляд Михаила потух.
— Хорошо, Мункэ-багатур. Завтра начнём считать. Но у меня нет столько золота и серебра, как ты сам понимаешь. Возьми железный товар, черниговское железо в цене.
— О! — монгол одобрительно поцокал языком. — Мечи, кольчуги, да?
— К сожалению, сей товар долго не залёживается, — сокрушённо вздохнул Михаил Всеволодович, — и потому нет у меня достойного запаса. Так, немного. Однако могу предложить топоры, пилы, гвозди…
— Понимаю, коназ, — прищурился Мункэ. — Мечи и кольчуги ты приберегаешь для наших врагов. Скажем, для молодого волчонка, Андрея, сына Мастислаба.