Время ужаса
Шрифт:
Боль пронзила руку Дрема: удар копья задел его, рука схватилась за древко топора и потянула его вперед. Он дико рубил и колол своим сиксом, услышал крик, и хватка на топоре вывела его из равновесия. Он споткнулся, упал на одно колено, что-то твердое ударило его по голове, в глазах вспыхнули белые огни, когда он наносил удары вслепую, почувствовал, как его лезвие врезается во что-то, сопротивление плоти, скрежет кости.
Зрение прояснилось, он все еще стоял на коленях, лезвие его ножа до рукояти вонзилось в бедро человека, схватившегося за рукоять его топора. Позади него лежали еще тела,
Дрем вонзил лезвие в ногу человека, услышал соответствующий крик, нарастающий по силе, и почувствовал, что рукоять его топора исчезла. Он выдернул свой сикс из бедра мужчины, на его руку хлынула горячая кровь, и он, пошатываясь, попытался встать на ноги. Снова удары, руки хватали его, тащили во все стороны, и он рванулся вперед, потом его ноги оторвались от земли, и его понесли, спустили по ступеням хижины во двор. Петлю из веревки накинули ему на шею и затянули; настал черед Дрема кричать, страх вырвался из его живота, придал его конечностям силу, и он стал брыкаться, колоть и рубить. Резкая боль в левой руке, и топор исчез, руки держали другую руку, прижав его, скручивая, а затем исчез и его сикс.
ДРЕМ. Он услышал рев своего отца, ДРЕМ.
Папа, - попытался крикнуть он в ответ, но петля на его шее была слишком тугой, чтобы он мог полностью разогнуть голосовые связки. Он увидел сучья над головой, веревку, перекинутую через них, руки, хватающиеся за нее, и давление на его шею все усиливалось, его поднимали вертикально, ноги болтались, люди кричали и издевались, а он не мог дышать, его руки хватались за веревку вокруг его горла.
Она слишком толстая, слишком тугая, и слепой ужас охватил его, его легкие горели, он кричал, пытаясь вдохнуть, все в нем исчезало, когда инстинкт жить, дышать, поглощал его. Черные пятна затуманили его зрение, соединяясь, как пролитые чернила, затуманивая мир.
Другой звук, слившийся с бешеным стуком его сердца, заглушил рев толпы, набросившейся на него, - ритмичный гром. Голоса, крики, все громче, а потом он закружился, кто-то схватил его, поднял на ноги, и внезапно он смог дышать, только струйкой, как через тростник, задыхаясь, но все же со сладким, славным облегчением. Рывок за веревку, и он понял, что кто-то ее перерезал. Голос рядом, и зрение вернулось, затуманенное, медленно фокусируясь.
"Чем это Олин тебя кормит?" - сказал голос, и он увидел Хильдит, хозяйку медоварни, сидящую на лошади. Один из ее грузных стражников держал Дрема. Другой стражник перерезал веревку над ним, и его бесцеремонно сбросили на землю.
Благодарю, - прохрипел Дрем, и Хильдит кивнула ему.
Соберите их, - крикнула Хильдит, и тут же появились еще стражники и собрали тех, кто пытался линчевать Дрема. Во дворе появился Ульф во главе дюжины мужчин. Он дико огляделся, а потом увидел Дрема, соскочил с коня и поспешил к нему.
Па, - прохрипел Дрем.
С твоим отцом все в порядке, - сказал Ульф. По крайней мере, я не думаю, что кровь, которой он покрыт, принадлежит ему".
Ульф начал смеяться, баритональным смехом, который вскоре перешел в нечто, напоминающее блеяние осла. Затем зрение Дрема снова затуманилось, темнота надвинулась с края его зрения. Последним ощущением было чувство невесомости, падения.
Дрем рывком поднялся на ноги, кашляя и отплевываясь. Его горло словно горело, а воздух просачивался через отверстие размером с иголку.
Они убивали меня, вешали меня.
Спокойно, сынок, - раздался рядом голос его отца, который мгновенно успокаивал его, и он расслабился.
Дыши спокойно и медленно. Ты в порядке".
Дрем так и сделал и, открыв глаза, увидел склонившегося над ним отца с озабоченным выражением лица.
"Ах, мой мальчик, я думал, что потерял тебя на несколько мгновений", - сказал Олин. Он прикоснулся к щеке Дрема. Мой чудесный, замечательный мальчик, - прошептал он, и улыбка смягчила его глаза. Брызги крови усеяли его лицо и одежду.
Всего его, понял Дрем, когда он сел, не торопясь, а отец подал ему ковш с водой.
Первый глоток показался ему ножом, вонзившимся в горло, но после этого он стал дышать легче и пить более нормально.
"Что случилось? прохрипел Дрем, его голос скрипел, как ржавые петли.
Прибыли Хильдит и Ульф, похоже, с половиной Кергарда".
Дрем огляделся, увидел, что его отнесли на крыльцо и теперь он сидит на скамье под окном. Его спина была мокрой от талого снега.
Что они здесь делают?
'Они ведут охоту на медведя; подумали, что мы могли бы присоединиться к ним. Прибыли как раз вовремя".
Я с тобой полностью согласен, - сказал Дрем, потрогав горло. Кожа была сырой и местами кровоточила от ожога веревкой. Ты в порядке?
Да, - сказал его отец, - хотя я не был бы в порядке, если бы Хильдит прибыла на сотню ударов сердца позже".
А остальные, те трапперы и шахтеры?
'Они все еще здесь. Ульф пригрозил им, и за его спиной больше мечей, чем за спиной Бурга".
" Кого?
'Их вождь. Лысый, со шрамом. Так что они подчинятся слову Ульфа. Пока.
'Пока', - пробормотал Дрем и медленно поднялся. Он огляделся, увидел людей и лошадей, снующих по двору, несколько свор гончих, возбужденно лающих. Виспи Борода бросил на него мрачный взгляд. Дрем посмотрел в сторону, увидел ряд тел, распростертых на крыльце, семь из них были укутаны плащами.
'Теперь это кровная месть', - сказал Олин. Дальше будет только хуже". Он понизил голос, возвращая Дрему его секиру и топор. Пора нам покинуть север".
"Не могу не согласиться", - сказал Дрем. Мысль о том, чтобы убраться подальше от этой шайки убийц, была радостной, хотя, как ни странно, следующей его мыслью была Фрита, целующая его в щеку под тяжелыми от снега ветвями.
Может быть, она могла бы пойти с нами? Мне не нравится мысль оставить ее здесь, когда вокруг такие, как они.
Он бросил мрачный взгляд на Бурга, Виспи и их команду, засовывая свое оружие обратно в ножны и петли на поясе. Когда он это сделал, то почувствовал рукоять своего нового меча и понял, что даже не подумал использовать его во время боя.