Время умирать
Шрифт:
Тихий свист оторвал его от размышлений, и он взглянул вниз. У подножья дерева, в шестидесяти футах под ним, стоял Матату. Он подавал знаки Шону.
— Слушай! — сигналил он. — Опасность!
Шон почувствовал, как учащается его пульс. Матату просто так никогда не сигнализирует об опасности. Шон вскинул голову и прислушался, но потребовалось около минуты, чтобы и он услышал это. Как и у всякого человека, пережившего войну в буше, чувства Шона, особенно зрение и слух, были острыми и тонкими, но по сравнению с Матату он был слепоглухонемым.
Когда Шон наконец услышал и распознал слабый и далекий шум, он быстро развернулся лицом на север, в направлении источника звука.
Если
Как какое-то гигантское и вредное насекомое, опустив нос к верхушкам деревьев и выпятив горбатую спину, им навстречу летел вертолет. Сейчас он был на расстоянии нескольких миль, но держал курс точно на дерево, где устроил свой наблюдательный пункт Шон.
* * *
Генерал Чайна сидел в кресле бортмеханика в кабине вертолета и разглядывал окрестности сквозь бронированное стекло. В это раннее утро воздух был кристально прозрачен, и лучи восходящего солнца освещали золотистым светом каждую деталь раскинувшегося под ними ландшафта.
Хотя генерал налетал на захваченной машине уже много часов, он все еще не привык к тому необычному ощущению силы, которое вызывала в нем пилотская кабина. Земля и все, что находилось на ней, лежали у него под ногами, и он смотрел сверху на человечество через призму власти над жизнью и смертью людей.
Он протянул руку и взялся за ручку управления подвесной пушкой. Пистолетная рукоять прекрасно ложилась в его правую ладонь, и как только он надавливал рукой на рычаг, перед ним сразу же загорался экран прицела. Когда он двигал ручку вперед-назад, вверх-вниз, многоствольное орудие в точности повторяло его движение, а на экране возникало изображение цели.
Легким движением указательного пальца он мог послать мощный поток снарядов, который смел бы любую выбранную им цель. А еще простым изменением положения переключателя на панели управления он мог выбрать любое имеющееся оружие: ракеты, пулеметы или реактивные снаряды.
Чайне потребовалось совсем немного времени, чтобы освоить сложное оружие: базовые знания, которые он получил в учебном лагере для диверсантов в Сибири много лет назад — когда еще только началась освободительная война в Родезии, — надежно поддерживали его все эти годы. И тем не менее сейчас он располагал самым изумительным огнестрельным оружием, до которого когда-либо дотрагивалась его рука, и это очень возбуждало.
Отдав короткую команду, он мог зависнуть в воздухе, как высматривающий жертву орел, или спикировать, как сокол, подняться высоко в небо или танцевать над самой макушкой леса. Эта машина давала ему такие власть и силу, что он чувствовал себя подобным богу.
Почти с самого начала возникли проблемы, которые пришлось решать. Он не мог работать с русским пилотом и его техниками. Они в душе ненавидели его и были крайне ненадежными. Чайна понимал, что, несмотря на висящую над ними угрозу ужасной смерти, эти люди воспользуются первой же возможностью, чтобы либо сбежать, либо вывести из строя драгоценную машину. Кому-нибудь из техников достаточно было бы слить жидкость из какой-нибудь важной системы, или ослабить болт, или выжечь участок провода, а ни у Чайны, ни у кого-либо из РЕНАМО не хватит технических знаний, чтобы определить, в чем дело, пока не будет слишком поздно. В довершение всего русский пилот с самого начала повел себя так, что их общение стало почти невозможным. Он изображал из себя глухого и умышленно путал команды Чайны. Учитывая, что Чайна не может без него обойтись, он с каждым днем становился все более дерзким и непокорным.
Чайна решил эту проблему очень быстро. Через несколько часов после уничтожения русской эскадрильи и захвата вертолета он отправил кодированное сообщение на станцию, расположенную в двухстах милях севернее — между государственными границами Мозамбика и Малави. Сообщение было принято и декодировано в штаб-квартире большой чайной плантации на горе Мланьи, владелец которой был членом центрального комитета Мозамбикского национального сопротивления и исполнительным директором разведки РЕНАМО. Он по телексу передал сообщение Чайны и свой запрос прямо председателю центрального комитета в его штаб-квартиру в Лиссабоне. И через шесть часов отличный португальский военный пилот с налетом в несколько тысяч часов и два квалифицированных техника были на борту авиалайнера компании ТАП, направлявшегося на юг, к берегам Африки. В Найроби они пересели на малавийский коммерческий рейс, следующий прямиком в Блантайр, столицу Малави. А там их уже поджидал шофер «лендровера» с плантации, готовый отвезти их на частный аэродром крошечного чайного государства.
Той же ночью двухмоторный «бичкрафт», принадлежащий чайной компании, совершил ночной перелет к озеру Кабора-Басса — рискованное путешествие, которое пилот этого самолета проделывал уже не раз. Единственная красная сигнальная ракета вывела его на секретную посадочную полосу, прорубленную людьми Чайны в дикой местности к западу от горной системы Горонгоза.
Две линии бойцов РЕНАМО, держащих горящие факелы из пропитанных парафином тряпок, обозначили посадочную полосу. Самолет аккуратно приземлился, не выключая двигателей, высадил пассажиров, развернулся и устремился к другому концу полосы. Взревев двигателями, самолет взлетел, набрал высоту и улетел в ночь обратно на север.
Еще недавно для того, чтобы привезти людей или оборудование, не требовалось таких сложностей. Еще год назад Чайна направил бы свой запрос скорее на юг, чем на север, а вместо маленького частного самолета прилетел бы вертолет «Пума» с опознавательными знаками южноафриканских военно-воздушных сил.
В те дни, когда марксистский президент ФРЕЛИМО Самора Машел поддерживал боевиков Африканского Национального Конгресса и позволял им использовать Мозамбик в качестве базы для террористических атак с магнитными минами и начиненными взрывчаткой автомобилями против мирного населения Южной Африки, южноафриканское правительство в ответ оказывало полную поддержку силам РЕНАМО, намеревавшимся свергнуть ФРЕЛИМО и правительство Машела.
Затем, к великому неудовольствию командования РЕНАМО, Самора Машел и Питер Бота, президент Южно-Африканской республики, в маленьком городке Нкомати, находящемся на границе между их странами, подписали соглашение, прямым результатом которого стало чудовищное сокращение помощи РЕНАМО со стороны Южной Африки в обмен на вывод диверсионных групп Африканского Национального Конгресса из Мозамбика.
Конечно же, обе стороны негласно нарушали соглашение. Машел закрыл офисы Африканского Национального Конгресса в Мапуту, но разрешил боевикам продолжать террористическую войну, правда теперь уже без официальной поддержки и одобрения ФРЕЛИМО, а Южная Африка, хотя и сократила поддержку РЕНАМО, время от времени допускала пересечение «Пумами» границы.