Время ужаса
Шрифт:
"Какого возмещения? спросил Дрем.
Олин посмотрел ему в глаза. Тебя, Дрем. Они хотели заполучить тебя как своего подопечного. Они хотели забрать тебя у меня и вырастить в Драссиле. Видишь ли, ты не просто сын моей и твоей матери. Сестра твоей матери была капитаном Ордена, и до сих пор им является, насколько я знаю. Бирн. Хорошая женщина. Прекрасный лидер. Так что из тебя получился бы отличный заложник, используемый для манипуляций и контроля над Орденом Яркой Звезды, который с самого начала не подчинялся никакой другой власти. Я не собирался отдавать тебя, как и Бирн или Орден. У нас было
Он покачал головой. В глазах его отца была боль, которую Дрем никогда раньше не видел.
Бирн и Орден отказались, а Бен-Элим сказали, что вернутся и заберут тебя силой, если придется. Напряжение было велико. Поэтому я встал глубокой ночью, собрал наши вещи и забрал тебя из Дан-Серена. Я не питаю любви к Бен-Элиму, но видеть, как Орден вступает в войну с ними, ради нас - я почти слышал, как смеются Кадошимы. Это было бы катастрофой для Изгнанных земель. Кто бы ни победил, они были бы сильно ослаблены и готовы к тому, чтобы Кадошим их прикончил. Так что... Он мрачно улыбнулся. 'Вот мы и пришли.'
Дрем посмотрел на своего отца; лицо Олина было изборождено возрастом и беспокойством, тяжестью его ноши. Дрем знал, что отец любит его.
Но выбор, который он сделал...
И внезапно гнев и боль ушли, растаяли, сменившись волной печали - за отца, за себя, за маму, за жизнь, которую они могли бы прожить вместе. Его отец пошевелился, раскрыв руки; Дрем растерялся, а затем Олин обнял его, притянув к себе так, что у него затрещали кости.
"Мне жаль", - прошептал Олин, а затем Дрем обхватил своего отца, прижимаясь к нему, как утопающий, оба молчали, но в их объятиях была произнесена тысяча слов.
В конце концов Олин отстранился, слезы окрасили его щеки.
Дрем чувствовал себя так, словно с его плеч свалился груз, ведь он наконец-то все понял. Но это новое знание породило еще столько вопросов. Он выдохнул и нерешительно улыбнулся.
У меня так много новых вопросов! Но сначала мне нужны ответы на первоначальные.
Дрем сосредоточился, пытаясь обуздать свой вихрящийся разум.
Заклинания, - сказал он, вспомнив кузницу и голос отца, странный язык, шипение крови, шипящей в темноте и отблески огня.
В Дан Серене учатся не только мечному делу, - сказал Олин. Если ты там достаточно долго и тебе доверяют". Орден был основан Корбаном, великим воином и лидером. Ты слышал о нем?
Да, конечно. Но не от тебя", - нехотя ответил Дрем.
'Ну, я избегал этой темы. Что ты знаешь о Корбане?
"Что он основал Орден в Дан Серене", - сказал Дрем, перебирая в памяти бесчисленные легенды и байки, которые он слышал на протяжении многих лет. У него была прирученная волчица".
Она не была прирученной, - пробормотал Олин. Продолжай.
Дрем пожал плечами. 'Что он участвовал в войне против Кадошима, что он был в битве при Драссиле, помог Бен-Элиму победить Кадошима. И что Орден Яркой Звезды готовит самых страшных, искусных воинов, которые ходят по земле".
Он посмотрел на своего па, и его взгляд погрузился в раздумья.
Ты один из этих воинов.
Корбан сражался не только против Кадошим", - сказал Олин, не замечая, что Дрем смотрит на него. Он объединил врагов Кадошим - мужчин и женщин всех наций, великанов, воинов Джехара, все сплотились вокруг него, сражались за него. Они любили его". Олин пожал плечами. 'Он уже лежал под кирхой до моего вступления в Орден, но я говорил с теми, кто его знал. Они говорили, что это был простой человек. Скромный, тихий. Яростно преданный своим сородичам и близким. И, как мне сказали, неплохо владел клинком. В значительной степени Корбан был причиной поражения Кадошим в тот день середины зимы в Драссиле, что бы вам ни говорили Бен-Элимы. Но он не просто построил школу воинов. Это было сделано в память о двух людях, двух его самых любимых друзьях, павших в великой битве. Воина и целительницы. Гар и Брина - таковы были их имена. И Брина была не просто целительницей. В Дан Серен нас учат, что заклинания - не большее зло, чем клинок. Выбор делает тот, кто его применяет".
Дрему это показалось очень логичным, и он задумчиво кивнул.
'А голова Асрота? Я думал, у тебя лихорадка или ты сходишь с ума".
Может, и так, - сказал Олин, - но я хочу покончить с этим прямо сейчас. Асрот заключен под слоем звездного камня в Большом зале Драссила. Жив он или мертв, заморожен или убит - никто не знает, хотя многие подозревают, что он все еще жив. И именно поэтому все они здесь: Кадошим, Бен-Элим. Кадошим ищут способ освободить Асрота со дня его замурования; он - их единственная надежда на победу над Бен-Элимом, единственный, кто достаточно силен, чтобы противостоять им. А Бен-Элим, они остаются, чтобы охранять его, чтобы гарантировать, что он никогда больше не будет ходить по земле".
Почему они просто не убили его?
'Потому что Асрот заключен в звездный камень, и не просто в маленькую глыбу, как мы обнаружили. Это совокупность Семи Сокровищ, все они были уничтожены и переплавлены в расплавленный шлак. В них было вложено много слов силы, и они до сих пор хранят остатки этой силы".
'Так как же ты можешь надеяться убить его?'
Потому что это металл звездного камня, - сказал Олин, поднимая новый клинок. Единственная вещь на этой земле, способная пробить гробницу Асрота".
Олин перевел взгляд на Дрема, наблюдая за тем, как в его голове проясняется смысл сказанного.
"Когда Асрот будет убит, с Кадошим будет покончено, они будут побеждены навсегда", - продолжал Олин. А у Бен-Элима не останется причин для борьбы. Нет причин рыскать по земле в поисках Кадошим, нет причин контролировать и порабощать народ Изгнанных земель. Их великая ложь была бы выведена на свет, раскрыта, как она есть".
'И что же это?' спросил Дрем.
'Оправдание, уловка, придуманная для захвата и удержания власти. Ничего больше.
'Ты уверен в этом?' спросил Дрем, нахмурившись.
'Всем своим существом я верю, что это правда', - ответил Олин.
Дрем ненадолго задумался, прикидывая последствия и вероятные следствия всего того, что говорил ему его отец. Чувствовалось, что на них ложится огромная ответственность, как на ветви в лесу, склонившиеся под тяжестью снега.
"Значит, предстоит многое сделать", - сказал он как самому себе, так и своему отцу.
Олин на это рассмеялся. 'А ты говоришь, что я все преуменьшаю'.