Время твари. Том 2
Шрифт:
– В тот момент ее высочеству и рыцарям грозила неминуемая смерть? – задал вопрос Магистр Скар.
– Нет, Магистр, – ответил Кай, – их жизнь была вне опасности. Но они находились в застенках. Ее высочество, моя госпожа, сама молила меня о спасении – чтобы избегнуть участи стать женой короля-мага Константина.
– Сэр Кай нарушил правило Кодекса, – задумчиво проговорил Скар.
– Отстоять честь своей госпожи или подвергнуться опасности потерять свою… – сказал Герб. – Брат Кай сделал свой выбор. Он нарушил правило. И исполнил долг верности по отношению к своим друзьям и своей госпоже.
– Говори еще, сэр Кай, – велел Магистр, покачав головой.
Лица молодых болотников, собравшихся на Суд, были сосредоточенны. Некое даже недоумение читалось в глазах у большинства юных рыцарей, слушавших Кая. Далеко не все из них знали и помнили, что такое – Большой Мир. Пополнение болотники получали в основном из числа детей, родившихся в Укрывище
Если же кто хотел вернуться назад, в Большой Мир, – таких не держали. Сами они, конечно, не добрались бы; болотники, изредка отправлявшиеся в Большой Мир, брали их с собой. Так что тех, кому непосильной показалась жизнь и служба на Туманных Болотах, провожали и отпускали.
Но как бы тяжело ни было выживать на Болоте, как бы жутки и свирепы ни были Твари Болотного Порога, подавляющее большинство оставалось здесь. Да и из ушедших многие потом возвращались. Потому что больше нигде в мире не было такой атмосферы братства и полного доверия друг к другу, как в этой затерянной, позабытой богами Крепости. Болотники никогда не лгали, всегда замечали, что происходит с товарищем, были максимально щепетильны в вопросах чести и никогда не сражались ни друг с другом, ни с людьми. И уж тем более никогда не убивали людей. Даже если человек и сто раз заслуживал этого. Они полагали, и вполне резонно, что люди глупы, ленивы, вспыльчивы и слепы, но не им, болотным рыцарям, их судить. Их Долг – охранять и защищать людей от Тварей. И именно следование Долгу делает человека болотником, а не сила и умения. Наоборот, рыцари становились столь сильными и умелыми именно потому, что следовали – и продолжали следовать до последнего предсмертного вдоха – велению Долга.
– Когда я обратил свой меч против заговорщиков, мне пришлось сражаться, – говорил Кай. – Против меня и двух моих братьев – сэра Эрла и сэра Оттара – обрушились сотни гвардейцев и отряды боевых магов. Я не собирался убивать людей, я пытался их вразумить и отвернуть от нас всеми доступными средствами, но… у меня не было выбора. Противников оказалось так много, что были и убитые… Было много убитых. Люди погибали под обломками рухнувших стен, от направленных в меня и отраженных мною заклинаний, затаптывали в толпе друг друга… Так я нарушил еще одно правило Кодекса. Но мне удалось вывести ее высочество принцессу и братьев-рыцарей из Дарбиона. Я исполнил долг перед ее высочеством и своими друзьями.
– Убивая людей – даже против своего желания, – сэр Кай безусловно нарушил Кодекс, – негромко проговорил Магистр Скар, точно для самого себя выделяя нужную мысль.
– Ты сказал, брат Кай, – обернулся к юноше Герб, – что у тебя не было выбора. Знай: у болотника всегда есть выбор, даже тогда, когда кажется, что его нет. У тебя был выбор. Между Долгом, который ты поклялся нести всю жизнь, Долгом защищать всех людей – и долгом перед теми, кто дорог твоему сердцу. «На двух скачущих рысаках не усидеть…» – говорили у меня на родине. Но дело в том, что брат Кай, как и каждый из присутствующих здесь, с легкостью сможет проделать и не такое. И все же… На двух скачущих рысаках не усидишь.
– Сердце – плохой советчик, – медленно выговорил Магистр. – И перед болотником никогда не должен стоять выбор: соблюсти то или иное правило Кодекса или нет. Исполнение Долга невозможно без неукоснительного соблюдения правил Кодекса, – повторил он сказанное ранее.
Кай понимал: то, что говорит Герб, – правда. Но и то, что говорит Скар, – тоже правда. Но как в этих двух правдах отыскать истину? Только болотники могли полностью осознавать, что близ Порога допущение даже крошечного шажка в сторону от любого из правил Кодекса – неотвратимая смерть. Собственная смерть и смерть братьев, которых ты подведешь. И даже если знаешь, что, соблюдая правило, ты обрекаешь братьев на гибель, следует соблюдать правило. И у тех, кто сражается рядом с тобой, не возникнет и малейшей мысли о том, что ты поступил неправильно. Но… это за Стеной, близ Порога, в битве с безжалостными болотными Тварями… А в Большом Мире?
Он припомнил ту ночь во дворце, испуганно притихшую темь, липнувшую к безмолвным холодным камням, ту ночь, когда он решился облачиться в доспехи и обнажить меч, чтобы скрестить его с мечами людей. Тогда он был уверен, что поступает единственно верно. Но сейчас…
– Продолжай, сэр Кай, – велел Магистр.
Кай посмотрел на него.
– Когда ты отправлял меня в Большой Мир, сэр Скар, – сказал он, – ты сказал мне, что Твари встречаются не только близ Порога. Ты сказал мне, что мой Долг – защищать людей и сражаться с Тварями, даже если люди не в состоянии понять и оценить мой подвиг… Маг-узурпатор Константин послал в погоню за нами тех, кого называют чернолицыми. Знает ли кто-нибудь из братьев, кто это – чернолицые?
– Я знаю, – сказал Герб. – Я слышал о них, но никогда мне не приходилось встречать их.
– Я тоже слышал о чернолицых, – сказал Гар. – Второе имя их – Дети Ибаса.
– Я не мог вразумить их, как по правилу Кодекса положено поступать по отношению к людям, которые стремятся уничтожить тебя, – произнес Кай. – Я не мог вразумить их, потому что они не подлежат вразумлению. Они перестают быть людьми раньше, чем осознают себя кем-либо. Чернолицые – это клан, служащий Ибасу, Последней Упавшей Звезде, Убийце Из Бездны. Они убивают за золото и все свои жертвы посвящают Блуждающему Богу, Великому Чернолицему, а полученным за кровь золотом отделывают свои тайные храмы. Адепты Ибаса крадут человеческих детей, отсекают им язык и гениталии, чтобы лишить возможности женщин познать мужчину, а мужчин – познать женщину. Их кожу сплошь покрывают черной татуировкой, глаза чернят порошком перемолотых драконьих костей, а зубы – ядовитым отваром из желчи василиска. Над ними проводят особый обряд, чтобы отнять у них человеческое, а образовавшуюся пустоту заполнить Тьмой и Силой Блуждающего Бога. Затем их обучают искусству убивать. Они не подлежат вразумлению, а ведь всякого из людей возможно вразумить. Они когда-то были людьми, но Твари сделали из них Тварей. Когда я понял это, я сражался с ними как с Тварями и уничтожил их как Тварей…
– Люди могут становиться Тварями, – проговорил Магистр Скар, обменявшись взглядом с Гербом и Гаром. – Но крайне редко. История Ордена знает лишь один такой случай. Когда человек навсегда перерождается в оборотня и уже не может совладать с жаждой бессмысленного убийства. Оборотень – несомненно Тварь. И подлежит безоговорочному уничтожению. Но рыцари-болотники никогда не сражались с теми, кого ты зовешь чернолицыми. Ты стал первым. Эти создания никогда не изучались рыцарями-болотниками, поэтому нельзя сейчас сказать определенно, Твари они или нет. Как и вопрос о том, Твари эльфы или нет. Спор о том, Твари ли оборотни, шел много лет. А тебе, сэр Кай, хватило совсем немного времени, чтобы вынести приговор. И в случае с эльфами. И в случае с чернолицыми.
– Возможно ли было сохранять жизнь ее высочества и сэра Оттара, не убивая чернолицых? – задал вопрос Гар, и голос его прозвучал сурово, ни нотки обычной простоватости в этом голосе не читалось.
– Да, – помедлив, глухо ответил Кай.
На лице Магистра резче обозначились морщины. Герб нахмурил брови.
– У тебя есть что сказать еще, брат Кай? – спросил Герб.
– Да, – повторил Кай.
– Говори.
– Люди убивают Тварей, зверей и себе подобных, – начал снова говорить Кай. – Голод заставляет людей убивать. Ненависть, любовь, злоба, жажда власти и золота заставляют людей убивать. Но всякий человек, даже самый дурной, все же способен пощадить свою жертву… Тварь же не знает пощады и убивает не по причине ненависти и прочих страстей. Боги создали человека так, что он не может убить другого человека просто так, безо всякой причины. Это было бы – все равно как убить самого себя. Чтобы решиться на убийство, человек должен уподобить свою жертву какому-либо образу, рожденному своим сознанием. Человек не убивает человека. Человек убивает насильника, вора, чужестранца, лгуна, развратника, нечестного богатея или отвратительного урода-нищего… Но когда человек сталкивается с чем-то неведомым и чужим для себя – он уничтожает это чужое не раздумывая, по первому велению души. Так давят вползших на стол пауков, неприятных на вид, но безобидных. Или… Иногда у домашней козы рождается козленок-урод, имеющий пять ног вместо полагающихся четырех… или лишний хвост. Таких козлят режут немедленно при рождении, но никогда не употребят в пищу, пусть даже будут умирать с голоду. Режут и сжигают трупы, развеивают пепел по ветру, чтобы ничего не осталось, даже праха. Неведомое и чужое – всегда пугает и отталкивает человека, потому что несет в себе опасность. Тварь чужда человеку, и он всегда будет стремиться ее уничтожить. Человек чужд Твари, поэтому Твари безжалостно убивают людей. Люди и Твари – создания совершенно разных миров. В каждом из них изначально заложено стремление взаимного уничтожения: Человек и Тварь уничтожают друг друга – безмысленно, инстинктивно. Вот суть этого древнего противостояния…